Текст написан для сборника IX Межрегиональной научной конференции «Налимовские чтения» (Музей истории и культуры Сыктывдинского района им. Э. А. Налимовой, Республика Коми, 25–28.03.2024), которая посвящена наследию династии Налимовых — этнографа Василия Петровича Налимова (1879–1939) и его сына, выдающегося трансперсонального мыслителя Василия Васильевича Налимова (1910–1997). Автор текста также принял участие в конференции в формате предзаписанного онлайн-выступления.
Желание сопоставить и соединить воззрения двух чрезвычайно повлиявших на меня мыслителей — Василия Васильевича Налимова и Кена Уилбера — не оставляет меня уже около 15 лет. Коль скоро всегда находятся причины, по которым я откладываю этот интеллектуально-духовный труд, я всё же решился представить здесь эскизное ви́дение взаимосвязи некоторых из аспектов миросозерцания двух мыслителей. Проникновенное осмысление и синтез концепций Налимова и Уилбера требует отдельной обширной работы, поэтому изложенное здесь следует считать лишь приглашением к дальнейшему исследованию.
При рассмотрении взглядов Уилбера я буду опираться на своё понимание его идей, выкованное в процессе 17 лет работы с его трудами (мною переведены ряд статей и 9 книг Уилбера; также я был редактором русских изданий ещё нескольких его книг, а также публикаций других авторов). Заинтересованный читатель может ознакомиться с общим пониманием всех упомянутых в настоящей статье тем на основе уилберовских книг «Религия будущего», «Интегральная духовность» и «Краткая история всего», а также его текста «Фрагмент А: Интегральная эпоха на передовом краю» [2–5]. При взаимодействии с мыслью Налимова я опирался на его magnum opus — «Спонтанность сознания» [1].
Важными категориями налимовской мысли являются понятия спонтанности, в частности — «спонтанности сознания», и вероятностное ви́дение. Спонтанность сознания понимается как «открытость вселенской потенциальности» [1, с. 324] и «необусловленность творчества» [1, с. 332], при этом и самому миру присуща эта открытость. Для Уилбера Космос проявляется как диалектическое единство космической памяти (или «космической кармы», kosmic karma) и космического же творчества (kosmic creativity). Каждый момент Вселенной наследует вереницы воспоминаний обо всём прошлом упорядоченном творении (каждое мгновение включает, или интегрирует, в себя прошлое) и прибавляет к этому новизну (трансцендирует прошлое через то, что Уилбер вслед за Уайтхедом называет «творческим продвижением в новизну»). Очевидно, что понятие космического творчества находится в едином поле с упомянутой категорией спонтанности как открытости вселенской потенциальности.
При этом для Уилбера вся совокупность космической памяти является цельным, тотальным морфогенетическим полем (здесь Уилбера объединяет с Налимовым интерес к концепции морфогенетических полей Руперта Шелдрейка), так сказать «метаполем», внутри которого «хранятся» космические привычки — нахоженные (и продолжающие формироваться) тропки мироздания, представляющие собою потоки эволюции и развития. Эти потоки пульсируют градациями усложнения, где каждый шаг ко всё большему порядку, ко всё большей целостности обретает форму волны бытия и сознания. Каждая волна не аморфна, а структурирована определённым узором, характеризующим данный уровень эволюции и развития. Возникает матрёшечная вереница (холархия) из волн всё большего усложнения, и применительно к эволюции сознания эти волны Уилбер (как, например, Жан Гебсер и его интерпретатор Георг Фойерстайн) называет структурами сознания.
Структура сознания, по Уилберу, это вероятностная волна — или волна вероятности встретить определённую активность. Если выразить это в терминологии Налимова, структура — своеобразный «фильтр», задающий границы распределения, в рамках которого действует и индивид, и целые группы холонов. Термин «холон» заимствуется Уилбером у Артура Кёстлера и обозначает целое, которое является вместе с этим и частью большего целого (таким образом холархии суть целостности внутри целостностей внутри всё больших и больших целостностей). Структуры сознания и бытия представляют собой вероятностные рамки, внутри которых мы с большей или меньшей вероятностью можем встречать, если воспользоваться термином Налимова, «распаковку» (по Уилберу — проявление, даже экзистирование) тех или иных феноменов. При соотнесении со взглядами Налимова можно, видимо, говорить о том, что структура сознания определяет «вероятностно заданную проявленность семантического поля» [1, с. 210] индивида.
