Фрагмент А. Часть 2. Космические привычки как вероятностные волны

Кен Уилбер

Кен Уилбер, квадранты

Оглавление

Часть 2. Космические привычки как вероятностные волны

ПРОЛОГ

Предлагаю начать с приведения ряда примеров того, как происходит космическое наследование в человеческих холонах. Общий тезис, разумеется, состоит в том, что определённые индивидуальные и коллективные прегензии и формы (во всех квадрантах) в некоторой степени наследуются. Это значит, к примеру, что все волны вплоть до современного передового края эволюции (что в отношении людей, по грубым прикидкам, значит примерно вплоть до зелёной волны) наследовались в виде морфогенетических борозд (morphogenetic grooves) и полей контекстов. Первоначально они возникли отчасти как творческая новизна на передовом краю эволюции, но впоследствии сложились в виде космических привычек и, тем самым, сформировали часть строительных блоков для будущих событий.

Чем старше мем, тем, конечно же, более фиксированной является космическая привычка. Так, базовые свойства бежевого уровня, или сенсомоторной волны, сходны по всему миру: все люди, без исключения, нуждаются в еде, воде, тепле и крове. Пурпурный сопровождал нас по меньшей мере 30 000 лет; красный — по меньшей мере 10 000 лет; синий — примерно 3000 лет, — так что, если говорить относительно, в их глубинных свойствах осталось довольно мало места для манёвра: эти волны превратились в морфогенетические борозды интенсивных паттернов привычек, которые почти невозможно разрушить (несмотря даже на то, что первоначально они возникли отчасти как проявление творческой свободы).Оранжевому только 300 лет, но большинство его форм, по всей видимости, уже сложились. Зелёному, с другой стороны, всего-то примерно 30 лет (если говорить о какого-либо рода коллективных масштабах), так что в структуре зелёной волны ещё осталось довольно много пространства для маневрирования: она ещё не превратилась в полностью сложившуюся привычку. Передовой край сегодня находится приблизительно на жёлтом: это значит, что любой из вас, кто прокладывает новаторский путь интегральных идей и практик, на самом деле создаёт космические привычки, которые будут унаследованы будущими поколениями, даже хотя будущие поколения и продолжат своё движение за пределы жёлтого.

(Примечание касаемо использования терминов спиральной динамики: как многим из вас известно, спиральная динамика — это определённая модель психологического развития, которая зиждется на трудах новатора в сфере исследований человеческого развития Клэра Грейвза. Грейвз, в частности, основал свою модель на линии развития ценностей; именно поэтому спиральная динамика продолжает использовать термин «цМемы» — краткое обозначение «ценностных мемов». В интегральной психологии линия ценностей — это одна из, пожалуй, двух десятков равно важных линий развития, или потоков, эволюции сознания. Чего мы хотим избежать, так это, конечно же, любой вариации «абсолютизации линии», точно так же, как мы хотим избежать абсолютизации квадранта, абсолютизации состояния или абсолютизации типа [см. «Фрагмент C»]. И всё же великое преимущество ценностной линии по Грейвзу в том, что её легко понять, её подкрепляет достаточное количество эмпирических данных, а ценности являются одним из самых фундаментальных человеческих мотиваторов, так что данная линия крайне эффективна в виде простого обзора/примера человеческого развития. Но нужно ли напоминать, что основные положения, выдвигаемые мною, могут касаться и любой иной подтверждённой линии развития; см. обширное обсуждение этой темы в книге «Интегральная психология»; краткое введение в спиральную динамику приведено в книге «Теория всего» [а также в введении к 7-му тому собрания сочинений Кена Уилбера]. Расширение Доном Беком спиральной динамики до «интегральной спиральной динамики» см. на вебсайтах www.spiraldynamics.net и http://www.globalvaluesnetwork.com.)

