Интегральная теория сознания

AN INTEGRAL THEORY OF CONSCIOUSNESS

Ken Wilber

Journal of Consciousness Studies, 4 (1), февраль 1997, стр. 71–92

Перев. с англ.: Евгений Пустошкин (Pustoshkin.com). Перевод выполнен специально для онлайн-курса «Интегральная теория сознания» и онлайн-журнала «Эрос и Космос» в феврале — марте 2022 г. (первая редакция была выполнена в 2007 г.; новая версия перевода, полностью исправленная и переработанная, публикуется впервые в марте 2022 г.).

Оригинал статьи Кена Уилбера «Интегральная теория сознания» был опубликован в «Журнале исследований сознания» (Journal of Consciousness Studies) в феврале 1997 г. В тексте на русском языке в отдельные разделы вынесены примечания автора (сразу после основного текста, даны в квадратных скобках) и переводчика (в самом конце статьи). Текст дополнен иллюстрациями, отсутствующими в оригинале.

Аннотация: Обширный фактологический поиск среди различных типов последовательностей развития и эволюции дал результат в виде «четырёхквадрантной» модели сознания и его развития (четыре квадранта: интенциональный, поведенческий, культурный и социальный). Было обнаружено, что каждая из этих сфер развёртывается в последовательности из, как минимум, дюжины стадий, или уровней. Совмещение четырёх квадрантов с дюжиной (или около того) основных уровней развития, имеющихся в каждом из квадрантов, порождает интегральную теорию сознания, довольно всеобъемлющую по своей природе и охвату. Данная модель используется для демонстрации того, как можно осуществить общий синтез и интеграцию двенадцати наиболее влиятельных школ изучения сознания, а также для того, чтобы высветить некоторые из наиболее важных направлений для последующих исследований. В заключение делается вывод о том, что «всеквадрантный, всеуровневый» подход предлагает минимальную степень усложнённости, которая нам необходима для создания чего-то хотя бы отдалённо напоминающего подлинно интегральную теорию сознания.

Введение

В последнее время произошло нечто вроде взрыва интереса к развитию «науки о сознании», и всё же в настоящий момент существует около дюжины основных, конфликтующих между собой, школ исследований и теории сознания. Мой собственный подход к исследованиям сознания основывается на допущении, что каждая из этих школ может предложить нечто незаменимо важное и, как следствие, необходимо создать общую модель, достаточно усложнённую, чтобы включить сущностные аспекты каждого из этих подходов. К данным школам относятся:

1. Когнитивная наука (или когнитивистика), как правило, рассматривает сознание в связи с функциональными схемами мозга/разума — либо в простой репрезентативной форме (как, например, теория «вычисляющего разума» Джекендоффа), либо в виде более сложных эмерджентных/коннекционистских моделей, рассматривающих сознание в качестве эмерджентного свойства иерархически интегрированных сетей. Эмерджентная/коннекционистская модель в данный момент, вероятно, является доминирующей моделью в когнитивной науке, и она прекрасно изложена в работе Элвина Скотта «Лестница к разуму» (Stairway to the Mind, 1995), где «лестницей» называется иерархия эмерджентов, которые в сумме дают сознание.

2. Интроспекционизм утверждает, что сознание лучше всего понимать с точки зрения интенциональности, связанной с описаниями переживаний от первого лица, — изучением и интерпретацией непосредственного сознавания и переживаемого опыта, — а не с точки зрения объективистских данных, или описаний от третьего лица, неважно, насколько «научными» они могут нам казаться. Не исключая важной специфики различных школ данного направления, можно сказать, что эта обширная категория включает всё от философской интенциональности до интроспективной психологии, экзистенциализма и феноменологии.

3. Нейропсихология рассматривает сознание в связи с нейробиологическими системами, нейромедиаторами и органическими механизмами мозга. В отличие от когнитивной науки, зачастую основывающейся на компьютерных науках и, следовательно, делающей туманные высказывания о том, как именно сознание на самом деле соотносится с органическими структурами мозга, нейропсихология является более биологически основанным подходом. Будучи связанной более с нейронаукой, чем с компьютерными науками, нейропсихология считает, что сознание по своей природе локализуется в органических нейрональных системах достаточной степени сложности.

