Фрагмент А. Примечания 20–30

Кен Уилбер

Кен Уилбер, квадранты

Примечания 20–30

[20] Также они приняли участие в абсолютизме волны: модерн абсолютизировал оранжевую волну, а постмодерн — зелёную.

[21] См. прим. 10.

[22] И, разумеется, дочеловеческие холоны врезаны ещё глубже: они врезаны в Космос не просто на одну милю, а на сотни, тысячи и миллионы миль. Наиболее фундаментальные холоны (такие как струны, кварки и субатомные частицы) присутствуют в истории фактически от самого Большого взрыва, а посему их морфогенетические борозды с самого начала оказались врезаны в Космос. Последующие холоны — от атомов и молекул до клеток, организмов и триединого мозга — врезаны менее глубоко, а следовательно — менее фундаментальны (но более значимы, ведь они превзошли и включили своих предшественников — см. «Краткую историю всего»). К тому времени, как мы доходим до человеческих холонов, хотя они составные и включают предыдущие холоны, их определяющие или образовывающие холоны врезаны в Космос тончайшим образом; таким образом, хотя они ещё менее фундаментальны, они намного более значимые, трансцендирующие и включающие, ведь они включают всю историческую резьбу Космоса — прегензивное объединение, чьи субощущения простираются до самого начала истории, вплоть до самого Большого взрыва.

[23] Конечно же, если добавить различные измерения времени (по-видимому, есть по меньшей мере пять в каждом из четырёх «пространственных» измерений), тогда общая сумма измерений холона достигнет 25 измерений и выше. См. примечание 9 к гл. 1 «Теории всего», в котором я описываю 25 измерений продвинутых холонов. Но для данного рассуждения достаточно просто четырёх измерений/квадрантов.

[24] См. «Приложение А» в заметке «Верно ли истолковывают критики мою позицию?», опубликованную на вебсайте [Кена Уилбера].

[25] Когда мы утверждаем, что субъект данного мгновения становится объектом субъекта следующего мгновения, имеется в виду происходящее в самом субъективном потоке. Таким образом, «внутренний объект» нового субъекта весьма отличен от «объективных измерений» (которые принадлежат правосторонним квадрантам) субъекта. Чтобы продемонстрировать, что же мы имеем в виду, давайте использовать слова «внутреннее» и «внешнее» для обозначения субъективного и объективного потоков (или левосторонних и правосторонних измерений), а «субъект» и «объект» — в уайтхедовском смысле прегензивно познающего и прегензивно познаваемого. Тогда мы получаем следующее: настоящее мгновение имеет внутреннее и внешнее измерения (левостороннее и правостороннее; в данном примере мы сосредоточимся на индивидуальных квадрантах, так что верхне-левый — это «внутреннее», а верхне-правый — «внешнее»). Вся AQAL-матрица целиком передаётся следующему мгновению, так что текущее внутреннее/субъект данного мгновения становится внутренним/объектом внутреннего/субъекта следующего мгновения (то есть ощущаемый субъект в верхне-левом становится ощущаемым объектом в верхне-левом нового субъекта в верхне-левом; иначе говоря: ощущаемый субъект становится ощущаемым объектом, субкомпонентом или подхолоном нового ощущаемого субъекта). А ТАКЖЕ, одновременно с этим, настоящее внешнее (или верхне-правый коррелят) внутреннего/субъекта (верхне-левого) данного мгновения оказывается обёрнутым (или субкомпонентным) внешним измерением внутреннего/субъекта следующего (то есть внешняя форма данного мгновения становится субкомпонентной формой нового внешнего следующего мгновения, внутренний коррелят которого — это новый субъект, прегензивно познающий старый субъект в верхне-левом квадранте. Старый субъект в верхне-левом квадранте стал внутренним объектом нового субъекта в верхне-левом, а старое внешнее в верхне-правом — включая его морфические и тонкоэнергетические поля — стало субкомпонентом нового внешнего в верхне-правом квадранте; суммарный итог этого, в совокупности с нижними квадрантами, являет собой тотальное AQAL-наследие). См. в «Фрагменте B» дальнейшие наброски рассуждений на эту тему; там мы обсудим, почему «внутри» (inside) и «снаружи» (outside) не означает то же самое, что и «внутреннее» (interior) и «внешнее» (exterior) и почему это важно в более интегральном методологическом плюрализме.