Как мы уже отметили, передовой край сегодня примерно на жёлтом — бурлящем, хаотичном, необузданном творческом передовом краю развёртывания и эволюции сознания, всё ещё беспокойном, все ещё далёком от того, чтобы сложиться в установившуюся привычку. Именно поэтому сегодня, прямо сейчас, мы хотим попытаться прочертить настолько «здоровую» жёлтую борозду, насколько возможно, ведь мы создаём морфические поля, которые останутся во всей последующей космической памяти. Если определённая волна возникает деформированным, искривлённым, раздробленным и патологическим образом — из-за многообразных видов турбулентных событий в пространстве AQAL, — тогда эта нездоровая форма будет унаследована будущим, что приведёт к ужасающе неприятным последствиям.

Разумеется, каждая последующая волна — это «превосхождение и включение», посему последующие волны могут в какой-то степени трансцендировать и выправлять предыдущие патологии, — но за какую цену! В некоторой степени именно это и произошло с оранжевым: великое эмерджентное возникновение оранжевой волны в период Просвещения довольно быстро было искажено и превратилось в свою флатландскуювариацию [флатландия — мировоззрение и практика той или иной формы редукционизма, — прим. пер.], и мы сегодня неизбежно унаследовали эту раздробленную космическую привычку — диссоциацию сфер ценностей вместо их дифференциации. Это патологическая космическая привычка, разочарование мира, для исправления которого и возник постмодернизм.

Увы, с неоднозначными результатами. На самом деле, судя по всему, огромный потенциал зелёного мема, который выбрал в качестве средства своего выражения постмодернизм, в действительности вышел на авансцену,уже в какой-то степени повреждённую флатландской патологией модерна: привычка к флатландии засела столь глубоко, что зелёный не только пал её жертвой, но и многократно усилил её, восславил её, выпив ядовитое зелье и назвав его крепким вином. Почти с самого начала своего существования зелёный мем стал проявляться в несколько патологической и деформированной версии (оказавшись в ловушке, так сказать, морфогенетической турбулентности, вызванной в AQAL-матрице оранжевым флатландским искривлением). Данная патологическая, флатландская вариация зелёного, из-за своей связи с такими трендами, как движения по принуждению к политкорректности, названа нами «злобным зелёным мемом», и сей злобный зелёный мем за последние три десятилетия заложил ригидную и неуступчивую морфогенетическую борозду, отправившую всех, кто попытался выйти за пределы оранжевого, в темницу флатландского плюрализма.

Тем не менее, коль скоро зелёному мему и злобному зелёному мему (и бумериту) всего лишь три десятилетия от роду, их морфогенетические борозды оставили на космической памяти лишь едва заметные царапины, а следовательно — предпринимаемые сегодня согласованные усилия (со стороны здорового зелёного и здорового жёлтого) ещё могут переломить ситуацию и оставить в наследство будущему великие потенциалы здоровой зелёной волны — космической привычки, на которую все последующие поколения могли бы опереться как на фундамент более заботливого, чувствительного, по-настоящему сострадательного мира, а не мира, в котором доминируют полиция мыслей, зелёные инквизиторы и та или иная жестокость, маскирующаяся под плюрализм, — варварство с улыбкой на лице.

(Разумеется, в будущем, через пятьдесят тысяч лет, зелёный и жёлтый будут практически так же предопределены, как красный или синий сегодня. Тогда большинство подростков будут разбираться не с оранжевым (как сегодня), а с бирюзовым: через оранжевый они, наверное, будут, позёвывая, проходить в возрасте 8 или 9 лет. А передовой край, скорее всего, будет где-то в районе кораллового/душевного [психического, psychic], обширные неоформившиеся потенциалы которого начнут кристаллизоваться и принимать форму под воздействием пространства AQAL, в котором влияние будут оказывать параметры будущего, сегодня ещё неопределимые, ибо им ещё только предстоит возникнуть частично в качестве творческой новизны, прежде чем они сложатся как предопределённая привычка. Но именно поэтому сегодня имеет смысл сосредоточиться на двух волнах, которые прямо сейчас являют собой острие космического действия, — зелёной и жёлтой — и попытаться, насколько в наших силах, способствовать тому, чтобы заложить их в своих здоровых формах, которые мы могли бы принести в дар потомкам…)

Если вкратце, передовой край творческой новизны в сегодняшнем мире находится где-то в районе жёлтого; это значит, что глубинные свойства мемов от бежевого и вплоть до начинающегося зелёного уже заложены в виде космических привычек, — и чем древнее мем, тем более сложившимся и предопределённым он является. [7] Таким образом, в современном мире глубинные свойства мемов примерно вплоть до зелёного относительно установлены и «предопределены» — не вневременными архетипами, а прегензивными объединениями и морфическими резонансами из того, что некогда являлось случаями творческой новизны, теперь установившейся в виде привычек.

