Продолжается сбор средств на работу журнала, поддержать проект можно здесь.
Вытирая пыль
Рафаэль Санти — художник, график, архитектор эпохи Ренессанса. Считается одним из выдающихся представителей умбрийской школы. Свою фреску «Афинская школа» великий Рафаэль Санти написал в период с 1509 по 1511 года. Его из Флоренции в Рим пригласил папа Юлий II для оформления парадных залов Папского дворца. Рафаэль оформил во дворце три зала. Станцу делла Сеньятура украшает его шедевр «Афинская школа». В центре картины, по направлению к зрителю, величественно шествуют Платон и Аристотель. Они не то чтобы спорят, но явно ведут дискуссию. При этом Платон, как и положено «отцу идеализма», указывает пальцем вверх, на небеса. Туда, по его мнению, должны быть устремлены мысли философа, и оттуда он должен черпать свои идеи. А ученик Платона, Аристотель, которого принято считать основоположником материализма, сдерживая порыв учителя, делает ладонью придавливающий жест, как будто призывая держаться ближе к земным проблемам. Со всех сторон они окружены другими мыслителями, которые либо прислушиваются к их беседе, либо разбились на группки, в которых кипят собственные дискуссии.
Фреска «Афинская школа» воплощает величие философии и науки. Ее основная идея — возможность гармоничного согласия между различными направлениями философии и науки — принадлежит к числу важнейших идей гуманистов. Под сводами величественного здания расположились группами древнегреческие философы и ученые. Единство философий — в разнообразии отдельных школ и личных мнений. Так складывается великая симфония человеческого познания. Этому не мешает разобщенность мыслителей в пространстве и времени. Напротив, познание объединяет всех, кто искренне к нему стремится. Так или иначе, если вспомнить разграничение всех философов на материалистов и идеалистов, то можно сказать, что Аристотель фактически высказал основную мысль материализма, т. е. что дух не может существовать вне материи (в противоположность Платону, который утверждал обратное). Эта борьба двух направлений длится вот уже почти две с половиной тысячи лет: идеалисты выступают за то, что духовное — особая субстанция, существующая независимо от материального и управляющая им; а материалисты и близкие к ним философы утверждают, что идеальное — продукт особым образом организованной материи, и существует лишь в связи с материальным. Платон и Аристотель как бы воплощают эту борьбу указанных направлений мысли.
***
Перед тем, как приступить к своему итоговому замыслу произведения, от себя я бы хотел добавить, что приведенное выше описание данной фрески, которое я нашел в интернете, весьма упрощает замысел Рафаэля. Более того, это одно из лучшего, что мне удалось найти. Если зайти в «Википедию» или на другие ссылки по запросу «„Афинская школа“ Рафаэля», то везде будет почти одинаковое описание работы:
«Не все фигуры на фреске можно идентифицировать со стопроцентной уверенностью, однако великих греческих философов Платона (427–347 гг. до н. э.) и его ученика Аристотеля (384–322 гг. до н. э.) легко узнать по названиям книг, которые они держат в руках. Рука Платона обращена вверх, а рука Аристотеля — вниз, раскрытой ладонью к земле. В этих жестах сконцентрированы их философские идеи — у Платона более абстрактные, у Аристотеля более практичные и логически обоснованные».
«В центре, среди персонажей, группирующихся у мощных арочных устоев, в нишах которых помещены статуи Аполлона и Минервы, изображены Платон и Аристотель. Их жесты — первый указывает на небо, второй простирает руку к земле — дают представление о характере их учения».
«В центре изображены Платон, указывающий на небо, которое, как он считал, определяет всю человеческую жизнь, и Аристотель, простерший руку над землей».
«Прекрасно охарактеризованы они на великолепной картине Рафаэля „Афинская школа“: Платон изображен на ней поднявшим руку к небу, к царству своих идей, Аристотель — указывающим рукою на землю, область своих исследований».
«Платон и Аристотель как бы воплощают эту борьбу указанных направлений мысли. В известной картине Рафаэля „Афинская школа“ Платон показывает на небо, а Аристотель — на землю».
И так продолжается до бесконечности. Дальше жестов этих двух фигур никто уйти не может.