4. Индивидуальная психотерапия применяет интроспективную и интерпретирующую (толковательную) психологию для лечения проблематичных симптомов и эмоциональных проблем. Таким образом, она, как правило, считает, что сознание, главным образом, обосновано в адаптивных способностях индивидуального организма. Большинство из основных школ психотерапии воплощают в себе ту или иную теорию сознания именно потому, что они должны давать объяснение потребности человека в создании смыслов и значений. Нарушение этих процессов приводит к болезненным симптомам ментального и эмоционального дистресса. В своих наиболее авангардных формах, как, например, юнгианская аналитическая психология, данный подход постулирует существование коллективных структур интенциональности (и, следовательно, сознания), распад которых способствует возникновению психопатологии.

5. Социальная психология считает, что сознание вплетено в сети культурных смыслов, или, если взять альтернативный взгляд, что оно в значительной степени представляет собой побочный продукт самой социальной системы. Сюда входят такие различные подходы, как экологический, марксистский, конструктивистский и культурногерменевтический, и все они считают, что ядро сознания не локализируемо только лишь — или даже главным образом — в индивиде.

6. Клиническая психиатрия занимается вопросами соотношения психопатологии, поведенческих паттернов и психофармакологии. Последние полстолетия психиатрия была во многом привязана к фрейдистской метапсихологии, однако теперь в ней наблюдается всё возрастающая тенденция рассматривать сознание исходя из жёстких нейрофизиологических и биологических позиций, чуть ли не впадающих в теорию клинического тождества: мол, сознание есть нейрональная система, так что проблема, проявляющаяся в сознании, в действительности представляет собой нарушение баланса в нейрональной системе, которое можно скорректировать медикаментами.

7. Психология развития рассматривает сознание с позиции, что это не некая единичная сущность, а процесс, раскрывающийся в развитии, где каждая стадия развития имеет существенно отличающуюся архитектуру. Следовательно, для понимания сознания требуется изучение архитектуры каждого из уровней его развёртывания. В своих наиболее авангардных формах данный подход изучает высшие стадии экстраординарного развития и благополучия и исследует людей одарённых, с необычайными и сверхнормальными способностями, рассматривая таковые в качестве высших потенциалов развития, в латентном виде присущих всем людям. Сюда входят высшие стадии когнитивного, аффективного, соматического, морального и духовного развития.

8. Психосоматическая медицина рассматривает сознание в качестве явления, по сути своей и в высокой мере взаимодействующего с органическими процессами в теле, что подтверждается данными таких дисциплин, как психонейроиммунология и изучение биологической обратной связи. Наиболее авангардные формы этого подхода включают изучение роли сознания в случаях чудесных исцелений; исследование влияния молитвы на примечательные случаи выздоровлений; изучение эффекта, который оказывает фото- и звукостимуляция на процесс исцеления; исследование случаев спонтанных ремиссий и т. д. В данную категорию также входят любые подходы, изучающие влияние интенциональности на излечение — от арт-терапии до практик визуализации, психотерапии и медитации.

9. Необычные состояния сознания — от сновидений до психоделического опыта — составляют предмет области исследований, которая, по утверждениям своих сторонников, играет ключевую роль в понимании проблем сознания вообще. Хотя некоторые эффекты психоделических веществ, — если привести пример спорного характера, — несомненно вызваны «токсическими побочными эффектами», общее мнение в данной области исследований состоит в том, что психоделики, помимо прочего, выступают в роли «неспецифических усилителей опыта» и, таким образом, могут служить средством для раскрытия и усиления аспектов сознания, которые в ином случае могли бы остаться неисследованными.

10. Восточные и созерцательные традиции считают, что обыденное сознание есть не что иное, как узкий и ограниченный вариант более глубоких, или более высоких, режимов сознавания и что необходимо следовать специфическим предписаниям-методам (йога, медитация), чтобы пробудить эти высшие и неординарные потенциалы. Кроме того, все эти традиции считают, что сама суть сознания может быть понята только лишь в данных высших, постформальных и недвойственных состояниях сознания.

11. Так называемые квантовые подходы к сознанию основываются на идее, что сознание в своей сущности обладает способностью взаимодействовать (и видоизменять) физический мир, в основном посредством квантовых взаимодействий — как в человеческом организме на внутриклеточном уровне (например, микротрубочки), так и в материальном мире в целом (пси-феномены). Данный подход включает и множество разных попыток «присоединить» сознание к физическому миру в рамках различных авангардных физических теорий (бутстрэппинг, гиперпространство, теория струн).