ПРОСТРАНСТВО ВЕРОЯТНОСТИ В МАТРИЦЕ AQAL

Коль скоро под «постмодернизмом» зачастую понимается «постструктурализм», непрофессионалы зачастую не понимают, чем является (и чем не является) «структура». Среди экспертов же есть обширный и явный консенсус касаемо значения термина «структура», в общем определяемого — Шелдрейком, Пиаже, Хабермасом, Франциско Варелой, Кэрол Гиллиган, Джейн Лёвинджер и др. — как «динамическая система самоорганизующихся процессов, которые поддерживают себя в качестве паттернов посредством их динамического воспроизводства». [8] Как динамические самоподдерживающиеся паттерны, структуры представляют собой не нечто зафиксированное и неизменное, а, скорее, нечто «нестабильно стабильное» (или смесь «цикличности иоткрытости», — то есть старины и новизны, — то есть кармы и творчества, — то есть включения и трансценденции). Как следствие, они способны на гибкую адаптацию к флюктуациям: они эволюционируют через «структурное связывание» с задействуемыми средами (на нашем языке — «тетраэволюционируют»). В материальном плане структура изменчива из мгновение в мгновение; однако же её паттерн, или форма, нестабильно стабилен и проявляет устойчивость в качестве космической привычки до тех пор, пока данный класс холонов существует в пространственно-временном континууме (то есть до тих пор, пока на него давят факторы отбора в матрице AQAL).

В постмодернистских вариациях на «новые парадигмы» часто встречаешь высказывание, будто «структура» отныне заменена «процессом». На самом же деле, разумеется, структуру всегда определяли как динамические процессы, которые воспроизводят себя. Однако и вправду есть два аспекта структур, которые исследователи продолжают подчёркивать: их способность к гибкому изменению (например, аккомодация и адаптация — или приспособление к своим общественным союзам) и их способность, если позволяют условия, оставаться невероятно стабильными в течение длительных периодов времени (например, автопоэз и ассимиляция — или стабильная деятельность).

Учитывайте, что на нашей планете, к примеру, живут бактерии, которые сохраняют неизменную форму уже более миллиарда лет. Есть виды насекомых, которые оставались неизменными в течение десяти миллионов лет; формы пресмыкающихся, неизменные более пяти миллионов лет, — не говоря уже о формах множества атомов и молекул, которые приближаются к возрасту 15 миллиардов лет: такова поразительная способность к стабильной деятельности! У людей бежевый мем сохраняется, по сути, неизменным в течение 500 000 лет; пурпурный мем — 30 000 лет;  красный — 10 000 лет; синий — 3000 лет; оранжевый — 300 лет; зелёный — 30 лет (и мы теперь на бурлящем и творческом краю человеческой эволюции, где новые и более высокие потенциалы, — пусть они и исследуются, совместно создаются и задействуются в своеобразных [идиосинкратических, idiosyncratic] формах сравнительно редкими пионерами-новаторами, — только начинают возникать и кристаллизоваться в широких масштабах культуры, — но об этом подробно позднее).

Что, следовательно, требуется, так это найти способ объяснить «структуру» без того, чтобы впадать, если позволите так выразиться, в структурализм, или реификацию структур в виде некоего рода онтологически существующих шаблонов (именно этим, по-своему, и грешили сторонники вечной философии и структуралисты, — что, в обоих случаях, должно быть отринуто).

