В этой направляемой медитации я взял за основу технику (часть деталей я добавил от себя, сохраняя при этом основную канву практики), которой обучал духовный учитель и человек удивительной судьбы Рассел Уильямс (1921–2018). Даже в родной Англии, где Уильямс более 50 лет возглавлял Манчестерское буддийское общество, он до самой смерти оставался практически неизвестен и занимался лишь с небольшими группами учеников, не стремясь к какой-либо публичности. Скорее всего, я не писал бы сейчас этот текст, если бы один из учеников Уильямса, известный трансперсональный психолог Стив Тейлор, не взял на себя труд по составлению книги, объединившей его биографию и конспекты учений (книга увидела свет в 2015 году под названием «Not I, Not other than I: The Life and Teachings of Russel Williams», она включает в том числе и описание нескольких техник медитации).
Перед тем, как сказать несколько слов о самой технике медитации и том особом понимании метты (любящей доброты) и тонкой чувствительности, которую Уильямс считал ключом к духовной трансформации, необходимо рассказать о его жизни, событийная насыщенность и перипетии которой сами по себе предстают как удивительное духовное путешествие.
Далее я процитирую статью, которую написали в качестве посвящения Уильямсу его ученики Стив Тейлор и Пол Шэмбрук («Abiding in Awareness: A Tribute to Russel Williams», перевод мой):
Рассел был сиротой с 11 лет, и тогда же он оставил школу. Сменив несколько работ, вынужденный быть на побегушках и заниматься тяжёлым ручным трудом за гроши, позже он стал солдатом во время Второй мировой войны. В 1940 году он был в Дюнкерке, помогая переправлять солдат через море в Англию. Его опыт в Дюнкерке был очень травматичным — он описывал, как видел части мёртвых тел, плавающие в воде вокруг него, и как оторванная рука ударила ему по лицу.
Позже на войне Рассел пережил свой первый сильный духовный опыт, когда его ударило током во время работы на аэродроме. Внезапно он обнаружил себя подвешенным в пространстве, смотрящим вниз на своё тело, при этом чувствуя себя необычайно ясно и умиротворённо. Однако у него было сильное ощущение, что он должен вернуться в своё тело, ощущение, что есть что-то, что нужно сделать, роль, которую он должен выполнить.
В конце войны Рассел был разрушен эмоционально и физически и провёл несколько недель блуждая по сельской местности как бездомный, перебиваясь случайными работами за еду. В итоге он стал работать в бродячем цирке, присматривая за лошадьми. Он быстро начал чувствовать крепкую связь с лошадьми, и через несколько месяцев заметил, что его ум стал тише. Он начал жить более спонтанно, в настоящем моменте. Позже он понял, что, ухаживая за лошадьми и наблюдая за ними так пристально, он практиковал своего рода медитацию внимательности. И, наконец, примерно через три года этой спонтанной духовной практики, в 29 лет Рассел пережил внезапное духовное пробуждение — самое значительное событие в своей жизни. Как он описывал это сам: «Однажды утром я проснулся и стал смотреть на лошадей, наблюдая пар, выходящий из их ноздрей, как это происходит холодным утром. Следующее, что я понял, это то, что я уже не наблюдал за лошадью снаружи. Я был лошадью. Я смотрел изнутри. Я был ей. Я мог смотреть через её глаза и ум. Я осознавал её истинную природу. Я осознавал, что все вещи — одно целое. Было ощущение глубокого покоя».
Теперь, возвращаясь к медитации, можно сказать, что для Рассела Уильямса прямой опыт был всем. Ему даже было не слишком по душе определение «духовный учитель». Он ощущал, что такой учитель есть внутри каждого и что его роль заключалась лишь в том, чтобы служить проводником, помогать людям запустить в самих себе этот процесс естественного расцветания сознавания и благополучия. Для тех, кто проводил время на сатсангах с ним, это был глубокий, прекрасный и преобразующих опыт.