12. Исследования тонких энергий постулируют существование более тонких типов биоэнергий, находящихся за пределами четырёх признанных физикой сил (а именно — сильных и слабых взаимодействий, электромагнетизма и гравитации), и утверждают, что эти более тонкие энергии являются неотъемлемым аспектом сознания и его активности. Традиционно известные под такими терминами, как прана, ки и ци (утверждается, что именно они ответственны за эффективность акупунктуры, если привести только один пример), эти энергии нередко рассматриваются в качестве «недостающего звена» между интенциональным разумом и физическим телом. Для теоретиков Великой цепи бытия (как восточных, так и западных) эта биоэнергия действует наподобие конвейерной ленты с двусторонним движением, передающей влияние материи на сознание и сознания на материю.

В моём собственном подходе к сознанию представлена модель, которая открыто опирается на сильные места каждого из перечисленных подходов и пытается включить и интегрировать воедино наиболее существенные их особенности. Однако, чтобы понять эту модель, необходимо дать некоторую вводную информацию. Ниже последует очень краткое изложение подхода, детально проработанного в десятке книг — включая такие труды, как «Трансформации сознания» (Wilber et al. Transformations of Consciousness, 1986), «Краткая история всего» (A Brief History of Everything; 1996d) и «Око Духа» (The Eye of Spirit, 1997). Заинтересовавшийся читатель может обратиться к этим работам, дабы ознакомиться с подробной аргументацией и многочисленными ссылками на соответствующую литературу и исследования. Однако я убеждён, что для наших текущих целей приведённого ниже изложения более чем достаточно.

Четыре грани Космоса

На рис. 1 (ниже) предложено схематическое резюме того, что я обозначаю как «четыре квадранта» бытия: интенциональный, поведенческий, культурный и социальный. Четыре квадранта представляют собой обобщение фактологического поиска, проведённого в различных сферах изучения эволюции и развития. Я подробно рассмотрел более двухсот последовательностей (или цепочек) развития, признаваемых в различных областях знания, — от физики звёзд до молекулярной биологии, от антропологии до лингвистики, от психологии развития до этических ориентиров, от культурной герменевтики до созерцательных методов, — взятых как из восточных, так и из западных дисциплин и включающих домодерновые, модерновые и постмодерновые источники (Wilber 1995b, 1996d). Я обнаружил, что эти разнообразные цепочки развития можно разместить в одном из четырёх основных классов — четырёх квадрантов. Более того: внутри этих четырёх квадрантов имеется существенное общее согласие относительно стадий, или уровней, имеющихся в соответствующем квадранте. На рис. 1 предложено упрощённое обобщение результатов этого фактологического поиска; таким образом, эта схема представляет собой апостериорный вывод, а не априорное допущение.

Разумеется, люди могут расходиться во мнениях относительно деталей подобной схемы, и изображённое на рис. 1 не предназначено для того, чтобы навеки высечь его в граните. Эта схема здесь предложена в качестве возможного разумного обобщения, которое послужит опорой для данной линии рассуждений. Более того, каждый квадрант можно было бы более точно сконструировать в виде ветвящегося дерева, а не просто прямой линии, что показывало бы богатое разнообразие, присущее каждой ступени и ответвлению (каждому уровню и типу). Каждый из квадрантов содержит и иерархии (то есть чистые градации), и гетерархии (то есть плюралистичные и эквивалентные развёртывания в рамках той или иной отдельно взятой ступени). Следует повторить, что рис. 1 представляет собой не более чем упрощённое схематическое обобщение, служащее опорой для текущих рассуждений.

Верхне-правый квадрант, по всей вероятности, знаком нам более других. Он являет собой стандартную иерархию, представленную в современной науке об эволюции: от атомов — к молекулам, к клеткам, к организмам, где каждая следующая ступень необратимо «трансцендирует, но включает» предыдущую: клетки содержат молекулы, а не наоборот; молекулы содержат атомы, а не наоборот и т. д. Принцип «не наоборот» отражает в себе необратимую иерархию эволюционной стрелы времени. (СФ1, СФ2 и СФ3 относятся к высшим структурам-функциям человеческого мозга, что я проясню несколько ниже.)

Иными словами, каждая из этих индивидуальных единиц представляет собой то, что Кёстлер называл «холоном» — целым, которое одновременно является частью другого целого (целый атом является частью целой молекулы, целая молекула является частью целой клетки и т. д.). Верхне-правый квадрант — это просто сумма научных исследований эволюции индивидуальных холонов.

