С любезного разрешения Александра Нариньяни, выпускающего редактора серии «Самадхи», мы публикуем отрывок из одиннадцатой главы книги Джозефа Голдстейна «Единая Дхарма. Зарождение западного буддизма». Перевод с английского Александры Никулиной.
***
Тибетская традиция дзогчен вполне определённо указывает на природу освобождённого ума, называя его «Естественным великим совершенством». Согласно учениям дзогчен, эта природа всегда уже присутствует — это и есть сущность самого ума. Шабкар (1781–1851), великий тибетский йогин, великолепно описывает эту сущность: «Природа ума сияет, как безупречный кристалл. Изначально пустотная, естественно лучезарная, бесконечно восприимчивая».
Как понимать слова о том, что природа ума изначально пустотна? Многим людям эти слова могут показаться малоприятными. Можно представить себе безликое отсутствие или чёрное ничто. Понятие «пустоты» (санскр. шуньята) в буддизме обладает множеством оттенков смысла, однако легче всего понимать его как отсутствие сосредоточенности на себе. Мы обычно считаем такую сосредоточенность личностным изъяном, проблемой, с которой можно отправить своего друга к психотерапевту. Однако «сосредоточенность на себе» имеет более глубокий смысл. Такая сосредоточенность возникает, когда мы создаём или утверждаем чувство «я», которое становится центром нашей жизни, основанием всех наших мыслей, ощущений и чувств. Этот «я-центр» — представление или реальное ощущение, будто есть некто за пределами опыта, который его переживает.
Большинство людей живут в поле притяжения этого «я-центра», погружённые в личные надежды и страхи, планы и заботы, работу и отношения. Наша жизнь вращается вокруг стремления к новым переживаниям, хотя мы и видим, что они непрерывно меняются. Однако устойчивое мудрое сознавание, сила внимательности и любознательности позволяют нам покинуть знакомую орбиту сосредоточенности на себе. Мы начинаем улавливать присутствие изначального центра пустоты, а не «я-центра» эгоистических стремлений, и он становится новой силой притяжения в нашей жизни. Мы можем ощущать намёки на это состояние в обыденной жизни, когда переживаем непринуждённость состояния потока, скажем, при занятии музыкой, искусством или спортом. Возникает ощущение, что всё происходит без нашего участия, — и тем лучше.
В ранних сутрах понятие «пустоты» означало подобную мудрость, осознание отсутствия самости. В более поздних текстах махаяны подчёркивалось, что даже отдельные элементы, или строительные блоки опыта, лишены всякой сущности и индивидуальной природы. Всё возникает случайным и взаимозависимым образом; в основе вещей не лежит никакая субстанция. Ничто не обладает независимым самобытием — здесь учения во многом перекликаются с представлениями современной физики.
Тибетская традиция дзогчен также выявляет и другой аспект пустоты. Это пустотная природа ума, подобная пространству. Падмасамбхава, известный также как Гуру Ринпоче, знаменитый индийский учитель, который в VIII в. принёс буддийское учение в Тибет, в коренном тексте традиции дзогчен, «Самоосвобождение через видение обнажённым осознаванием», даёт «наставления об уме»:
«Несомненно, природа ума пустотна и не имеет какой-либо основы. Ваш собственный ум лишён сущности, как чистое небо. Вглядитесь в собственный ум, чтобы убедиться в этом»1.
Суть этой практики — не разоблачение чувства «я», а непосредственное узнавание пустотной природы ума. Ища ум, мы ничего не находим.
Хотя природу ума можно сравнивать с пространством, она не является пространством как таковым. Пространство — это физическое явление, оно ничего не знает; оно не обладает сознанием, способностью постижения. Подобным образом качество пространственности, присущее сознаванию, — это не ощущение простора, с которым его легко перепутать. Одна женщина, опытный практик медитации, однажды спросила Цокньи Ринпоче, учителя дзогчен, не является ли переживание безграничного простора, которое она испытывала во время медитации, пустотной сущностью сознавания. Он ответил, что природу ума лучше понимать как безосновность, чем как простор. Ощущение простора — это обусловленное состояние ума, часто возникающее при достижении устойчивого сосредоточения. Иногда мы ощущаем простор, иногда нет. Безосновность же указывает, что всякое присутствующее явление — пустотно, иначе говоря, лишено сущности, не обладает собственной индивидуальной природой.
Естественное сияние ума — его исконная пробуждённость. Это открытая, сознающая природа ума как такового — неразделимое единство ясности, сознания и пустоты. Тибетское слово, означающее «сияние», также имеет другое значение — «способность к познанию». Природа этого сознавания — великая тайна жизни. Когда мы ищем его, мы ничего не находим; оно подобно чистому, пустому пространству. И в то же время всякое чувствующее существо обладает этой врождённой способностью познания.