В плане понимания эволюции структур сознания и бытия Уилбер базирует свои размышления на более чем сотне различных моделей роста, развития и эволюции сознания. В ознакомительных изложениях своей интегральной метатеории эволюции сознания и бытия он обычно перечисляет несколько основополагающих мировоззренческих структур, выделенных Жаном Гебсером. Согласно Гебсеру, человеческое сознание и порождаемая им культура на протяжении истории «мутировала» от архаической структуры через магическую и мифическую к ментальной (ментально-рациональной) структуре сознания, а сегодня — и с XX в. как минимум — мы наблюдаем формирование и высшей по Гебсеру — интегрально-аперспективной — структуры.
Уилбер в своих целях несколько видоизменяет модель Гебсера, в каких-то аспектах даже полемизируя с ней, и перечисляет эти структуры сознания следующим образом: архаическая, магическая, мифическая, рациональная, плюралистическая (аперспективная) и интегральная. Также Уилбер говорит о потенциальном существовании сверхинтегральных структур иного, трансперсонального порядка, которые со всё большим и большим основанием можно называть структурами Сверхсознания, или Космического сознания.
Эволюция Космоса и всех его подсистем и граней, по Уилберу, демонстрирует тенденцию сознания, материи и их коллективных измерений ко всё большему усложнению, ко всё большей глубине и высоте (к «порядку из хаоса»). Это понимание, к слову, созвучно постнеклассической синергетической парадигме. Согласно Налимову: «Смысл Мира — проявление всего потенциально заложенного в нём. Роль человека — участие в этом космогоническом процессе» [1, с. 304]. В уилберовском интегральном эволюционизме мы являемся активными сотворцами космической эволюции, ничто не предзадано, пусть эволюция в своём волнообразном движении и опирается на всё кармическое (морфическое) наследие прошлого, — наследие не беспорядочное, а упорядоченно структурирующееся в виде холархий вероятностных волн.
И каждая следующая, более высокая, более целостная и комплексная волна бытия и сознания эмерджентно возникает в результате наложения космического творчества на эти пульсирующие вероятностные волны. Пульсируют они потому, что наиболее поздние и новые волны сознания и бытия ещё не зафиксированы, в них есть биение жизни и пластичность, а действия всех сознающих существ, активирующих эти волны, могут сильно повлиять — и, по факту, влияют — на окончательную форму этих закладывающихся структур сознания. Космическая эволюция здесь напоминает творческий процесс художника, всё более и более уточняющего эскиз своего намерения.
Сама итоговая форма этого космического намерения для Уилбера не предначертана. Здесь он полемизирует со взглядами некоторых духовных эволюционистов, считающих, что эволюция развёртывается по предзаданному и заранее предуготовленному плану. Нет, эволюция, следуя вселенскому Эросу, спонтанно порождает всё новые и новые эмердженты — творческие формы бытия и сознания, чьи характеристики принципиально не предсказуемы. Единственное, что можно о них сказать, это что они будут представлять собою всё более целостное и сложное явление. В предельном смысле, вероятно, Бытие стремится к своей божественной полноте, однако полнота эта неописуема, неопределима и непредвзята. То есть, во всех смыслах (по-налимовски), спонтанна!
К тому же, вся совокупность предыдущих вероятностных волн эволюции и развития, вся тотальность вселенского морфогенетического поля представляет собою не темницу предзаданности и детерминизма, не различные приковывающие к себе ограничители, а детище самой этой творящей спонтанности, плод космического творчества, естественные проявления изобильного потока Духа. Если это и «самоограничения» Духа, то в форме свободно избранной самодисциплины, позволяющей ему явиться во всей своей творческой красе, созидая величественное царство мироздания. Сама же креативная природа Божества, или Абсолюта, — здесь Уилбер солидарен с мистиками-панентеистами (не путать с пантеизмом) разных мировых духовных традиций, — вездесуще пронизывая всё миропроявление, никогда не ограничена им, а запредельна миру и являет собою нечто, что Налимов, по-видимому, называет неразгаданностью и Тайной Мироздания.