Отчасти я согласен с тем, что в картине выражена основная идея: «возможность гармонического согласия между различными направлениями философии и науки…», хотя об этом чуть позже, но сведение Платона и Аристотеля до простых двойственных конструкций, как идеализм и материализм, на мой взгляд, является довольно грубым жестом в сторону более тонкого замысла автора. Интерпретация этой картины как некой дискуссии между одним путем и другим, или трактовка, что происходит некоторое примирение между разными подходами, становится и вовсе бессмысленной, если немного покопаться в истории.
Во-первых, есть много информации из разных источников о том, что Аристотель никогда не утверждал однозначно, что материя первична по отношению к идее. У него немало противоположных по смыслу высказываний. Несмотря на весьма обстоятельную и вполне материалистическую критику идеализма Платона, Аристотель не был последовательным материалистом. Он рассматривал вещи (явления) как единство материи и формы. Материя — это возможность формы, а вся реальность — последовательный переход материи в форму, формы в материю. По его мнению, удвоение мира на мир вещей и мир идей не имеет смысла. Аристотель считал, что основой учения об идеях является отделение общего от единичных вещей, а на самом деле оно существует в них самих. Аристотель предполагал, что между каждой отдельной вещью и идеей этой вещи тоже должно существовать что-то общее. Если это общее — идеи (а по Платону идеи и есть общее), то мы имеем дело уже не с двумя, а с тремя мирами, где один — мир вещей, а два других — миры идей, но между всеми этими мирами тоже должно быть что-то общее.
В отношении Платона искусствоведы, как и многие философы, упустили из виду лекции Артура Лавджоя, в которых Платон раскрывается таким же недвойственным, как и Аристотель. В «Великой цепи бытия» Лавджой попытался ответить на вопрос, который постоянно возникал в истории философии и который теперь стоял перед ним: существуют ли рациональные и постижимые человеческим умом основания мира и в чем они заключаются? Задавшись этим вопросом, он представил интеллектуальную историю в контексте развития трех принципов: принципа изобилия (plenitude), принципа непрерывности (continuity) и принципа линейной градации (unilinear gradation). Впервые они были обозначены в философии Платона и Аристотеля. Лавджой считал, что Платон стоит у истоков двух противоположных тенденций. Для первой характерно стремление к потустороннему (otherworldliness), вера в то, что «подлинная „реальность“ и истинное благо полностью противоположны по своей сути всему, что составляет обычную человеческую жизнь и повседневный человеческий опыт». Для второй тенденции характерен интерес к посюстороннему (this-worldliness). Он включает веру в существование обыденного мира: несмотря на неполноценность и неудовлетворительность нашего знания о нем, это мир, «которого, по-видимому, быть не должно, но который все же несомненно есть». По Лавджою, эти две тенденции послужили причиной возникновения теологического дуализма и внутренних конфликтов в истории религиозной мысли Запада. Они имели и другое важное следствие: платонизм ввел в теологию понятие Двух-Богов-в-Одном. Об этом довольно блистательно упоминает в своей книге «Краткая история всего» Кен Уилбер:
КУ: Да. И большинство людей думает, что Платон является приверженцем Восходящего пути, который считал этот мир, Землю и все, что на ней есть, бледной тенью, копией мира Форм, подлинно реального мира.
В: Экофилософы обвиняют Платона в том, что это он привил Западу «ненависть» к материальному миру.
КУ: Да, и эти предположения совершенно не верны. Как показывает Артур Лавджой, Платон, на самом деле, описывает два типа движений, которые мы сегодня называем Восходящим и Нисходящим, и оба эти пути для него одинаково важны. Первый путь, или Восходящий путь, это движение от Многого к Единому, в ходе которого мы понимаем, что за несовершенными формами мира явлений скрывается единый Источник, безусловное Основание, Абсолют, и мы постепенно приходим к пониманию, что этот Абсолют есть Бог.
В: В этом смысле, мы «восходим».
КУ: Да. Но другой путь также важен для Платона, а именно путь выражения Единого во всем многообразии явлений, при котором каждый объект этого мира является совершенным проявлением Единого Духа. Поэтому этот мир, эту Землю, Платон называет «видимым, воспринимаемым Богом».
В: «Нисхождение» Одного во Многое.