Суть в том, что, если от случая к случаю мы переходим исключительно на термины Уайтхеда (ибо более полному и квадратическому взгляду требуется значительное время для объяснения), пожалуйста, понимайте это в ключе правильной интерпретационной системы координат AQAL. Например, когда мы утверждаем, что факты-и-интерпретации данного мгновения передаются в виде факта следующему мгновению или что данное мгновение становится объектом субъекта следующего, действительная реальность такова: внутренние аспекты этого мгновения передаются внутренним аспектам следующего, тогда как внешние аспекты этого мгновения передаются внешним аспектам следующего — не дуалистически (или двойственно), а в недуалистическом (недвойственном) тетравзаимодействии. AQAL-матрица данного мгновения не становится прегензивно познаваемым объектом следующего мгновения, ибо в действительности прегензивно познаётся только субъективное измерение в его поверхностных свойствах. Все остальные аспекты передаются в виде наследия через AQAL-матрицу, а не через прегензивное объединение (например, индивидуальный субъект никогда прегензивно не познаёт ни свои собственные паттерны, ни свои собственные стадии развития, ни свои собственные вероятностные волны, ни свой межсубъективный фон и так далее, — до тех пор пока не прибегает к специфическим методам исследовательского познавания первого и второго лица). И вновь: уайтхедовская прегензия — это в сущности своей верхне-левый феномен.

[26] О природе инволюционных данностей

Существуют ли какие-либо данности (отличные от наследований прошлого), которые предопределяют природу становления бытия настоящего мгновения? Иначе говоря, есть ли какие-либо данности, которые, вероятно, существовали прежде Большого взрыва? Среди тех немногих теоретиков, кто много времени уделил ясному размышлению об этом вопросе, консенсус, по-видимому, состоит в том, что «да, есть».

Можно привести миф, который иногда полезен для указания на идеи, которые в любом случае невозможно уловить двойственным (дуалистическим) или концептуальным образом: когда Дух бросается вовне (так называемаяинволюция), дабы создать данную конкретную вселенную при помощи данного конкретного Большого взрыва, он оставляет следы и эхо своего космического выдоха. Эти следы имеют мало общего с какими-либо действительными содержаниями, или формами, или сущностями, или уровнями, а скорее представляют собой безмерное морфогенетическое поле, которое оказывает мягкое втягивающее влияние (или Агапэ), тянущее в направлении всё более высоких, широких, глубоких событий, — влияние, которое является в проявленных или действительных событиях как Эрос в деятельности всех холонов. (Мы можем рассматривать эту «тянущую силу» как втягивание всех вещей обратно в Дух; Уайтхед называл это «любовью» как «мягким уговариванием со стороны Бога» идти в направлении единства; данная любовь, протягивающаяся от высшего к низшему, называется Агапэ, а когда она тянется от низшего к высшему — Эросом: две стороны одной и той же тянущей силы). Эта безмерная морфогенетическая тянущая сила соединяет потенциалы низших холонов (пребывающих в материальном сне) с потенциалами высших (пробуждённых к духу) холонов. Инволюционная данность этого морфогенетического поля — это градиент потенциалов, а не действительных реалий, так что Агапэ работает по всей вселенной в качестве мягко уговаривающей любви, притягивающей низшие проявленные формы духа в направлении более высоких проявленных форм духа, — потенциальный градиент, который люди, с самого начала своего возникновения, нередко концептуализировали в виде движения от материи к телу, разуму, душе и духу. «Дух» (с прописной буквы), конечно же, был (и есть) вездесущее основание всех проявленных волн, равно и всецело присутствующее во всём, но «дух» (со строчной буквы) — это также и общая стадия, или волна, эволюции: дух есть трансперсональная стадия (или стадии), где Дух как основа постигнут на постоянной основе.

