«Красота, которую мы любим» — это одно из тех мест во всемирной паутине, которые я люблю посещать больше всего. Там вы найдете примечательную коллекцию высказываний и стихотворений, содержащих озарения удивительной глубины. Сегодня я обнаружил там следующую цитату из св. Феофана Затворника (1815–1894), монаха и канонизированного святого Русской православной церкви:
Надобно из головы
сойти в сердце.
Теперь у вас помышление о Боге
в голове, а сам Бог —
как бы вне, и выходит,
что это работа <ваши молитвы и другие духовные упражнения>
внешняя.
Пока вы остаётесь
в голове,
мысли не улягутся покойно,
и все будет мястись,
как снег
или толкашки летние.
Это не только ясная картина того, как работает наш сознательный ум, здесь также демонстрируется возможность познания мира совершенно новым образом. Обычно мой центр тяжести находится в моей голове, и часто я даже не сознаю, что у меня помимо этого есть ещё тело. Как некто может перейти от фрагментированной и ориентированной на себя точки зрения к более всеохватывающему и органичному мышлению, которое отвечает за тонкие движения чувств? Другими словами, как опустить свой центр тяжести ниже, в тело?
Я думаю, что у каждого из нас есть два сознания: сознательный ум с одной стороны, и нервная система в целом с другой. Оба нужны и необходимы, но я склонен доверять первому более, чем последнему. Это значит, я думаю, что я всё уже знаю. Но как мог бы этот медленный, продвигающийся линейно и взвешивающий всё интеллект быть более умным, чем мозг, который регулирует тысячи процессов в нашем теле в одно мгновение, подобное вспышке светлячка. Я говорю «вспышка», поскольку он работает с совершенно иной концепцией времени, идею которой вы найдете в работе Гурджиева о трех центрах (ум, тело и чувство) и их различных скоростях и энергиях, на основе которых они функционируют.
Неверно утверждать, что один ум лучше другого. Вероятно, просто есть ум и Ум с большой буквы «У». Если я вижу, что я живу только в моей голове (с маленьким умом на букву «у»), что означает, что я раздроблен, возникает вопрос о том, как объединить оба ума в движении по направлению к единству — или как пребывать, так сказать, между ними. Воспользовавшись дзенской метафорой, можно сказать, что я не могу искать быка, если я сижу на нём верхом.
Эта разновидность тренировки или обучения полностью упускается из внимания в наших школах и в популярной культуре, как указал мой друг Уолт в комментариях к этому посту. Указание на существование двух умов — не новость, его можно найти во многих мировых традициях. Дзенская традиция буквально кишит им. Например, вы найдете загадочное слово «мунэн» в японской традиции дзен, которое означает разумное действие без размышлений. И еще один пример, который приходит на ум, это слова китайского мастера дзен: «Если вы хотите постичь это, постигайте напрямую. Когда вы начинаете думать об этом, вы всё упускаете».
Обращение к традиции тибетского буддизма позволяет нам углубиться в этот вопрос. В книге «Что такое ум» Тилопа (988–1069), просвещенный учитель, практиковавший тантру, предложил следующие шесть принципов: «Нет мысли, нет рефлексии, нет анализа, / Нет развития, нет интенции, / Пусть всё устроится само собой». Здесь не так уж много места для того, чтобы просто «думать» об этом, не правда ли?