Однако индивидуальные холоны всегда существуют в сообществах себе подобных холонов. На самом деле само существование индивидуальных холонов множеством способов зависит от сообществ других холонов, которые, как минимум, хотя бы обеспечивают фоновые поля (background fields), в которых могут существовать индивидуальные холоны. Эрих Янч в своей новаторской книге «Самоорганизующаяся вселенная» (The Self-Organizing Universe, 1980) указывает на то, что любое «микро»-событие (индивидуальный холон) существует вплетённым в соответствующее «макро»-событие (сообщество, или коллектив, сходно структурированных холонов). Такие сообщества, коллективы и общества обобщённо представлены в нижне-правом квадранте; они тоже просто представляют собой результат в общем неоспариваемых научных исследований.

Так, Янч, например, указывает, что в тот момент, когда атомы были наиболее комплексными индивидуальными холонами, которые только существовали, галактики были наиболее комплексными коллективными структурами; в случае с молекулами это были планеты; в случае с прокариотами — система Гея (или Гайя, Gaia); в случае с лимбическими системами — группы и семьи и т. д. [1] Янч пришёл к завораживающему выводу, что в то время, как индивидуальные холоны в общем становятся больше по размеру (поскольку они трансцендируют и включают своих предшественников: молекулы больше, чем атомы, которые они содержат внутри себя), коллективы обычно становятся меньше (планеты меньше, чем галактики; семьи меньше, чем планеты, и т.д.). Причина этого состоит в том, что по мере того, как индивидуальный холон становится более комплексным (обладает большей глубиной), количество холонов, способных достичь этой глубины, становится всё меньше и меньше, и, тем самым, их коллективы становятся всё меньше и меньше (например, молекул всегда будет меньшее количество, чем атомов, а следовательно: коллектив молекул — то есть планеты — всегда будет меньше коллектива атомов — то есть галактик). Эту общую тенденцию я резюмирую следующим образом: эволюция производит бо́льшую глубину, но меньший охват (Wilber, 1995b).

Это что касается двух «правосторонних» квадрантов. Общее у этих квадрантов заключается в том, что они содержат холоны, все из которых обладают простой локализацией: все они могут быть восприняты посредством органов чувств или их расширений; все они — эмпирические феномены; все существуют в сенсомоторном миропространстве. Иными словами, они олицетворяют собой объективные и межобъективные реальности; они являются тем, что представляют собой индивидуальные и коллективные холоны при взгляде снаружи, в экстернализированном и объективизированном виде.

Но различного типа исследовательские данные позволяют прийти к идее, что у каждого «экстерьера» (внешнего измерения) есть свой «интерьер» (внутреннее измерение). Если мы сходным образом проведём фактологический поиск среди эволюционных трендов постижения внутреннего измерения, мы также обнаружим иерархии эмерджентных свойств, существование которых в большинстве своём неоспоримо. Я попросту обобщил их в верхне-левом квадранте: от прегензии [«схватывания», prehension] — к раздражимости, к ощущению, к восприятию (перцепции), к побуждению, к образу, к символу, к понятию, к правилу (конкретные операции, или «коноп»), к формальным операциям («формоп») и синтезирующему мышлению («визионерская логика», vision-logic; последним трём соответствуют структуры-функции в головном мозге, которые я просто обозначил как СФ1, СФ2 и СФ3 в верхне-правом квадранте). Существование большинства этих эмерджентных свойств, как уже было сказано, почти совершенно не оспаривается специалистами в данной области, так что холоны, описанные мной в верхне-левом квадранте представляют собой простое обобщение некоторых из основополагающих эволюционных способностей внутреннего постижения. (До сих пор ведутся горячие споры относительно природы «эмерджентности», но сам факт существования и эволюционный порядок большинства из разнообразных способностей как таковых — от ощущения до восприятия, образов и понятий, — в целом, не оспаривается.)

Однако ведутся весьма нескончаемые по своей сущности дебаты о том, насколько «далеко вниз» можно опустить прегензию (или любую другую форму рудиментарного сознания). Уайтхед опускает её на самый низкий уровень, к атомам существования (действительным событиям — actual occasions), тогда как большинство учёных считают, что это слишком большое допущение. Моя точка зрения состоит в том, что, коль скоро холоны «бездонны», определение того, сколько «сознания» каждый из них имеет, представляет собой всецело относительное занятие. Я не считаю, что нам следует нарисовать жирную черту на песке бытия и постановить, что по эту сторону черты — сознание, а по ту — кромешная тьма. Несомненно, вся суть иерархии эволюционных эмерджентов постижения (evolutionary emergents of apprehension) состоит в том, что сознание практически бесконечно делится на градации, где каждый эмерджентно возникающий холон обладает немного большей глубиной и, тем самым, немного бо́льшим постижением. Сколь много бы «сознания», или «сознавания», или «чувствительности», или «отзывчивости» ни имело дерево, у коровы его больше, а у примата ещё больше и т. д. Насколько далеко внизу вы можете расположить некоторую форму прегензии — это ваше дело (и это не повлияет в значительной мере на мои основные доводы). Что касается меня самого, я всегда находил наиболее здравым заключение Тейяра де Шардена (1964): «В направлении, обратном эволюции, сознание качественно преломляется в виде спектра с изменчивыми нюансами, нижние границы которого теряются во мраке»¹.