Остатком этого инволюционного излияния являются различныеинволюционные данности (или вещи, которые даны или предоставлены инволюцией, вещи, которые, следовательно, предсуществовали Большому взрыву и, таким образом, уже оперировали с самого момента Большого взрыва и так далее), наиболее общей из которых является великое морфическое поле эволюционного потенциала — мягкий уговаривающий градиент, тянущий все проявленные холоны обратно к своей вездесущей Основе как Духу: космическое поле Агапэ, мягко притягивающее эволюцию ко всё большему сознанию, охвату, включению. Вселенная, по-видимому, имеет наклон: всё её содержимое медленно катится к Источнику и Таковости всепроявленного. Этот наклон, эта грануляция Космоса, это Агапэ, этот безмерный морфогенетический потенциал оказывает нежное притягивающее влияние на эволюцию, дабы она разворачивалась в волнах возрастающей сложности, возрастающего всевключения, возрастающей глубины, пока весь Космос всецело не будет включён в прегензивном объединении, которое способно проглотить Тихий океан одним махом, держать гору Эверест в ладони, одним движением ресниц опускать ночь на всю вселенную, улыбаться и следующим движением — вызывать солнечный свет, который лучезарно освещает всех тварных существ, больших и малых.

Есть ли инволюционные данности, отличные от великого космического морфического поля Агапэ (проявляющегося во всех холонах как Эрос)? Иными словами, есть ли какие-либо априорные формы не только в эволюционной последовательности, но и в инволюционной последовательности? Мы уже наблюдали, что эволюция наследуетпредыдущее мгновение в виде априорной данности. Однако они не являются архетипическими или вневременными предзаданными формами, исключительно прошлыми творческими формами эволюционного развёртывания. Мы теперь задаём вопрос: есть ли какие-либо формы, которые были заложены в виде «памяти» в инволюционнойпоследовательности и которые, следовательно, проявляются в виде вневременно данных форм, которые присутствуют с самого начала самой эволюции и действуют в каждой точке развёртывания эволюции? Мы уже постулировали Эрос/Агапэ и морфогенетический наклон проявленного мира в качестве инволюционных данностей. Есть ли что-то ещё? (Иными словами, существуют ли какие-либо априорные формы, которые априорны априорным формам эволюции?)

Уайтхед был убеждён, что есть: например, извечные объекты (те вещи, которые ты должен иметь прежде, чем ты можешь иметь что-либо ещё, к примеру форма, цвет и т. д.).

У Шелдрейка есть имплицитный набор инволюционных данностей. Для Шелдрейка не существует архетипических констант или предзаданных форм, но, на самом деле, он вводит несколько универсальных, предзаданных констант для того, чтобы объяснить морфический резонанс и его формирующую причинность. По собственной теории Шелдрейка, существуют определённые категории, которые всегда должны быть в наличии для того, чтобы данная теория морфического резонанса и формирующей причинности была верна, и эти априорные категории в действительности вневременны (или архетипичны в этом смысле). Например, Шелдрейк воспринимает мир как нечто, состоящее из энергии и формы; он считает, что энергия служит причиной энергии, а форма — формы; он наблюдает процессы развития; он рассматривает творчество как существенный элемент. Они все (энергия, форма, причинность, развитие, творчество) рассматриваются как с самого начала нечто присущее всему и вневременное: сами они не развиваются и не эволюционируют. Как следствие, они архетипичны по его собственным стандартам, по крайней мере для данной вселенной.

Большинство современных физиков считают, что, когда произошёл Большой взрыв, он, по-видимому, следовал определённым физическим законам, описываемым математикой. Эти математические матрицы, следовательно, должны были присутствовать в момент или до Большого взрыва (то есть в виде инволюционных данностей), а не быть чем-то возникшим после Большого взрыва и впоследствии унаследованным будущим (это было бы эволюционными априорностями для последующих мгновений, — таковые и вправду существуют; однако эти математические формы выглядят как некие инволюционные априорности: не как нечто, созданное в прошлом, а как нечто всегда присутствовавшее).