КУ: Платон дал западному миру философию «потустороннего» мира. Но, как показывает Лавджой, Платон также дал западному миру почти все термины для осмысления этого мира явлений, для познания чувственно-воспринимаемого, видимого Бога. Весь мир феноменов считался проявлением или воплощением Бога или Абсолюта, и поэтому он также обладал ценностью! Чем больше разнообразие мира, тем глубже духовная природа Бога или Богини. Большинство философских систем Запада связаны с учением Платона. Прислушайтесь к Лавджою, потому что это важно: «Самое замечательное, и менее всего замеченное, в вопросе об историческом влиянии Платона заключается в том, что он не только дал западному миру философию потустороннего мира, ее язык и диалектические методы, но дал язык, методы, направления работы другой, совершенно противоположной ветви, а именно, философии этого мира». И Лавджой делает вывод, что оба эти течения — потустороннее и мирское, восходящее и нисходящее, трансцендентное и имманентное, были объединены Платоном. Как говорит Лавджой: «Здесь переплелись два направления мысли Платона». Восходящий и Нисходящий пути были объединены и составляли одно целое, и это было последнее открытие Платона. Однако в ходе последующего развития произошло то, что эти два направления, или метода, были грубо разорваны. Возникли жесткие разногласия между сторонниками только Восходящего пути и сторонниками только Нисходящего пути. Эти два течения, которые должны были быть объединены, распались на два враждующих лагеря — восходящий и нисходящий, и я стремлюсь проследить историю этой войны.
В: С намерением их интеграции.
КУ: Да. Как сказал в своем знаменитом изречении Уайтхед: «Вся западная философия является серией комментариев к Платону». Это, может быть, и верно, только комментарии эти были направлены друг против друга. Люди стремились занять свою любимую «половину» Платона, мир форм или мир явлений, и редко стремились охватить его философию как целое. Мы не должны делать выбор в пользу одного из фрагментарных комментариев к Платону. Восходящий и Нисходящий пути были у Платона изначально объединены, и они, без сомнения, были едины у его ученика Плотина.
Я думаю, этого вполне достаточно, чтобы довольно четко и ясно осознавать тот факт, что в картине Рафаэля «Афинская школа» нет никакого спора между «двумя разными подходами» или попыток гармонизировать эти два пути в лице «примирения» двух враждующих направлений, потому что фигуры Платона и Аристотеля, соединенные вместе на фреске, впрочем, как и в лице их самих, уже изображают недвойственность как таковую. Вместерожденность. Оба эти пути, как Восходящий и Нисходящий подход, уже слились и интегрировались в один-единственный путь. Этот путь уже предстает изначально взаимосвязанным. Путь восхождения — исключительно трансцендентальный путь, которому свойственно пуританство, аскеза, отрицание чувственности, сексуальности, тела и сведение проявленного мира к иллюзорному злу, от которого нужно избавиться, от которого нужно сбежать в царство не от мира сего. Как правило, для всех, кто следует путем восхождения, нисхождение в любом роде является той же иллюзией и злом, как и весь проявленный мир. Путь нисхождения же придерживается прямо противоположного. Этот путь прославляет тело, чувственный опыт и сексуальность, отождествляет Дух с проявленным миром, а потому проявленный мир является высшем раем, который только доступен человеку. Точно так же, как и восходящий подход, нисходящий с большим подозрением относится к любым восходящим структурам.
Оба пути, взятые отдельно сами по себе, имеют свой собственный ряд ограничений, которые весьма очевидны. Идеализм, порождаемый восходящей системой, в которой итоговое спасение и освобождение обретается лишь только после смерти, а не в самой жизни, рождает категорическое отрицание плотского, чувственного, жизненного, земного и материи в целом, сведение всего проявленного мира к «злу» уже является сильным заблуждением точно так же, как и отсутствие трансценденции в пути нисхождения. Ведь если нет никакой трансценденции, тогда нет возможности возвыситься над чувственно воспринимаемым. Нет возможности прийти к более глубокой, широкой и высокой взаимосвязи между всеми сознающими существами. Без какого-либо рода трансценденции или восхождения все, что нам остается, — это только нисшедший мир, который отчужден и полон страданий. Если внимательно проанализировать оба направления, то можно заметить, что каждое из них может научить чему-то очень важному. Это «важное» и показал Рафаэль, объединив и Платона, и Аристотеля в одну общую фигуру, а не в две отдельные, и это принципиально важно понимать. В его фреске нет никакого дуализма, ибо Рафаэль изобразил уже присутствующую, изначальную недвойственность.
Присущее уму сознавание и происходящие в нем ментальные события возникают одновременно, то есть «рождаются вместе» в каждый момент восприятия. Другими словами, сознавание, присущее уму, и ментальные события, происходящие в обычном сознании, представляют собой нераздельное единство, и восприятие их как раздельных — двойственное восприятие — является ошибочным. Прямое постижение недвойственности сознавания и ментальных событий является важнейшим предварительным условием пробуждения ума.