Таков верхне-левый квадрант, и он описывает внутреннее измерение индивидуальных холонов. Но, как и везде, любой индивидуальный холон существует в сообществе (т. е. любой деятель [agency] в действительности является деятелем-в-общности). Если мы посмотрим на коллективные формы индивидуального сознания, мы обнаружим разнообразные миропространства, или мировоззрения, или совместно разделяемую чувствительность (от стаи гусей до zeitgeist² у человека). Эти различные культурные, или совместные, внутренние стороны обобщены мною в нижне-левом квадранте.

И вновь то, насколько глубоко вниз вы можете продвинуть культурный фон (или коллективную прегензию), зависит от того, насколько глубоко вниз вы готовы продвинуть индивидуальную прегензию. Я убеждён, что её градации простираются до самого низа — попросту потому, что внешнее не имеет смысла без внутреннего, и деятель всегда является деятелем-в-общности. Несмотря на это, мои основные доводы здесь касаются человеческого сознания, так что все мы, вероятно, можем согласиться, что люди обладают не только субъективным пространством (верхне-левый квадрант), но также и некоторыми межсубъективными пространствами (нижне-левый сектор). В число досконально исследовавших историческую эволюцию культурных мировоззрений входят различные исследователи — начиная с Жана Гебсера и заканчивая Мишелем Фуко и Юргеном Хабермасом. Я изложил результаты своего исследования этой темы в книге «Восхождение из Эдема» (Up from Eden, 1996b) и представил его резюме в виде нижне-левого квадранта на рис. 1. Термином «уроборос» [и «уроборическое»] обозначается рептильное мировоззрение (то есть основывающийся на стволе мозга); «тифоническое» означает эмоционально-сексуальное мировоззрение (основанное на лимбической системе); «архаическое», «магическое», «мифическое» и «рациональное» мировоззрения достаточно понятны исходя из самих названий (это четыре из наиболее значимых культурных мировоззрений человечества, которые на данный момент возникли в ходе эволюции); а «кентаврическое» мировоззрение означает интеграцию тела-и-ума (bodymind integration) и синтезирующую активность познавания (которая, как считают некоторые исследователи, включая Гебсера и Хабермаса, начинает эмерджентно возникать в нынешнюю историческую эпоху).

Таким образом, верхняя половина рис. 1 относится к индивидуальным холонам, а нижняя половина — к их коллективным формам. Правая половина относится к внешним, или объективным, аспектам холонов, а левая — к их внутренним, или субъективным, формам. Мы, тем самым, получаем решётку, состоящую из внешне-индивидуального квадранта (или поведенческого), внутренне-индивидуального квадранта (или интенционального), внешне-коллективного квадранта (или социального) и внутренне-коллективного квадранта (или культурного), — решётку субъективной, объективной, межсубъективной и межобъективной реальностей. В дальнейшем будет описано то, что в точности означают эти различные квадранты.

Как было сказано, холоны в каждом из этих четырёх квадрантов не были постулированы каким-то априорным, или «метафизическим», образом; они были выявлены в результате апостериорного фактологического поиска, выполненного по нескольким сотням дисциплин. Я обнаружил, что все аналитические рассмотрения стадий развития и измерений, описанные данными дисциплинами, попадают в четыре обширных типа последовательностей, которые, как вскоре стало очевидно, попросту относятся к внутренней и внешней сторонам единичного и коллективного. В некоторой степени это интуитивно понятно: в конце концов, одни из наипростейших дистинкций, которые мы можем сделать, это различение между единичным и множественным, внутренним и внешним. Похоже, эволюция тоже выполняет подобное различение, ведь, судя по всему, процессы развития наблюдаются во всех четырёх из этих измерений, и четыре квадранта представляют собой простое и очень обобщённое резюме данных эволюционных развёртываний. Холоны, отмеченные в каждом из квадрантов, являются отражением больших массивов эмпирических и феноменологических данных, так что внутри самих различных дисциплин, которые ими занимаются, существование этих холонов почти совершенно не оспаривается серьёзными исследователями.