Все эти инволюционные данности можно рассматривать как паттерны или ограничения, которые представляют собой остаток данного конкретного раунда инволюционного творения: то, что осталось от сделанного Духом выдоха, приведшего к Большому взрыву, который, следовательно, когда произошёл, уже следовал этим паттернам (или инволюционным данностям).

Посему, по всей видимости, есть, по меньшей мере, несколько форм инволюционных данностей. Я назвал бы их «архетипами», однако этим термином слишком много злоупотребляли, так что он стал совершенно бессмысленным. Потому давайте назовём их «прототипами», или просто инволюционными данностями.

С другой стороны, многие теоретики, такие как Плотин, Гегель и Ауробиндо, слишком далеко зашли в попытке уточнить и определить форму и иногда содержимое этих инволюционных данностей. Они, как правило, воспринимали эти инволюционные данности как нечто существующее из действительных уровней, иногда действительных содержаний, так что эволюция для них была ничем иным, кроме обратной перемоткой инволюционной видеокассеты.

Подобный взгляд, по моему убеждению, не выдерживает современных критических стандартов. На самом деле, все эти великие новаторы предлагали метафизические, домодернистские (и уж точно допостмодернистские) конструкции. В связи с этим они адекватно не улавливали AQAL-природу проявленного пространства-времени; в частности, они не улавливали формирующую силу нижне-левого квадранта: неизбежная и существенная сила культурных контекстов и фонов, с которыми всё время сплетены все субъекты и объекты, которым они должны первоначально подчиняться и в рамках которых возникают некоторые из их прегензий. Грубо говоря, даже поразительная гениальность этих великих новаторов не могла бы избежать их собственной культурной вовлечённости в достаточной степени, чтобы распознать, что многое из того, что они называли «универсальными предзаданными уровнями бытия», в действительности были определёнными и социально сконструированными поверхностными свойствами. Иными словами, большая часть из того, что они приписывали инволюционным данностям, в действительности было эволюционными наследованиями. Не формами, извечно данными Духом на пути к материальной манифестации, а наследуемыми формами предыдущих манифестаций на пути к Духу. Вот почему мы пытаемся сконструироватьпостметафизическую и пост-постмодернистскую духовность, которая уважает ключевые открытия данных мастеров, в то же время интерпретируя их в контексте, который более адекватен для современного самопонимания (то есть для формы самопрегензии Духа на данной конкретной волне его собственного игривого развёртывания).

И всё же эти ослепительно гениальные философские аватары Эроса узрели один ошеломляющий и вводящий в трепет факт: Дух есть ваше собственноеИзначальное Лицо. Это не нечто социально сконструированное, или нечто, что впервые создаётся только тогда, когда вы на это натыкаетесь, или нечто, что выскакивает в конце временной последовательности, или нечто, что есть лишь некоего рода точка Омега, которую возможно осуществить лишь в конце вселенной. Дух — это ваша собственная непреходящая, радикально всевключающая и всегда уже наличествующая реальность; вот почему та или иная идея инволюции, или возвращения к Духу, который никогда не был утрачен, это неизбежная часть теории всех великих мудрецов-философов без исключения. Существует одна поразительная и кричаще неопровержимая инволюционная данность: вездесущая и непреходящая Основа всех основ, Природа всех природ, Условие всех условий.

За пределами этого великие мудрецы-философы (домодерна, модерна и постмодерна) зачастую имели разногласия в отношении конкретных деталей других инволюционных данностей. Благородные господа и дамы имеют на это право. Я высказывал свои собственные убеждения по этому вопросу (и ниже их резюмирую). Однако идея инволюционных данностей — это обязательнаясистема координат, которую человеческий разум, сам являющийся плодом эволюции, должен использовать, дабы дать непротиворечивое толкование эволюции. Как мы видели, даже постмодернисты, которые отрицают любые данности, в действительности предлагают собственные наборы имплицитных данностей, чтобы объяснить, почему других данностей не существует.

Что ж, все эти теоретики, похоже, интуитивно ощущают слабые следы и ускользающие остаточные ароматы сделанного Духом бесшумного выдоха — вашего собственного изначального выдоха, — который сотворил этот конкретный проявленный мир и, таким образом, проявляется в виде инволюционных данностей, которые ожидают своей интерпретации при помощи AQAL-матрицы данного и каждого мгновения.