Основателем традиции Махамудра считается бенгальский брахман Рахула, который позже стал известен как Сараха. После реализации Сараха прекратил выполнять брахманские ритуалы, отказался от целибата и взял себе жену из низшей касты. Был автором первых песен о махамудре. Эти тексты и составляют первоисточник традиции. В этих произведениях определены некоторые из основных аспектов махамудры. В них утверждается, что для того, чтобы обрести безошибочное воззрение, характерное для тончайшего ума, необходимо получить указующие наставления от учителя. Безошибочное воззрение — это ум в его естественном состоянии, определяемый концепцией вместерожденности, который объединяет абсолютную истину с блаженством относительной истинны и фундаментальной недвойственностью ума. В текстах подчеркивается, насколько важно не препятствовать спонтанной относительной деятельности ума. Это безошибочное воззрение можно обрести, лишь приняв нераздельность мудрости и искусных методов и отказавшись использовать для подобного обретения относительные методы, которые основаны на искусственной активности. Сараха отрицает относительные практики, такие как брахманские церемонии, аскетизм, медитацию, изучение доктрин и тантрическую практику садханы. Вместо этого практикующие просто позволяют уму «пребывать» — в непрерывной связи с безошибочным воззрением — и учатся обнаруживать пробужденную мудрость как неотъемлемый аспект ума, находящегося в своем естественном состоянии, а затем сохранять свою реализацию.
На определенном уровне и этапе практики ученики достигают состояния проникающего видения, которое уже начинает присутствовать автоматически в распознавании ментальных событий. Каждое ментальное событие непосредственно в момент своего возникновения проявляется как ясный свет. Сами ментальные события становятся движущей силой проникающего видения. Когда проникающее видение углубляется и созревает в мудрость, то, что до сих пор было препятствием, начинает приносить пользу. Практикующие используют на пути обстоятельства, которые раньше были препятствиями. Такие эмоции, как привязанность и неприязнь, а вместе с ними и ложные концепции способствуют зарождению проникающего видения: «Сказано, что страсть — это нирвана, как и привычки, ненависть, неведение. Такая реализация — это и есть естественное состояние реализованного ума. Реализация и привязанность недвойственны». Все ментальные события приводят к одной и той же реализации, потому что происходит постижение того, что обычное сознание и пробужденная мудрость — это одно и то же. Поэтому сансара, прямой опыт восприятия которой происходит в рамках потока ума, и нирвана нераздельны: «То, что предстает как истинная мудрость, мало чем отличается от концептуальных построений сансары. То, что называется „сансара“ — это не что иное, как то, что называется нирвана. Такие феномены сансары, как привязанность и неприязнь, и есть нирвана». Обычные ментальные события приобретают особую важность, поскольку являются настоящим механизмом достижения просветления. Понимание истинной природы ума должно сохраняться несмотря на то, что в потоке ума продолжают стремительно возникать разнообразные ментальные образования: истинная природа мыслей пребывает в дхармакае (абсолютное проявление духовной сущности). Многие люди, как кажется, сомневаются, что мысли — это дхармакая. Они полагают, что мысли не могут стать настоящим механизмом достижения дхармакаи. Такие практикующие не препятствуют возникновению мыслей, но все еще не в состоянии безошибочно понять окончательную природу мыслей. Поэтому у них не зарождается проникающее видение. Другие не могут понять, как пребывать в дхармакае — истинной природе мыслей. Они пытаются это понять, но сомневаются в ценности этого пребывания и потому остаются в неведении. Они ждут, что произойдет некая трансформация, в результате которой проявляется истинная природа мыслей и дхармакаи, но при этом препятствуют возникновению мыслей в потоке ума.
Несмотря на то, что такие люди знают разницу между пониманием и неведением, они все еще препятствуют когнитивным процессам, и поэтому не могут реализовать дхармакаю когнитивных процессов. В традиции устных наставлений приводится пример природы солнечного света: «Может ли светить солнце, если у него нет лучей? Может ли пробужденная мудрость обнаружится, если нет мыслей?». Двумя самыми распространенными ошибками являются: не понимать, как пребывать в дхармакае, и при этом не препятствовать возникновению мыслей; и понимать, как пребывать в дхармакае, но препятствовать возникновению мыслей.