Параллельно с этим, я пошёл в библиотеку ранее этим вечером, чтобы найти книгу «Медитации на Таро: Путешествие в христианский герметизм», автором которой является аноним, также известный как Неизвестный друг. Я обратил на неё внимание несколько недель назад, после того как прочитал последовательно несколько постов, содержащих весьма проницательные комментарии об этой публикации на сайте «One Cosmos», еще одном месте в сети, которое мне нравится посещать. На странице 8 «Медитаций на Таро» я встретил крайне важную цитату из классической работы Патанджали о йоге, которая описывает другой способ практиковать то, что обычно описывают как концентрацию:
«Yoga citta vritti nirodha» («Йога — это подавление колебаний ментальной субстанции», Yoga Sutras 1.2)
Автор книги, Неизвестный друг, затем описывает важность концентрации как практики. Но он проводит четкое различие между автоматическими движениями мыслительных процессов и воображения и разновидностью находящейся вне отождествления или непривязанной концентрации. (Он использует слово «незаинтересованной».) Одно из главных отличий, как он пишет, заключается в том, что это форма концентрации «без усилия», и она появляется в состоянии спокойствия и тишины, и только после отказа от непрерывного вращения беличьего колеса ума и воображения. Когда я прочитал это, я понял, что он говорил совершенно то же самое, что и другой наш друг, св. Феофан Затворник. По сути, как мы выберемся из своей головы? И, в частности, как же нам концентрироваться без усилия? Неизвестный друг предлагает следующую аналогию:
«Посмотрите на канатоходца. Очевидно, что он полностью сконцентрирован, потому что иначе он упадёт на землю. Его жизнь на кону, и только совершенная концентрация может спасти его. Вы всё еще верите, что его мышление и его воображение участвует в том, что он делает? Вы думаете, что он рефлексирует и представляет себе что-то, что он рассчитывает и строит планы в отношении каждого шага по натянутому канату?»
Конечно, правильный ответ — «нет», иначе бы он тут же споткнулся и упал вниз. Следовательно, канатоходец должен каким-то образом подавить медленный ум и воображение и дать ощущению ритма или нервной системе безопасно перевести себя на другую сторону.
После многих лет, посвященных духовным поискам и практике, Вильям Сигал (William Segal), писатель, художник и ученик Гурджиева и Д. Т. Судзуки, создал следующее описание того, что нужно сделать на практике для отбрасывания головы. Он объясняет:
Существует способность быть погруженным в жизнь очень глубоко, но в то же время оставаться непривязанным. Человек делает то, что он делает, с полным энтузиазмом: Мне нравится пить кофе, рисовать, работать в саду или рубить дрова. Но могу ли я быть полностью погруженным в эту деятельность, при этом оставаясь непривязанным к ней? В одно и то же время быть в тесной связи с этим «другим», этим покоем, которые есть во мне, в вас, во всём. Это требует обучения, которое может осуществляться различными методами. Это не только медитация, и разумеется, это не схоластические исследования и не молитва обычного рода, хотя молитва может быть остановкой мыслей, когда вы сдаетесь, отпускаете всё и пребываете полностью здесь и сейчас. Возможно, чтобы существовать таким образом, нужно проделать большую подготовительную работу; я в этом не уверен. Как старый человек, который попробовал множество практик такого рода, я не думаю, что это действительно необходимо. Сейчас я не вижу в этом смысла. Я думаю, что если бы сегодня я попал к хорошему учителю, он просто сказал бы мне: «Посмотрите, мистер, просто будьте спокойными. Наблюдайте за дыханием. Опустите вниз свой центр тяжести». И потом это происходит. Это заключается в вас, и оно всегда было в вас. Всё, что требуется от человека — это открыться этому ощущению. Так что я не вижу смысла во всех этих школах и всех этих тренировках. Я вижу смысл постольку, поскольку кто-то может быть не настолько одаренным, как другой, к достижению этого в обычной жизни.
Наконец, и это, как я думаю, тоже имеет отношение к теме, несколько дней назад мой друг Ли опубликовал отлично написанное введение и комментарий к Движениям Гурджиева, в котором я имел счастье участвовать. Будучи воодушевленным его словами, я стал искать запись уроков Движений под руководством Жанны де Зальцман (Jeanne de Salzman), которая попадалась мне в сети несколько лет назад. Я думаю, этот фильм объясняет некоторые идеи, которые я выразил здесь, намного лучше, чем я способен передать словами. На мой взгляд, Движения — это форма священного танца, я знаю не очень много по этой теме, но я чувствую, что это своего рода наблюдение, в процессе которого появляется возможность получить более объективный взгляд на себя. Кроме того, это весьма прямой путь к пониманию духовных идей и движению от простого знания, как можно надеяться, к пониманию.
И теперь, посвятив этот вечер написанию нескольких страниц текста, я попытаюсь помнить о том, чтобы возвращаться в своё тело, сидящее здесь. Я понимаю: ирония состоит в том, что я вновь жил в замке из идей, только маленькой части существенно более широкого поля зрения, но я вспоминаю и вновь повторяю попытку не бежать от одной мысли к следующей, как советовал Феофан Затворник, а дать каждой из них время обосноваться в сердце.