К несчастью, как нам станет ясно, поскольку многие учёные специализируются только лишь в одном квадранте, они, как правило, игнорируют или даже отрицают существование остальных трёх квадрантов. Теоретики материализма, или правосторонних квадрантов, например, склонны отрицать реальность существования внутренней, левосторонней, сознательной интенциональности. Мы увидим множество примеров подобного типа квадрантной пристрастности; это тип редукционизма, которого мы далее будем тщательно избегать. Когда я утверждаю, что холоны, представленные в каждом из квадрантов, почти совершенно не оспариваются исследователями, я в особенности имею в виду тех из них, кто по-настоящему изучает этот квадрант на его условиях.

Хотя факт существования каждого из этих квадрантов в отдельности почти совершенно не оспаривается экспертами из соответствующих различных областей, когда мы эти четыре квадранта вместе, то начинает возвещать о себе, вызывая у нас изумление, удивительная констелляция дальнейших выводов, которые, по моему мнению, предстают ключевыми для понимания общей природы сознания.

Контуры сознания

Можно начать с факта, что каждый из квадрантов описывается своим определённым типом языка. Верхне-левый квадрант описывается языком «я», нижне-левый описывается языком «мы», а два правосторонних квадранта, коль скоро они оба объективны, описываются языком «оно». По существу дела, это «три мира» сэра Карла Поппера (субъективный, культурный и объективный), платоновские Благо (как фундамент для морали и нравственности, «мы» нижне-левого квадранта), Истина (объективная истина или пропозиционные «оно»-утверждения, правосторонние квадранты) и Красота (эстетическая красота, что в глазах каждого смотрящего «я», верхне-левый квадрант) и три хабермасовских критерия достоверности (субъективная правдивость «я», культурная справедливость «мы» и объективная истина «оно»-явлений³). Также это имеющая большое историческое значение троица сфер из трёх критик Канта: наука, или «оно»-явления⁴ («Критика чистого разума»); мораль, или «мы» («Критика практического разума»); и искусство и самовыражение «я» («Критика способности суждения»).

Равно важно и то, что каждый квадрант имеет особый «тип истины», или критерий достоверности (validity claim), — то есть имеются разные типы знания со своими типами данных и процедурами проверки. Таким образом, утверждения (пропозиции) верхне-правого квадранта считаются истинными, если наблюдается их совпадение с определённым фактом или объективным положением дел: утверждение истинно, если карта совпадает с территорией, — это так называемая объективная истина (репрезентативная истина и корреспондентная теория истины⁵).

В верхне-левом квадранте, с другой стороны, утверждение валидно не тогда, когда оно представляет объективное положение дел, а когда оно подлинно [или аутентично] выражает субъективную реальность. В данном случае критерий достоверности не просто истина, а правдивость или искренность: не «совпадает ли карта с территорией?», а «можно ли доверять картографу?» Я должен довериться вам в том, что вы правдиво описываете своё внутреннее состояние, ведь для меня не существует никакого иного способа познать ваше внутреннее измерение, а следовательно, нет и иного способа для меня исследовать ваше субъективное сознание. [2]

В нижне-правом квадранте межобъективных реалий критерий достоверности определяет, насколько хорошо индивидуальные холоны сочетаются друг с другом во взаимосвязанных системах; истина в этом квадранте связана с изучением сетей (или нетворков) взаимовлияющих систем внутри систем комплексных взаимодействий. Иными словами, критерий достоверности здесь основывается на межобъективной согласованности (fit), или попросту функциональном соответствии (functional fit). В нижне-левом квадранте, с другой стороны, нас интересует не просто то, как объекты сочетаются друг с другом в физическом пространстве, а то, как субъекты сочетаются друг с другом в культурном пространстве. Критерий достоверности в данном случае затрагивает то, как моё субъективное сознание согласовывается (fits with) с вашим субъективным сознанием и как мы вместе принимаем решения в отношении тех культурных практик, которые позволяют нам обитать в едином культурном пространстве. Данный критерий достоверности, иными словами, касается уместности или справедливости наших утверждений и действий (этики в самом широком смысле). Не просто «истинно ли это?», но «хорошо ли, правильно ли, уместно ли, справедливо ли это?» И если мы, вы и я, должны обитать в одном культурном пространстве, мы обязаны неявно (имплицитно) или явно (эксплицитно) задаваться этими межсубъективными вопросами и в какой-то степени отвечать на них. Мы должны найти способы не просто обнаруживать объективную истину или субъективную правдивость, но и достигать взаимопонимания в совместно разделяемом межсубъективном пространстве. Это значит не то, что мы обязательно должны соглашаться друг с другом, а то, что мы могли бы признавать [значимость существования] друг друга, ведь противоположность этому — попросту война. Я резюмировал эти критерии достоверности (и их отличающиеся друг от друга языки) на рис. 2.