Потеря пути устраняется пониманием, что то, что возникает, и его освобождение, происходят в одно и то же время.
Как художник, чувствующий и понимающий других художников, я не могу не подчеркнуть многоуровневый смысл «Афинской школы», в сюжете которой, в лице Платона и Аристотеля, зашит более глубокий замысел о вместерожденности абсолютной и относительной реальности. Настоящие гении творчества опережают время на сотни лет вперед, а потому важно всегда обновлять интерпретации искусствоведов, которые статистически не опережают свое время. Нельзя просто так посмотреть на картину Микеланджело, Джотто, Леонардо да Винчи, Рафаэля и других мировых гениев, присвоить ей однозначную интерпретацию и больше ее не рассматривать и не обновлять снова и снова, руководствуясь лишь теми временными рамками, в которых создавалась та или иная картина, для анализа этих полотен. Творческий гений опережает время. Интерпретации — нет. Особенно если никто и никогда их не обновляет. Картины гениев — это не полотна, которые можно покрыть интерпретационной пылью того или иного времени и более никогда их не прочищать. Наоборот, картины гениев должны всегда оставаться чистыми от временной грязи устаревших смыслов, дабы проявить свою подлинную вневременность. Поэтому как и с сюжетом картины Микеланджело «Сотворение Адама» / «Астральные Космические Исследования: Божественная Матрица» перед тем, как приступить к описанию своего замысла, я посчитал совершенно необходимым во вступительной части этого текста протереть данное полотно Рафаэля чистым сознаванием, оттерев его от устаревшей пыли, дабы проявить более глубокое видение автора, чтобы его детище вновь засияло блеском вневременности в качестве моего уважения перед ним.
Космополис
В качестве наиболее легкого и исчерпывающего введения в «Космополис» я решил использовать в роли основного примера «Проект Венера». «Проект Венера» (англ. The Venus Project) — некоммерческая международная неправительственная организация, созданная Жаком Фреско вместе с Роксаной Медоуз и занимающаяся реализацией проекта, направленного на достижение мирной, устойчивой, постоянно и стабильно развивающейся глобальной цивилизации, через переход ко всемирной ресурсо-ориентированной экономике, всеобщей автоматизации, внедрению всех последних научных достижений во все области жизни человека и применению научной методологии принятия решений.
В качестве основных своих дальнейших размышлений я решил использовать гипотетическую идею о том, что человечеству удалось преодолеть субъектно-объектный дуализм (более подробно с этим можно ознакомиться в моей предыдущей картине «Астральные Космические Исследования: Встреча с Великим Архитектором») и направить развитие и использование технологий не в технофашисткую киберкратическую систему, а в холистическую, подлинно интегральную, основанную на сострадании и созидании. Вполне возможно, что такого сценария никогда не будет, и человечество никогда не выйдет из замкнутого круга ненависти, но если выйдет, то через длинные серии общечеловеческих страданий и планетарных катастроф, которые смогут пробудить спящее сознание этого вида в сторону сострадательного взаимодействия друг с другом на всех уровнях этой реальности. Но, тем не менее, допускать для себя, хоть даже и гипотетически, возможное единство человечества стоит иначе, ведь попросту горизонта никто никогда не увидит, если никто не будет пытаться его найти.
Космополис является наивысшим достижением инженерной и архитектурной мысли, которая только доступна для создания той или иной высокоразвитой цивилизации. Благодаря наилучшим достижениям в области технологий, Космополис, как сверхкомпьютерная система вселенского масштаба, мгновенно получает информацию из всех солнечных систем, из всех звездных и галактических скоплений о текущем состоянии каждого микро- и макрообъекта, находящего в них, будь то движение дождевого червя на планете Земля или взрыв сверхновых в отдаленных галактиках. На основе полученной информации Космополис генерирует метастратегии развития той или иной грани реальности от наиболее оптимальных способов сохранения и распределения ресурсов во Вселенной, до генерации наиболее точных и практичных методов пересоздания тех или иных звездных объектов, ради сохранения жизнедеятельности самой материальной Вселенной, предотвращая наступление от Большого Сжатия тепловой смерти, эпохи распада, эпохи черных дыр и эпохи вечной тьмы. Если гипотеза Мультивселенной верна (как предполагал Н. С. Кардашев, размышляя о том, что наиболее развитые цивилизации покинули нашу Вселенную и переселились в другие, более подходящие для них), то Космополис, в том случае, если в той или иной Вселенной ее сохранение не представляется возможным, мгновенно начинает действовать по установленному протоколу саморепликации в других мультивселенных, с дальнейшим перераспределением всех живых существ и ресурсов из умирающей Вселенной в новую. Если гипотеза Мультивселенной не верна, то Космополис, при условиях невозможности сохранения жизнедеятельности Вселенной, генерирует оптимальные стратегии создания еще одной Вселенной внутри умирающей, тем самым делая возможным существование бесконечных количеств Вселенных внутри других Вселенных, перенося самого себя вместе с живыми существами, необходимыми ресурсами и технологиями от одного сосуда к другому, позволяя подобным материальным реинкарнациям существовать вечно. (Более подробно об этом я напишу в своей следующей картине и сквозь призму нового сюжета, поэтому сейчас я ограничусь лишь несколькими словами об этом).