Если наиболее высокие структуры сознания и бытия демонстрируют признаки высокой спонтанности и свободы, то что можно сказать о самых ранних, низких, фундаментальных уровнях сложности всеединого Космоса? Быть может, они являются той самой темницей духа, оковами, от которых никак не освободиться? Уилбер так не считает. Действительно, наиболее ранние и фундаментальные структуры эволюции служат базовыми строительными блоками, на которых выстраивается последующая реальность, и как волны вероятности они наиболее неизменны и детерминированы. Однако это в масштабах человекомерного исторического пространства-времени, а вот в космических масштабах и им присуща толика свободы и потенциальная возможность к творческим превращениям. Даже так называемые законы природы можно рассматривать как вероятностные привычки (подобным способом — как на «привычки природы» — на них смотрел, например, Чарльз Сандерс Пирс, а потенциальные флюктуации физических констант привлекли недавно внимание Руперта Шелдрейка).
Налимов пишет, что «мы носим в себе как изжитое прошлое, так и не реализовавшееся ещё будущее, хранящееся также в хвостовой части функции распределения»; «хвостовая часть функции распределения хранит в себе (в подавленном виде) воспоминание обо всём прошлом человека или даже человечества» [1, с. 212]. Вполне возможно, что структуры сознания и бытия (причём даже не только человеческие, но и дочеловеческие — и добиологические) в свёрнутом виде, на уровне морфогенетических полей, содержат в себе суммацию этих переживаний. Субмерджентные структуры прошлого запаковывают этот опыт; а ещё не возникшие, но активно формирующиеся эмерджентные структуры будущего задают строительные леса, по которым будет выстраиваться актуальный жизненный опыт индивидуумов и обществ.
Ещё один момент, связанный со спонтанностью, в интегральной метатеории Уилбера можно соотнести с призмой не столько структур, сколько состояний сознания (хотя предполагаемые Уилбером трансрациональные, надличностные структуры тоже играют свою роль). Состояния сознания, включая изменённые состояния сознания (ИСС), пиковые переживания, медитативно-созерцательные и молитвенные трансы, являются важным измерением человеческой психики, а также, по-видимому, психики и иных (по крайней мере, сложноорганизованных) сознающих существ.
Уилбер проводит экстенсивный анализ линии распаковывания состояний на основе десятков различных психологических и духовных традиций Востока и Запада (от индуистской и буддийской до исламской и христианской мистики). Все они отмечают прогрессию через то, что Уилбер условно обозначает №1 грубое (ориентированное на физическое) — №2 тонкое (сновидные и тонкие виде́ния) — №3 причинное (наитончайшее, или бесформенное) — №4 свидетельствование (санскр. турийя, истинное Я) — №5 наивысшее недвойственное Единство (санскр. турийятита; таковость).
Рис. 1. Пять основных состояний сознания (иллюстрация из книги Кена Уилбера «Интегральная духовность» [2])
В то время как №1–3 являются состояниями, через которые ежедневно осциллирует наше сознание (все мы проходим через состояния бодрствования, сновидения и глубокого сна без сновидений), №4 и особенно №5 можно называть даже не состояниями, а категориями сознания, ибо они имплицитно или (в случае систематической духовной практики) эксплицитно присутствуют во всех упомянутых состояниях сознания, будучи их непреходящим условием. Именно четвёртое и пятое «состояния» являются, так сказать, искомыми и целевыми в ряде великих традиций духовной мудрости. Их стабилизацией в значительной степени (но с некоторыми оговорками, в которые мы здесь не будем вдаваться) обеспечивается духовное пробуждение и трансперсональность непосредственного переживания у индивидуума.
По-видимому, с точки зрения состояний, основными локусами-источниками спонтанности являются состояния №4 (свидетельствование) и №5 (недвойственное), — а также, возможно, №3 (бесформенное причинное состояние), поскольку именно в этой бесформенно-причинной сфере сознания впервые (в ходе инволюции) засеиваются тончайшие платоновские архетипические праформы (включая пространство, время, причинно-следственные связи и т. д.). Налимов как практик медитации, по всей вероятности, был не понаслышке знаком с переживанием этих высоких (можно сказать — мистических) состояний сознания. Это непростые для постижения и даже парадоксальные состояния.