Как я отметил, это полезный миф.

* * * *

В пределах этого мифа мы можем подытожить. Список постулированныхинволюционных данностей, по-видимому, включает:

(1) Эрос. Эрос, по сути, выведен из одного факта: Дух творит весь проявленный мир и каждый холон в нём; на самом деле, каждый холон — это Дух-в-себе, играющий в Другого (например, великое гнездо морфогенетического потенциала, которое часто резюмируется как материя, тело, разум, душа и дух, в действительности есть Дух-как-материя, Дух-как-тело, Дух-как-разум, Дух-как-душа и Дух-как-дух). Коль скоро реальность, таковость или естьность каждого холона есть, на самом деле, Дух, но коль скоро большинство холонов не осознают, что они есть Дух, то каждый холон, можно сказать, мучает зуд по вечности: каждый холон имеет драйв, влечение, побуждение, телос, жажду Бога, — что значит: побуждение постичь Духа-себя, побуждение, которое в конечном счёте жаждет объять весь Космос целиком. Это побуждение к более высоким союзам, более широким отождествлениям, более охватывающему включению. Оно кульминирует в Богопостижении, или воплощении каждым холоном Духа, Духом, в Духе и в качестве Духа. Предельная реализация, однако, не является суммированием, осуществляемым в конце линии, или кульминацией временных добавок, или конечная сумма конечных частей, в совокупности дающих Одну Подлинно Большую Конечную Вещь; скорее, это постижение непреходящего, внепространственного и, следовательно, бесконечного, вневременного и, следовательно, извечного, бесформенного и, следовательно, вездесущего — Условия всех условий, и Природы всех природ, и радикально не имеющей основания Основы всех основ. Тем не менее, в проявленном мире парадоксальный результат состоит в том наличии побуждения в направлении большего единства среди самих конечных вещей, жажда быть Свободным и Полным. Это побуждение в направлении больших единства и целостности в конечном мире называется Эросом — побуждением всех конечных вещей обрести бесконечное, которое приводит к возрастанию объединения и дифференциации-интеграции конечных событий. В мире времени последовательность возрастающих объединений бесконечна, она простирается от тонкого до миллионов, миллиардов, мириад проявленных реальностей в будущем в процессе того, как каждое мгновение превосходит и включает предыдущие, тем самым вызывая к жизни новые истины, новые переживания, новые реальности и новые интеграции, причём нет какого-либо зримого верхнего предела (ибо Дух обретается не на верхнем пределе конечных вещей, а как их извечно присутствующее Основание, а следовательно — вверху нет никакого конечного пункта). В какой-то момент в этой спирали развития и эволюции холон становится достаточно сложным, достаточно дифференцированным-и-интегрированным, достаточно сознательным, чтобы начать пробуждение к своему непреходящему Основанию — даже в то время, как конечные проявления продолжают свой возбуждённый круг объединений. В этом холоне Дух продолжает свою игру проявления, но теперь в форме сознательного, ощутимого, ярко присутствующего Присутствия — луча бесконечности, созерцающего глазами данного холона мир, им сотворённый.

Это побуждение — побуждение Эроса — проявляется для перспективы третьего лица, принятой людьми на жёлтой волне и выше, как тенденция к самоорганизации во всех сложных холонах, тенденция к созданию порядка из хаоса, последовательности диссипативных структур, которые съедают энергию и создают единую форму: вопреки всем научным умозрениям (которые видят только лишь «они»-реалии без интенциональностей) и вопреки всем известным законам физики (которые воображают, что «они»-реалии движутся только лишь к упадку), материальная вселенная, по всей видимости, активно организует себя во всё более высокоразвитые и сложные системы. Учёные чешут в затылках. Как же так может быть? Вселенная сама заводит себя. Вселенная стремится к более высоким союзам. У вселенной есть влечение к самоорганизации. Вселенная… что ж, давайте прямо скажем то, что упускает из виду «оно»-перспектива: вселенная горит неистощимой жаждой Бога. Однако как бы вы ни воспринимали данный Эрос, эту тенденцию к порядку из хаоса, этот удивительный автопоэз в сердце материи, он есть неопровержимый паттерн в эволюции, паттерн, который нельзя объяснить самой эволюцией.