Как и в своих предыдущих картинах, я использую другой термин — слово «Космос», которым чаще всего пользуются в интегральной среде. Космос — термин, рожденный в древнегреческой философии, обозначающий Вселенную, понимаемую как единое, гармоничное, упорядоченное, живое целое (противопоставленное хаосу, или первичному, еще не оформившемуся состоянию Вселенной). В интегральной философии Кена Уилбера понятие «Космос» (Kosmos) используется для обозначения нередукционистского видения Вселенной как эволюционно развертывающегося Целого, включающего в себя не только материальный аспект (физиосферу), но и измерение живых организмов (биосферу), измерение разумных существ (ноосферу) и измерение божественное, или духовное (теосферу, или пневмасферу). Обычно под «космосом» (cosmos) понимается лишь физическая вселенная, однако Уилбер подчеркивает, что в действительности целостное, нередуцирующее видение Космоса подразумевает включение не только поверхностных проявлений, но и Глубины — внутренних граней, а также эволюционных уровней протосубъективности, субъективности, сознания и духа. (Подлинная, действительно целостная (т. е. интегральная) «теория всего», в отличие от крайне ограниченных физических теорий «всего», в реальности должна включать в себя, с точки зрения Уилбера, на самом деле все (многолинейные процессы эволюции сознания и культуры), а не только лишь описания физических взаимодействий на микро- или макроуровне). Следовательно, Homo Kosmicus, как и Kosmopolis, я пишу с буквы K. Это важно учитывать, так как Космополис является вселенской платформой или, так скажем, космической подушкой для медитации, наиболее развитой формы жизни, как Homo Kosmicus, благодаря которой она может спокойно сконцентрироваться на самых глубоких аспектах постижения Космоса, избавив себя от необходимости отвлекаться на что-либо еще, кроме этого.
Фундаментальный подход к формированию живого разумного существа в Космополисе в корне отличается от обыденной системы образования в современном мире. Общие сходства могут быть лишь в только в сознательном выборе, каким именно методом появится то или иное живое существо, будь то естественный путь оплодотворения или искусственный. Представлений о том, что такое деньги, власть, политика, расовые, гендерные и культурные войны, и прочих рудиментов прошлого в виде наркотиков, работорговли, сексуального насилии и рабства и т. п. не существует в структуре Космополиса. Не существует победителей и проигравших, не существует признанных и не признанных, богатых и бедных, образованных и необразованных. Вся структура развития индивидуума в Космополисе сосредоточена в четырех фундаментальных этапах постижения Космоса, а именно:
Природный мистицизм.
Духовный мистицизм.
Бесформенный мистицизм.
Недвойственный мистицизм.