Мы видели, что наследуются глубинные свойства, а не поверхностные. То есть, даже хотя общие паттерны (или морфогенетические борозды) этих холонов и передаются нам космической кармой, всё действительное содержимое, поверхностные свойства и выражения этих привычных паттернов определяется относительными, культурными и личностными вероятностных факторов во всех четырёх квадрантах.

Но именно тут мы начинаем покидать пределы любых типичных дефиниций «глубинных структур», «глубинных свойств» или «глубинных паттернов»: в интегральной постметафизике «глубинный паттерн» — это не действительно существующая форма или структура, а попросту термин для обозначениявероятности обнаружения определённого типа холона в определённом модусе пространственно-временного континуума.

Таким образом, если мы говорим, что человек «находится на красной волне», а общие свойства красной волны включают эгоцентризм, доконвенциональную мораль и сильные влечения к власти (помимо всего прочего), это не значит, что есть некая конкретно существующая структура (паттерн или адаптивный интеллект), называемая «красной структурой» (или красным мемом, или красным модулем и т. д.), да так, что данный человек неким образом оперирует внутри неё, будучи ею ограниченным (или же, мол, что она находится «в» человеке). Весь смысл данного утверждения состоит в том, что человек, которого мы идентифицируем как того, кто оперирует на красной структуре (или же исходя из неё), действует в пространстве, где очень велика вероятность обнаружения подобного рода реакций (то есть реакций, которые эгоцентричны, доконвенциональны, ориентированные на власть и т. д.). Чем меньше вы будете обнаруживать подобные реакции, тем меньше человек «находится на красном», — тем меньше он оперирует в вероятностном пространстве данной конкретной космической привычки.

Глубинный паттерн, следовательно, это просто вероятностная волна. Глубинные свойства, характерные для такой вероятностной волны, открываются посредством реконструирующего исследования, производимого после установления факта её существования, и не являются тем, что мы можем вывести а-ля Платон, Гегель или Ауробиндо перед данным фактом. Иными словами, утверждение, что сознание пребывает «на красной волне», попросту означает, что оно вибрирует на определённой вероятностной волне: извне мы можем сказать, что оно протекает в соответствии с конкретным морфогенетическим полем, олицетворяющим вероятность обнаружения определённых типов поведения в данной точки пространства и времени; изнутри мы говорим, что чувственное сознавание этого холона возникает в горизонте индивидуальных и коллективных прегензий, так что вероятность чувствования на данной конкретной волне определённого типа ощущения очень высока.

Некоторые вероятностные волны настолько прочно заложены в виде космических привычек, что вероятность обнаружения определённого типа холона в этом пространстве приближается к 100 %. Это часто происходит в физических системах (где, как отмечал Уайтхед, это ошибочно приняли за чистый детерминизм); но достаточно часто это происходит даже и на более высоких волнах (например, вероятность обнаружения определённых типов холонов на красной вероятностной волне и вправду весьма высока). Но это не должно уводить от факта, что стадии/волны развития во всех квадрантах, из глубин веков и вплоть до настоящего, первоначально возникли частично как творческая новизна и были заложены в виде привычек, которые соответственно представляют собой не жёсткие путы детерминизма, а органические привычки, указывающие на возможность или вероятность обнаружения того или иного конкретного события в том или ином пространственно-временном континууме.

(Даже электрон, если рассмотреть его сквозь призму квантовой механики, является не чем-то предсуществующим, а «тенденцией к существованию», чья вероятность бытия, обнаруживаемая в определённом пространственно-временном континууме, описывается квадратом волновой функции Шрёдингера.)

Итак, если кратко подытожить, глубинные свойства любого холона (кварка, атома, молекулы, мема и т. д.) — это попросту типы событий, которые вероятны в рамках космических привычек, которые уже были заложены творческим эмерджентным возникновением в прошлом. Эти вероятностные волны не являются чем-то вроде неуклюжих затвердевших структур, лежащих где-то там, — это просто общие морфогенетические борозды, которые представляют собой вероятность обнаружения определённого события в определённом локусе пространственно-временного континуума творчески развёртывающейся матрицы AQAL.