Таким образом, Эрос постулируется как одна из инволюционных данностей: иначе говоря, это одна из тех вещей, которые присутствуют с самого начала эволюции, остаток в проявленном мире инволюции Духа в этот мир и в качестве его — тихое эхо чихнувшего Духа, запустившего в действие данный конкретный круг Космической Игры.

(2) Если все холоны тянутся к Духу, то Дух тянется ко всем холонам. Первое называется Эросом, а второе — Агапэ. Две стороны единой тянущей силы.

(3) Морфогенетический градиент в проявленном мире. Это имеет отношение к кривизне пространственно-временного континуума во всех возможных формах проявленного мира, или AQAL-матрицы: Эрос оперирует через градиент возрастающего охвата. Этот градиент (неловко выраженный традициями домодерна в виде предзаданной, фиксированной последовательности уровней и планов, простирающихся от материи и тела до разума, души и духа — так называемая «великая цепь бытия»), на самом деле, представляет собой наклон вселенной в направлении поисков Бога. Инволюция создаёт не последовательность фиксированных планов и предзаданных уровней (не существует никакой предзаданной великой цепи), а безмерное морфогенетическое поле потенциалов, определяемых не их фиксированными содержаниями и формами, а их относительным местоположением в скользящем поле. (См. заметку «О природе постметафизической духовности», опубликованную на вебсайте [Кена Уилбера].)

(4) Определённые прототипические формы или паттерны. Если инволюция создаёт не последовательность предзаданных фиксированных уровней, а флюктуирующее морфогенетическое поле, тогда остаётся вопрос: существуют ли какие-то фиксированные формы, которые представляют собой инволюционные данности? Мы видели несколько из них: извечные объекты Уайтхеда, основные математико-физические законы, имплицитно постулированные Шелдрейком архетипы и так далее. Список из двадцати предложенных инволюционных данностей приведён в главе 2 книги «Секс, экология, духовность» («Sex, Ecology, Spirituality»). Эти двадцать принципов— это просто остаточные формы Большого Сна, эхоические отражения Большого Забвения, которое запустило этот круг, — инволюционные формы, которые были вытатуированы на просвечивающей коже лучезарного Космоса в становлении его бытия.

Но учтите, что за исключением этого сравнительно небольшого числа инволюционных данностей то, что большинство теоретиков постулирует как инволюционные данности или извечные архетипы (то есть инволюционныеаприорности, данные на все времена), в действительности естьэволюционные априорности, или формы, хаотически сотворённые во временнóм развёртывании и затем переданные будущему не как формы, которые были предзаданы ещё до своего развёртывания, а просто как космические привычки, которые, как получилось, приняли различные формы в своей AQAL-эволюции, — формы, которые передавались следующему мгновению как априорности, априорности, определяемые не извечными архетипами, а временнóй историей.

И всё же вся суть в том, что, по крайней мере, некоторые паттерны, по-видимому, не являются исключительно историческими. Вот почему необходимо постулировать существование инволюционных данностей. Разумеется, теоретики, которые признают инволюционные данности, такие как Уайтхед, затем должны постулировать, что действительное эмерджентное возникновение того или иного данного события каким-то образом представляет собой смешение инволюционных данностей, или вневременных априорностей, и эволюционно сотворённых, или исторических, априорностей, которые не были предзаданы прежде, чем возникнуть. Например, ранние субатомные частицы в момент Большого взрыва подчинялись различным законам физики, так что их действительное существование стало таинственным сочетанием архетипических данностей и исторических обстоятельств. Большинством философов, которые тщательным образом размышляли о вопросах инволюции и эволюции, была постулирована та или иная версия подобного смешения или срастания извечных объектов и действительных событий, и я согласен с общими очертаниями сделанных ими выводов.