Homo Kosmicus
Природный мистицизм состоит в том, что личность может временно растворить ощущение отделенности своего «я» и обнаружить тождественность со всем грубым, или сенсомоторным миром. В такой момент нет разделения на субъект или объект, «внутренее» или «внешнее» более не имеет смысла. Наблюдаемый объект и наблюдатель становятся одним. Границы отделенного Я растворяются, и происходит узнавание своей взаимозависимой природы во всем созерцаемом мире. Смотрящий исчезает, а наблюдаемая им планета, звездное скопление или галактическое скопление со всеми небесными телами и одушевленными и неодушевленными объектами, становятся им самим. Важно понимать, что индивидуум может легко определить, где заканчивается его тело, а где начинается окружающая среда, — это не психотический адуализм. Смотрящий постигает высшее Я, узнавая свою природу в проявленном Сверх Я всего Космоса. На этом этапе сознавание индивидуума трансцендируетсвои исключительно индивидуальные аспекты. Речь более не идет об отождествленности с грубым телом; речь идет об отождествленности с ролью. Таким образом, смотрящий прекрасно отдает себе отчет в том, что он и проявленный мир — это одно и то же, но это не мешает ему выстраивать свою идентичность со своей ролью в этом мире, а наоборот, помогает ему расширить свое сострадание до масштабов всей Вселенной, потому что его индивидуальные аспекты трансцендировали, развили и включили в свое поле все живое. Такие понятия ролей как «Я отец», «Я мать», «Я муж», «Я жена», «Я член Космополиса», «Я инженер на космической станции в галактике Андромеда» продолжают существовать, но вместе с тем индивидуум постигает свое глубокое единство, которое наполняет его лучезарностью космического сознания.
Постижение духовного мистицизма состоит в том, что индивидуум начинает осознавать не просто единство с грубым миром природы, а свое более глубокое единство с тонкими измерениями Космоса в его нематериальном аспекте (в мировых традициях современности такое постижение Космоса трактуется по-разному, но все эти трактовки сходятся в том, что происходит слияние с Богом, Абсолютным разумом, Брахманом, постижение самбхогакайи и т. п.)
Постижение бесформенного мистицизма состоит в том, что смотрящий открывает для себя непроявленную часть Космоса. Все объекты и тонкое измерение и даже в своей явленной для постижения форме исчезают в состоянии пресечения и прекращения. То, что «наблюдает» индивидуум в этом состоянии, есть бесконечное ничто, которое слишком наполнено, чтобы была возможность в этом удержать что-либо как субъект или объект, в каком-либо образе или звуке. Это чистое сознавание — предсущее субъектам и объектам, предсущее феноменам, предсущее вещам, предсущее всему. Оно всецело вневременно, внепространственно, внеобъектно. Это состояние чистого Бесформенного Свидетеля, Бесформенной Пустоты Космоса. В современном мире многие традиции считают это состояние пресечения предельным состоянием, итоговой конечной точкой для всего развития и эволюции сознания, которое приравнивается к полному Просветлению. Но это не «конец истории», согласно тем же недвойственным традициям современного мира. Индивидуум, постигший природу предсущего чистого Свидетеля, в которой он сам узнает свою вневременную изначальную вечную бесформенную природу, совершает глобальную интеграцию всех уровней и всех предыдущих состояний, в том числе и бесформенного, и возвращается из чистой пустоты Космоса в его проявленный аспект (из непроявленного) с недвойственным пониманием, что «Пустота — это Форма. Форма — это Пустота». Границы между Космосом как формой в виде всевозможных миров и измерений вместе с его бесформенной природой чистой Пустоты исчезают, и постигается вместерожденный процесс. (О вместерожденности уже упоминалось выше в части «Вытирая пыль»). Все продолжает ежемоменто возникать — весь Космос продолжает возникать из мгновенья в мгновенье, но нет ничего и никого отделенного, кто наблюдал бы эти проявления, есть лишь сами проявления, спонтанно возникающие в творческой первооснове Космоса. Наблюдатель, смотрящий на галактические скопления, сохраняет себя как наблюдатель, созерцающий ту или иную галактику, а галактики — это все еще галактики в этом скоплении, но вместе с тем и наблюдатель, и само галактическое скопление — две стороны одного и того же переживания, которое есть одна-единственная реальность, существующая в тот или иной момент времени. Это и есть чистый непрерывный Космический континуум, в котором такие понятия, как масса, энергия, наблюдатель и наблюдаемое, время и пространство, жизнь и смерть, материальное и тонкое, временное и вневременное, форма и пустота распознаются взаимосвязанными вплоть до полной нераздельности. В этой высшей реальности Космического Сознания нет никаких границ.
После Вселенной
Важно отметить (на данный момент времени), за всю историю человечества полной реализации Космического сознания достигло менее 1% человечества. Переходы от одного уровня к другому, учитывая индивидуальные особенности каждого гипотетического жителя Космополиса, несмотря на всеохватный подход к образованию и холистичности самой среды, может занимать сотни, если не тысячи лет. В Космополисе трансгуманизм полностью интегрален и не несет в себе и тени технократии. Каждый житель живет ровно столько, сколько он хочет. Напрашивается уместный вопрос: чем еще будут заняты жители Вселенского Космополиса, площадь которого исчисляется галактическими скоплениями? Что они будут делать, помимо трансформации своего сознания во время и «после» пути? Ответ довольно прост и весьма очевиден. Масштабы деятельности действительно безграничны.