Что до действительных свойств или конкретных структур данных событий, они сопредопределяются не только космическими привычками прошлого, которые устанавливают обширные вероятностные паттерны, но и действительно существующими факторами во всех четырёх квадрантах (переживательными прегензиями, поведенческими паттернами, социальными системами и культурными контекстами). [9] Именно поэтому, опять-таки, мы и утверждаем, что хотя некоторые вероятностные волны (морфогенетические борозды или глубинные паттерны) наследуются из прошлого коллективным образом, того же нельзя сказать о большинстве поверхностных свойств. [10]

Но отметьте, пожалуйста, следующее: даже глубинные паттерны более высоких волн сознания (то есть, выше, чем зелёный) сейчас пребывают в процессе формирования; даже эти паттерны априорно не предопределены. Разумеется, новаторские шаманы, святые и мудрецы пробились в эти измерения и оставили устойчивые следы своих морфических отпечатков, но их всё-таки было столь мало и они были столь далеки друг от друга, что являлись лишь осенней паутинкой, парящей в духовном ветре. Более высокие состояния сознания, более высокие волны сознания, высшие рубежи человеческих возможностей — и вправду существуют безграничные высшие потенциалы, но они остаются именно тем, что они есть: несформировавшимися потенциалами, потенциалами, которые ещё не кристаллизовались и не сложились в широко доступные космические привычки…

Как мы видели, передовой край творческой новизны в сегодняшнем мире находится где-то в районе жёлтого: это значит, что глубинные свойства мемов от бежевого до зелёного уже заложены в виде космических привычек, — и чем старше мем, тем более сложившимся и предопределённым он является. Таким образом, в современном мире глубинные свойства мемов вплоть до зелёного сравнительно установлены и «предопределены» не вневременными архетипами, а прегензивными объединениями и морфическими резонансами от того, что когда-то было случаями творческой новизны, а теперь установилось в виде привычек. Другими словами, вчерашние апостериорности стали сегодняшними априорностями. Постфактум мы можем отследить их возникновение при помощи реконструирующего исследования, выявляющего, что эти паттерны были заложены; до этого факта мы вообще не можем предсказать данные паттерны каким-либо конкретным образом.

Именно поэтому, даже хотя определённые формы прошлого относительно и даны в виде привычек, того же не скажешь о передовом крае. Например, то, что мы называем сейчас верхним диапазоном «тонкого» — высшими потенциалами тонкого измерения, — скорее всего спустя тысячелетия дифференцируется в десятки (или даже большее количество) актуализированных уровней, и не будет видно какого-либо осязаемого конца или края: передовой край творческого развёртывания Духа является бурным, несформированным, хаотичным, созидательным, свободным спортом и игрой по произведению творческой новизны. Творческой новизны, которая в результате закладывается как космическая привычка и которая затем для всего последующего развития выглядит как априорная данность, даже несмотря на то, что первоначально она была заложена как апостериорность таинственной и творческой игры Духа.

Соответственно, даже глубинные свойства потенциалов более высоких, нежели зелёный, передаются не как уже сформированные предзаданные уровни, а как морфогенетические потенциалы, которые при начале своей кристаллизации будут подвержены влиянию факторов во всех четырёх секторах, — и ЕСЛИ эти глубинные паттерны начнут кристаллизоваться во всё большем числе холонов по всему миру, они в результате уложатся в глубинные паттерны привычек, наследуемые в последующем развитии. Эти более высокие стадии (стадии выше зелёного) всё ещё, как стадии, находятся во младенческом возрасте, доступны в своеобразных (идиосинкратических) формах  высокоразвитым личностям, но всё ещё ожидают своего возникновения в крупных масштабах с тем, чтобы установиться в виде космических привычек, универсальным образом передаваемых будущему.

(Каким образом мы можем говорить о том, что более высокие уровни доступны в своеобразных (идиосинкратических) формах отдельным высокоразвитым личностям, когда они ещё не имеют своей коллективно сложившейся формы? Пожалуйста, см. статью «Природа постметафизической духовности: Ответ Хабермасу и Вайсу», а также важное примечание. [11] В ходе данного изложения мы ещё будем возвращаться к этому важнейшему вопросу.)