Однако есть два момента: действуйте настолько осторожно, насколько возможно, чтобы не спутать эволюционные данности (которые являются не извечно данными, а созданными временнóй, хаотичной, эволюционной историей и завещанными будущему в виде привычек, которые сами есть данности или априорности во временнóм смысле) и инволюционные данности, которые являются тем, что должны наличествовать прежде, чем сможет наличествовать что-либо ещё, и которые, следовательно, можно рассматривать как то, что есть в самый миг Большого взрыва или прежде него.

[27] Эти способы исследовательского познавания возникли вместе с эмерджентным появлением оранжевой вероятностной волны (которая стала первой волной, которая не обладала трёхмерностью, а оказалась способнарефлексивно уловить позицию третьего лица, и, как следствие, стала первой модальностью, сумевшей рефлексивно упражнять гипотетико-дедуктивное сознавание, которое задействует и высвечивает это измерение).

[28] На самом деле, именно абсолютизм потока, практиковавшийся со стороны Пиаже (имеется в виду вера Пиаже в то, что когнитивная линия — это единственная глубинная линия, по отношению к которой все другие линии развития являются поверхностными), в итоге и завёл исследования развития в кризис на пару десятилетий. Пиаже сделал для психологии развития то, что Гегель сделал для философии развития: он представил блестящую, тонко сплетённую систему, которой было свойственно то, что если одна часть данной системы оказывается разрушена, то разваливается вся она целиком, забирая с собой и всю дисциплину. Многое из того, что Пиаже открыл о когнитивной линии, всё ещё точно и достоверно, однако это если и только если когнитивная линия рассматривается как одна из, по меньшей мере, двух дюжин других, относительно независимых линий развития. Вполне верно то, что когнитивная линия необходима, но не достаточна для большинства остальных линий, однако это не значит, что остальные линии развиваются внутри когнитивной: на самом деле, большинство из них развиваются с большим запаздыванием в сравнении с когнитивной линии, что создаёт очень неравномерную психограмму у большинства людей (см. книгу «Интегральная психология»). Однако если когнитивный поток рассматривается как один из двух дюжин относительно независимых линий развития, модулей или интеллектов (например, Говард Гарднер), тогда значительная доля новаторских прозрений Пиаже может быть превзойдена и включена.

Сегодня наиболее распространённым абсолютизмом потока является, вероятно, грейвзовский. Иными словами. многие люди, которые используют систему Грейвза, не видят, что поток ценностей, блестящим и новаторским образом исследованный Клэром Грейвзом, это исключительно одна из двух десятков или около того сравнительно независимых линий. Напротив, грейвзовские структуры/уровни считаются глубинными структурами, по отношению к которым все другие линии являются поверхностными. Это абсолютизация одного потока, которой противоречит значительное количество эмпирических исследований. И всё же грейвзовская линия ценностей — это очень важный поток развития (являющийся основанием для ценностного мема, или цМЕМА, в спиральной динамике); как таковой, она является очень важным, но частичным ингредиентом в любой целостной, или интегральной, психологии.

[29] Вот почему теория систем и экологические науки всё ещё находятся в рамках фундаментальной парадигмы Просвещения (парадигмы отражения или репрезентации): то, что ныне отражается, это поведение систем, а не поведение индивидов, однако «зеркало природы» всё ещё при деле, разве что природа воспринимается в системном, а не атомистическом ключе. Сама парадигма Просвещения в действительности была парадигмой системного отражения (то, что отражалось, или репрезентировалось, было «великой системой природы»), — что противоречит большинству популярных исторических описаний, которые обрисовываются в её отношении теоретиками паутины жизни, настаивающими, что, мол, парадигма Просвещения была в сущности своей атомистической. Но суть же в том, что как атомизм, так и теория систем являются парадигмами по типу «карта:территория», то есть парадигмами отражения (в одном случае речь идёт о грубом редукционизме, в другом — о тонком, но оба случая являются редукционистскими), ведь ни в том, ни в другом случае нет понимания решающей роли, которую играют измерения первого и второго лица.

[30] Описание инволюционных данностей, в том числе и Эроса, см. в прим. 26.

Оглавление

Примечания 20–30