В наше время, когда получили широкое распространение множество техник медитации, традиционных и авторских подходов, сложных теоретических систем, аутентичный опыт Рассела Уильмса, опирающийся на всё более утончённое непосредственное восприятие с доверием к самому чуду сознавания, кажется мне особенно ценным. В этой медитации, обнаруживая тонкую чувствительность где-то в глубине своего существа, мы мягко переходим от сфокусированного внимания к созерцательному рассредоточению, позволяя теплу распространиться по всему телу. Далее от телесной деконцентрации сознавание смешивается с пространством вокруг, и мы обнаруживаем это просторное, тёплое и лучезарное ощущение дома повсюду. Этот Дом Сознавания вмещает и наше тело, и нашу личность, все проявления нашего ума и все внешние объекты, пронизывая их и наполняя своим Одним Вкусом.
Стоит отметить, что Рассел Уильямс не был сторонником длительных медитативных сессий. Он считал, что, когда вы установили контакт с этим тонким ощущением и процесс запустился, может быть вполне достаточно 10–15 минут. Важнее — частота таких погружений. Пять раз в день, десять раз в день до тех пор, пока это созерцательное просторное присутствие не станет вашим естественным состоянием. Попробуйте включать и выключать его в течение дня, наблюдая за тем, как постепенно этот поток становится всё более непрерывным — когда мягкое, свободное, яркое, спокойное и одновременно динамичное сознавание начинает угасать и возвращаться к обыденному (в сравнении — куда более жёсткому, узкому, тусклому и суетливому), снова подпитывайте его практикой. Здесь, там, по мере поддержания качества этого пробуждённого сознавания, говорит Уильямс, оно может стать постоянным и даже перетечь в сон.
Вновь процитирую текст Тейлора и Шэмбрука:
Рассел советовал нам отойти от мышления и изучения и возвращаться к сознаванию — к непосредственному переживанию вещей такими, какие они есть, вместе с меттой (буддийский термин, обозначающий любящую доброту и благополучие). Он объяснял, что прямой опыт и метта — это одно и то же, так как пребывание в сознавании приносит глубокое ощущение благополучия вместе с импульсом к тому, чтобы заботиться о других живых существах. Это понимание проистекает из собственного опыта Рассела, особенно из тех лет, которые он провёл, ухаживая за лошадьми. Любя лошадей и заботясь только об их благополучии, он увёл внимание от собственной умственной деятельности настолько, что в какой-то момент не обнаружил в себе ничего, кроме непосредственного опыта.
Для Рассела пребывание в сознавании не означало опустошение ума или состояние без мыслей, а было полным телесным переживанием, которое включало в себя каждый аспект нашей жизни, независимо от того, насколько маленьким или тривиальным он был. Рассел уделял большое внимание «мелочам» — выполнению работы по дому, собиранию вещей, открытию дверей или шкафов. Всё это должно делаться с заботой и вниманием. Как он говорил: «Таким образом постепенно станет видно, что всё является Одним, а не разделено». Он также учил, что это сознавание и ясность должны быть использованы для изучения нашего собственного бытия. Он призывал нас глубоко, но нежно взглянуть на природу нашего собственного опыта.
Закончить я хочу цитатой из книги самого Рассела Уильямса, где он комментирует эту медитацию (стр. 47, перевод мой):
Вы не можете испытать этот покой и теплоту без тонкой формы ощущения. Оно не такое грубое, как обычное ощущение, и по мере того, как оно распространяется повсюду, оно начинает замечать вещи более глубокой природы, которые всегда там, пусть раньше вы их никогда и не замечали. Я не скажу вам, что это за вещи; вы обнаружите сами.
Сознание как будто развивает такое утончённое восприятие, что его можно сравнить с пальцем, мягким и тёплым, касающимся снежинки, ощущающим её природу, но так деликатно, что снежинка не тает. Мы должны стремиться развить этот тип сознания, когда его просторная природа охватывает всю периферию. Все 180 градусов, все 360 градусов, а не только лишь ограниченную точку.
…Мы начинаем доверять этому глубокому уровню нас самих, а не поверхностному. В такие моменты мы расширяемся настолько, что достигаем бесконечности, становимся беспредельными. Это беспредельность пространства. Это то, насколько велико сознание, и мы являемся лишь его маленькой частью, в нашей проявленной форме. Однако в реальности мы часть этого целого.