Дело в том, что в мире, в котором существует такое сообщество и такие технологии, духовные практики и внешнее бытование выходят за пределы одного единственного тела. Каждый индивидуум может использовать энное количество суррогатов и электронных копий для того, чтобы одномоментно присутствовать и на самых лучших вечеринках в галактиках Burning Space, одномоментно путешествуя другими телами по Вселенной, занимаясь созерцательной космической медитацией, параллельно изучая электронными копиями все области науки, философии и творчества, мгновенно применяя приобретаемые знания как в жизни, так и в VR-системе киберпространства, не отвлекаясь от фундаментальной практики основным носителем, который погружен в глубокое постижение четырех краев Космоса, где-то далеко-далеко на задворках космического пространства на уединенной планете, пригодной для жизни, управляя всем своим оркестром лишь силой мысли. Возможности по-настоящему безграничны. Можно заниматься чем угодно, когда угодно и где угодно.
После реализации на всех четырех уровнях индивидуум может спокойно покинуть свое физическое тело, или же остаться и продолжить заниматься тем, что будет ближе ему по душе, но если бы вы спросили, какую бы деятельность выбрал бы я сам после полной реализации, я бы непременно ответил, что занялся бы высшей формой творчества, а именно: Космической Инженерией — чему будет посвящена целиком и полностью моя следующая картина.
Анализ картины
На моем полотне четыре стадии развития сознания обозначены разными цветовыми конфигурациями. В правом углу среди всех фигур присутствует одна, которая включает в себя золотые сферы на голубом лицевом контуре. В оригинале «Афинской школы» этой фигурой является сам Рафаэль. В моей картине он олицетворяет первую стадию познания, а именно: природный мистицизм. Все фигуры, состоящие из черной геометрии с голубыми сферами, символизируют вторую стадию познания — духовный мистицизм. Ну и дальше по логике развития: полностью черные фигуры — бесформенный мистицизм, а фигуры с золотой и голубой геометрией — недвойственный мистицизм. Арка черного цвета, которая призрачно отделяет пространство Космополиса от космического пространства как такового за ним, обозначена данным цветом, чтобы подчеркнуть некой линией, которая гипотетически существует в дуалистическом сознавании, разрыв в понимании недвойственности и вместерожденности абсолютного уровня реальности и относительного, который необходимо устранить, так как в действительности никаких границ нет. Знак октаграммы, расположенной над фигурой Аристотеля и Платона, является фундаментном моего творчества, на основе которого и создаются все мои полотна, смысл которого я поясняю у себя на Youtube канале.
Почему фигуры состоят из геометрии и сфер? Потому что таким образом я легко могу изобразить в виде линий сознание того или иного индивидуума, распределенное в разных местах Вселенной или Вселенных, которые изображены в виде больших и малых сфер, при помощи своих суррогатов и электронных копий, а также тонкими проекциями в нематериальных измерениях Космоса. Треугольник, состоящий из сфер, располагающийся в основании ступеней Космополиса, символизирует основные четыре ступени эволюции сознания, в центре которой появляется вторая эмблема астральных космических исследований, как знак раскрытия Ока Космического Сознания во всех направлениях Космоса от физиосферы и биосферы до ноосферы и пневмосферы, а также является отсылкой к треугольнику Аристотеля и Платона. В левой части полотна расположены два куба. При помощи навигационной системы Космополиса Космические Инженеры прокладывают новый маршрут города в удаленные части Вселенной, будто бы работая над новыми ветвями космического метрополитена. У основания Космополиса квадратными символами написана фраза на моем языке космокибернетических иероглифов, смысл которой будет открыт лишь только владельцу данного полотна. Слева и справа от иероглифов стоят две фигуры, которые держат в своих руках мой знак Космического Сознания — присутствие и смысл которых я оставлю свободным для интерпретаций.
Самый важный вопрос во Вселенной
Этой работой я хотел задать один очень важный вопрос, над которым нам всем иногда стоит думать в наше свободное время. Читая общий замысел этой картины, в процессе ее живого созерцания, я бы хотел, чтобы вы задали себе этот вопрос и постарались на него ответить. Как тебе такое, Илон Маск?