Если мы теперь тщательно рассмотрим все четыре критерия достоверности, или «типа истины», и попытаемся понять, что же их все связывает — то есть, что есть общего у всякого подлинного знания, — я уверен, что мы придём к следующему (Wilber, 1996c; 1997):

Каждый достоверный (валидный) тип знания состоит из предписания (injunction), постижения (apprehension) и подтверждения (confirmation). Предписание всегда выражено в форме: «Если вы хотите узнать это, сделай то». Такое предписание, образец, или парадигма, как указал Кун, представляет собой реальную практику, а не всего лишь концепцию. Если вы желаете узнать, идёт ли на улице дождь, подойдите к окну и посмотрите. Если вы желаете узнать, имеет ли клетка ядро, тогда научитесь делать гистологичесике срезы, научитесь получать клеточные образцы, положите их под микроскоп и посмотрите. Если вы желаете узнать смысл «Гамлета», то научитесь читать по-английски, заполучите эту пьесу, прочтите её и выясните сами.

Иными словами, предписание, или образец, порождает определённую область данных — определённый опыт, постижение⁶ или доказательство (второй компонент любого достоверного знания). Такие постижения, данные (data), или доказательства, далее проходят проверку в сообществе тех, кто преуспел в первых двух компонентах достоверного знания. Плохие данные, или плохие доказательства, отвергаются, и возможность такой фальсифицируемости составляет третий важнейший компонент любого настоящего критерия достоверности. Этот компонент, совершенно определённо, не ограничивается одними лишь эмпирическими или сенсорными утверждениями: бывает сенсорный (чувственный) опыт, бывает ментальный (умственный) опыт и бывает духовный опыт, причём любые утверждения⁷, специфические для каждой из этих сфер, потенциально возможно фальсифицировать [то есть опровергнуть] при получении новых данных в соответствующих сферах. Например, смысл «Гамлета» не про радости войны: это была бы плохая интерпретация, которая может быть опровергнута [фальсифицирована] практически любым сообществом адекватно компетентных интерпретаторов.

Таким образом, каждый холон, по всей видимости, обладает по меньшей мере четырьмя гранями (интенциональной, поведенческой, культурной и социальной). Доступ к каждой из этих граней обеспечивается своим особым типом истины, или критерия достоверности (объективная истина, субъективная правдивость, межсубъективная справедливость и межобъективное функциональное соответствие). И все эти четыре критерия достоверности следуют трём компонентам получения валидного знания: предписание, постижение, подтверждение/отклонение (или образец, доказательство, фальсифицируемость).

Наиболее пленяет воображение, вероятно, то, что каждый квадрант имеет корреляты во всех остальных квадрантах. То есть, коль скоро каждый холон, как мы видим, имеет эти четыре грани (интенциональную, поведенческую, культурную и социальную), каждая из граней имеет весьма чёткую корреляцию со всеми другими, что легко можно заметить на рис. 1. Например, какой бы холон с лимбической системой мы ни взяли, мы обнаруживаем, что у него есть внутренняя способность к импульсивным побуждениям/эмоциям; он обитает в коллективе, представляющем собой группу, стадо или семью; и ему доступно эмоционально-сексуальное мировоззрение. По-видимому, каждый квадрант является причиной и следствием всех других квадрантов — в циркулярно взаимовлияющей и нередуцируемой форме. Именно поэтому все четыре типа истины (и все четыре критерия достоверности) необходимы для получения доступа к разнообразным измерениям любого холона.

Обратите внимание, что обретение доступа к левосторонним квадрантам всегда в некоторой мере зависит от интерпретации, тогда как правосторонние квадранты всегда (в большей или меньшей степени) являют собой эмпирические события. Объективные внешние проявления можно увидеть, тогда как любая глубина всегда требует толкования. Моя собака способна видеть физические слова, напечатанные на этой странице, потому что знаки существуют в сенсомоторном пространстве; однако мы (вы и я) пытаемся понять означаемые смыслы, а таковые не являются лишь эмпирическими и не могут быть увидены только лишь посредством ока плоти, — напротив, они частично относятся к интенциональности и, тем самым, могут быть восприняты только лишь через обращение к внутреннему постижению посредством ума: вы должны интерпретировать смысл, заложенный в этом предложении. Какой же смысл вкладывает в него автор? Вы можете без всякой помощи видеть моё [внешнее] поведение (прибегнув к монологическому, или одностороннему, взору), но моя [внутренняя] интенциональность может открыться вам лишь только тогда, когда вы поговорите со мной, и этот диалогический обмен требует постоянного интерпретирования, направляемого взаимопониманием в образованном нами герменевтическом круге.