Когда же эти космические привычки оказываются сформированы в любой точке эволюционного развёртывания, они в действительности превращаются в стабильные паттерны, которые впоследствии станут субкомпонентамивсех новых и творческих эмерджентов. К примеру: атомы, которые первоначально возникли частично в виде творческой новизны, сложились в привычные паттерны, которые впоследствии стали ингредиентами или субкомпонентами молекул. Формы самих молекул сперва возникли частично в виде творческой новизны, но впоследствии сложились в паттерны, ставшие ингредиентами или субкомпонентами клеток и так далее. Когда возникает красный, он становится субкомпонентом синего, который становится субкомпонентом оранжевого и так далее в ходе происходящего из мгновения в мгновение развёртывания уайтхедовской холархии. Данное соотношение «превосхождения и включения», которое зиждется на уайтхедовской прегензии, служит базисом (с чувствующей стороны) мягкого подталкивания Космоса в направлении всё большей сложности и глубины — подталкивания, называемого по-разному, в том числе и Эросом.

ДАВЛЕНИЕ ОТБОРА В ПРОСТРАНСТВЕ AQAL: КРИТЕРИИ ДОСТОВЕРНОСТИ В ТЕТРАСОЧЕТАНИИ

Когда возникает каждый новый холон, он возникает в уже существующеммиропространстве: то есть он возникает в пространстве AQAL, которое уже имеет различного рода волны, потоки, состояния, системы и так далее, причём каждый элемент имеет своё собственное наследование. (Опять же вчерашняя апостериорность становится сегодняшней априорностью.) Каждый новорождённый холон-эмерджент, как следствие, должен доказать, что он способен существовать или выживать в уже существующем миропространстве: он должен сочетаться, или сплестись (mesh), с уже существующей матрицей AQAL. Следовательно, он подвержен различным механизмам давления отбора (или критериям достоверности), представляющим собой типы приспособления (types of fit), которым он должен соответствовать, чтобы выжить. Разумеется, он не просто или только лишь сочетается: он ещё и привносит собственный момент творческой новизны, который выходит за пределы любого сочетания вообще; однако если он до какой-то степени не выполнит процесс сочетания, он попросту будет стёрт с лица земли существующими механизмами давления отбора и у него не будет шанса выразить или передать далее своё творчество.

Поскольку каждый холон имеет, по меньшей мере, четыре квадранта, или четыре измерения, бытия-в-мире, а каждое из этих измерений должно сочетаться с уже существующим миропространством, есть, по меньшей мере, четыре типа факторов давления отбора: каждый холон должен в какой-то степени сочетаться со своими собственными «я», «мы», «оно» и «они». Таким образом, каждый холон должен быть способен достаточно точно регистрировать внешний «оно»-мир (истина); каждый холон должен быть способен достаточно точно регистрировать свой внутренний «я»-мир (правдивость); он должен быть способен соответствовать своей общественной или социальной системе «они» (функциональное соответствие); и он должен быть способен адекватно договариваться со своим культурным окружением «мы» (смыслы).

Данные критерии достоверности в тетрасочетании («оно»-истина, «я»-правдивость, «они»-функциональное соответствие, «мы»-смыслы) являются не громоздкими репрезентационными картинами, а взаимовызываемыми вовлекающими задействованиями. Механизмы давления отбора применимы ко всем холонам, от атомов до клеток, деревьев, червей, волков и приматов. Любой холон, который оказывается неспособен адекватным образом преодолевать все формы давления отбора, попросту прекращает существовать.