Роберт Каплан, математик Гарвардского университета, написал книгу об истории ноля под названием «Ничто, которое есть» (The Nothing That Is). Он пишет: «Если вы посмотрите на ноль, вы ничего не увидите; но посмотрите сквозь него — и вы увидите весь мир». То же самое касается и качества сознавания — открытости, просторности. В нём нет ничего, и в то же время оно — не ничто. Некоторые тибетские учителя говорят о «сознающей силе пустоты». А Буддхадаса Бхиккху учил: «Следовало бы действительно называть ум пустотой, однако он обладает сознающей способностью, и мы называем его умом».
С точки зрения учений дзогчен мы можем непосредственно постигать природу своего ума, узнавать прозрачно-ясное, спонтанное сознавание, несотворённое и бессмертное. Падмасамбхава даёт простой совет:
«Вглядись в свой ум, наблюдай его снова и снова… Какими бы именами, изысканными и затейливыми, его ни называли, в своём истинном значении ум — непосредственное сознавание настоящего (и ничто больше)»2.
Во многих тибетских текстах звучит возглас «Поразительно!», выражающий восторг перед неизменной, хотя порой и сокрытой истиной нашего ума. В тексте «Самоосвобождение через видение обнажённым осознаванием» Падмасамбхава говорит:
Сознающее внимание — великое чудо жизни. Тем не менее, когда мы начинаем созерцать свой ум и узнавать это живое, присутствующее внимание, следует замечать, не возникает ли тонкое отождествление с ним, не создаём ли мы точку опоры для созерцания. Чистое внимание, о котором говорит традиция дзогчен, таково, что в нём ничего нет, отсутствует всякая опора.
Природа ума бесконечно восприимчива. В тибетской традиции переход от заблуждения к пониманию, от неведения к мудрости описывается через простой образ — лёд и воду. Лёд — твёрдый, застывший. Он символизирует ум, ограниченный отождествлением с любыми возникающими переживаниями — мыслями, мнениями, чувствами, ощущениями или самим сознанием, — когда эти переживания воспринимаются как самость, «я». Вода символизирует природу ума, мудрость сознающего ума, текучесть и подвижность, когда отсутствуют любые привязанности и цепляния.
Великое открытие духовной жизни состоит в том, что вода — всего лишь растаявший лёд. Согласно такому толкованию нирваны, свобода — не столько переход в иное состояние, сколько тот же самый ум, который прежде был застывшим и твёрдым, а теперь обрёл пластичность и текучесть. Конечно, требуется огромная внимательность, чтобы отличить воду от льда; иногда можно принять жидкую грязь за свободный поток воды. Может казаться, что вы пребываете в совершенно открытом, безосновном пространстве ума, на самом же деле сохраняются тонкие привязанности, в том числе к самому состоянию открытости. Поэтому учения дзогчен нередко рекомендуют доверять своему опыту, однако неустанно прояснять и уточнять своё восприятие реальности.
Уэнделл Берри4 в стихотворении «Сход льда» (Breaking) запечатлел смысл такого очищения:
Открытая, неомрачённая природа внимания отличается безграничной спонтанностью и восприимчивостью к происходящему. Она подобна потоку воды, стекающему по горам в океан. В зависимости от особенностей местности вода всегда находит самый прямой путь. Ум — не безжизненный вакуум, он бесконечно восприимчив ко всякому опыту. Одно из проявлений такой восприимчивости — природное сострадание; сострадание не как установка, а как естественное проявление пустотности. Далай-лама — превосходный пример того, как такое единство сострадания и пустоты может проявляться в мире: он смеётся над собой и искренне заботится о людях.
В контексте этого представления об освобождённом уме мы перестаём воспринимать нирвану как нечто отличное от совокупностей опыта и начинаем видеть её единство с совокупностями, отчётливо понимая, что союз пустоты и сознавания исполнен истинного сострадания — первозданно пустотного, естественно лучезарного, бесконечно восприимчивого. Согласно воззрению дзогчен, любые переживания — игра видимостей в безграничном просторе пустотного сознания. Таково самопроявление абсолютного. Будды — существа, которые полностью осознают эту реальность; обычные чувствующие существа лишены такого понимания. В этом случае путь практики — это распознавание единства пустоты и внимания, наполненного состраданием, и удержание этого восприятия.
Padmasambhava. Self-Liberation Through Seeing with Naked Awareness. Transl. John Reynolds. Station Hill Press, 1989. P. 14. ↩
Уэнделл Берри (род. 1934) — американский писатель, поэт, экоактивист, критик культуры и фермер. ↩
Wendell Berry. “Breaking” in Selected Poems of Wendell Berry. Counter Point Press. P. 82. ↩
Автор: Голдстейн Джозеф
Сооснователь Центра медитации прозрения, Центра буддийских исследований в г. Барр и центра «Форест Рефьюдж» (Forest Refuge). С 1967 гогда изучает и практикует различные формы буддийской медитации под руководством учителей из Индии, Мьянмы (Бирмы) и Тибета, с 1974 года проводит по всему миру медитационные ретриты, посвящённые практике випассаны и любящей доброты. Автор книг «Внимательность. Практическое руководство по пробуждению», «Безмятежное сердце», «Медитация прозрения» и «Опыт прозрения».