Налимов следующим образом описывает, что такое спонтанность: «Спонтанности мы должны приписать статус философской категории. И, поступив так, мы вынуждены признать, что это одна из самых трудных для понимания категорий. Она трудна тем, что должна проявлять себя вне причинно-следственных связей; тем, что она находится вне привычных временны́х представлений, так как в спонтанности решения всегда есть забегание вперёд, смешивание будущего с прошлым; и, наконец, тем, что спонтанность — трансличностное начало, несущее в себе нечто, непонятным образом связующее личностное и вселенское и тем самым задающее единство Мира в его творческом раскрытии. И в то же время внутренне — в глубине себя — мы чувствуем присутствие этого начала» [1, с. 255]. Здесь достаточно отметить, что связь личностного и вселенского, условного и безусловного, относительного и абсолютного всё больше прозревается по мере продвижения по духовному пути состояний-стадий («пути пробуждения», waking up, как его называет Уилбер вслед за многими великими традициями) и наконец наиболее полно реализуется в состоянии непрерывного узнавания недвойственного Единства.
Наконец, что такое интегральная структура сознания — целостное, всеинтегрирующее мышление и самосознание — по Уилберу? Это способность ко всё более тотальному, всеохватному прозреванию целостностей и взаимосвязей мироздания и своего бытия-в-мире, ви́дение фракталоподобных узоров реальности, «способность к познаванию систем систем систем» (systems of systems of systems), осциллирующих в своём динамизме. Ви́дение, охватывающее целостности в их историческом и эволюционном генезе на огромных протяжениях времён и пространств.
В понимании интегрального уровня сознания Уилбер опирается на работы исследователей развития, основоположников психологии взрослого развития (таких, как Роберт Киган, Джейн Лёвинджер, Сюзанна Кук-Гройтер, Клэр Грейвз и др.). Все они постулируют существование постформальных стадий мышления и самосознания, потенциально могущих разворачиваться, если индивид продолжает своё развитие, после стадии формальной логики (формальных операций по Жану Пиаже). Тогда как формальные операции — это способность мысли оперировать на основе и в отношении самой мысли (в отличие от конкретных операций, где мысль оперирует на основе конкретно присутствующего материала), постформальные стадии мышления начинают воспринимать многообразные сетевидные и диалектические контексты.
В этом смысле работы Налимова проходят своеобразный структурный тест интегральности, так как вероятностное мышление, или вероятностное ви́дение, им развивавшееся, является одним из возможных описаний откровенно постформального, интегративного, синтетического способа мышления, в своём размахе охватывающего не только всё человечество, но и весь Космос, причём не просто его внешние пределы, но и его внутреннее измерение логоса — смыслов. Таким образом, с точки зрения структурного критерия, Налимов — выдающийся мировой интегральный мыслитель, сделавший значительный вклад в развитие постформального сознания, рассматривавший проблемы биологической и космической эволюции, трансперсональных состояний сознания, духовной самореализации человека и предельных смыслов Бытия.
Москва, апрель 2024
Библиография
- Налимов В. В. Спонтанность сознания: Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности. 2-е изд. М.: Водолей Publishers, 2007.
- Уилбер К. Интегральная духовность. Новая роль религии в современном и постсовременном мире / пер. с англ. Е. Пустошкина под ред. А. Нариньяни. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2020.
- Уилбер К. Краткая история всего / пер. с англ. Е. Пустошкина под ред. А. Нариньяни. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2019.
- Уилбер К. Религия будущего. Всеобъемлющий потенциал великих традиций духовной мудрости / пер. с англ. Е. Пустошкина под ред. А. Нариньяни. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2023.
- Уилбер К. Фрагмент A: Интегральная эпоха на передовом краю / пер. с англ. Е. Пустошкина // Эрос и Космос. 30.04.2014. URL: https://eroskosmos.org/wilber-kosmic-trilogy-excerpt-a/