Данная квадратическая формулировка позволяет нам прояснить природу взаимоотношений между субъективным, объективным, межсубъективным и межобъективным измерениями бытия. Хотя в любой момент времени мы могли бы акцентировать внимание на важности любого из этих измерений, в частности межсубъективного (особенно когда его игнорируют большинство теоретиков), формально правильный взгляд состоит в том, что все четыре измерения возникают одновременно и тетраэволюционируют. Ни один квадрант онтологически не предшествует другим и не является первичным. Ни один квадрант не содержится «в» или «внутри» другого квадранта. Индивидуальные холоны не находятся «в» социальных холонах таким же образом, каким субхолоны находятся в составных индивидуумах (см. «О критике, Интегральном институте, моих последних работах и прочих делах небольшой важности»).

Таким образом, мы нередко говорим, что «межсубъективность являетсяфоном (ground), на котором возникают и субъект, и объект», — и в этом выражено важное положение, однако это всё ещё лишь часть целостной истории (часть, на которой мы акцентируем внимание, ведь её очень часто игнорируют). Полная история состоит в том, что действительный фон, или основа (ground), возникновения — это не межсубъективность, а вся AQAL-матрица. То есть AQAL-матрица предыдущего мгновения является априорным основанием, на фундаменте которого эмерджентно возникает настоящее мгновение (основанием, которое, если всё удачно, будет охвачено настоящим мгновением и, в конечном счёте, трансцендировано в следующем AQAL-мгновении). Каждый квадрант, как следствие, передаёт будущемуоснову наследования (то есть квадрантную космическую карму), а любой холон должен сплестись со всеми четырьмя формами давления отбора или же исчезнуть. Дело не в том, что первично межсубъективное поле, а затем из него выскакивают субъект и объект, а в том, что каждый холон обладает четырьмя измерениями, которые одновременно возникают и с которыми он должен в достаточной мере сочетаться, или же данный холон будет неспособен выжить в уже существующем миропространстве.

Это, безусловно, означает, что межсубъективное поле влияет на вероятностные волны формы эмерджентного возникновения холона; но то же самое касается и межобъективных полей, предыдущих субъективных прегензий и предыдущих объективных морфических резонансов. И они это делают не одно за другим, а все вместе и единовременно. Если холон основательно не сочетается со своим межсубъективным фоном взаимных прегензий, данных ранее, тогда он не возникает; но не возникает он и в случае своей неспособности приспособиться к наследию в остальных трёх квадрантах. Ни один из них не является онтологически или хронологически первичным: первичной является вся AQAL-матрица в своей цельности. Предыдущее AQAL-мгновение является наследием данного AQAL-мгновения.

В общем с постмодернистскими плюралистами произошло следующее: они — верно почувствовав, что межсубъективная основа была проигнорирована эпистемологией Просвещения, придававшей онтологически привилегированное положение верхне-правому квадранту, — непреднамеренно накренились и упали в противоположную сторону: они придали онтологически привилегированное положение нижне-левому квадранту взаимоотношений, плюрализму соучастия и межсубъективности (которые нередко деградировали в грамматологию нижне-правого квадранта). Но их общий боевой клич был таков: «Отношения первичны для вещей, в них вступающих».

Разумеется, отношения без чего-либо, что можно соотнести друг с другом, есть не что иное, как сухая абстракция (которая скрытным образом возвышает зелёные ценностные структуры до онтологических абсолютов). Постмодернистские представления отражают доинтегральное, доквадратическое понимание Космоса, в котором явления считаются существующими событиями, которые необходимо соотносить с различного рода схемами по типу фигура/фон или содержимое/контекст, вместо того, чтобы увидеть, что все они одновременно возникают в пространстве AQAL и тетраэволюционируют во взаимосочетании. Не первичны ни вещи, ни их отношения: в обоих случаях это просто разные перспективы, или измерения, матрицы AQAL. Как мы увидим в дальнейшем, плюрализм постмодерна попал в ловушку особенно интенсивной формы абсолютизации квадранта, которая возвела свои важные, но частичные открытия в ранг гегемонии одного квадранта, маргинализировавшей другие, равно важные голоса, — тема, к которой мы вскоре вернёмся.

Оригинал: «Excerpt A: An Integral Age at the Leading Edge. Part 2» © Кен Уилбер, 2003

Читать далее: «Часть 3 (стр. 1)»