Таким образом, мы видим, что два правосторонних критерия достоверности (объективная истина и функциональное соответствие) основываются на эмпирическом наблюдении (и какой-то форме корреспондентной теории истины), а два левосторонних критерия достоверности (субъективная правдивость и межсубъективный смысл) требуют обширной интерпретации или герменевтики (и какой-то формы когерентной теории истины). И, пожалуй, мы уже можем начать понимать, почему же человеческий поиск знаний практически всегда разделяется на эти два широких лагеря: эмпирический лагерь напротив герменевтического, позитивистский напротив толковательного, научный напротив интуитивного, аналитический напротив трансцендентального, англосаксонский напротив континентального, правосторонний напротив левостороннего. Также становится ясно, что нам не стоит пытаться проникнуть в тёмный и странный мир, известный как мы сами, вооружившись лишь одной из рук.

Дальнейшие рубежи человеческой природы

Нам осталось обратиться к ещё одному, теперь уже последнему, моменту для завершения введения в контекст, необходимый для рассмотрения вопроса. Рис. 1 обобщает четыре главных аспекта эволюционного развёртывания, имеющихся на данный момент. Однако кто возьмётся утверждать, что это необыкновенное развёртывание должно остановиться на формальной, или рациональной, стадии? Почему не на более высоких стадиях? Кто может правдоподобно утверждать, будто изумительное течение эволюции резко вдарило по тормозам, едва произведя на свет нас с вами?

Ряд теорий сознания, которые я обобщённо представил во введении, исходят из факта, что эволюция сознания, по всей видимости, демонстрирует нам свидетельства в пользу существования более высоких, или постформальных (или «пост-постконвенциональных»), стадий развития. Другими словами, существует, по-видимому, несколько высших стадий в верхне-левом квадранте.

Школа трансперсональной психологии, в частности, занялась исследованием этих высших стадий развития. Значительный массив кросскультурных данных показывает, что есть, по меньшей мере, четыре обширных стадии постформального развития сознания, — то есть речь об уровнях развития, которые выходят за пределы формально-операционного уровня, при этом включая его в себя: это психический, тонкий, причинный и недвойственный⁸. (Коль скоро каждый квадрант имеет корреляты в остальных квадрантах, мы также распознаём и наличие различных состояний мозга, связанных с данными постформальными состояниями, равно как и различных микросообществ, или «сангх»⁹, детальное описание которых выходит за пределы тематики данной статьи. Подробное обсуждение этого вопроса см. в работе: Wilber [1995b; 1997].)

Вопрос точного определения характеристик этих четырёх постформальных стадий не должен нас здесь беспокоить; заинтересовавшиеся читатели могут обратиться к авторитетам в соответствующей области (см., например, Walsh & Vaughan, 1993). Главная мысль просто состоит в том, что сегодня наблюдается значительное количество в большинстве своём неоспоримых данных о том, что внутреннее сознание может продолжить эволюционный процесс трансценденции и включения, так что даже сама рациональность трансцендируется (но включается!) на постформальных стадиях сознавания — стадиях, которые всё больше и больше принимают черты, которые лучше всего можно описать именно как духовные или мистические. Но это такой «мистицизм», который всецело и полностью основывается на подлинном опыте и верифицируем всеми теми, кто преуспел в следовании ряду необходимых предписаний, образцов и экспериментов с сознанием.

Например, в дзэн-буддизме есть предписание, известное как сикантадза (или сидячая медитация). Овладение данным образцом, или парадигмой, открывает путь к различным переживаниям кэнсё или сатори¹⁰ (прямым постижениям духовной информации, порождённым следованием предписанию) — опытам, которые затем тщательно проверяются сообществом тех людей, кто преуспел в первых двух компонентах достоверного знания. Плохие, частичные или неточные постижения полностью отвергаются и отрицаются сообществом адекватно компетентных лиц (фальсификация). Иными словами, дзэн жёстко следует трём компонентам обретения достоверного знания, и, вероятно, именно поэтому он получил столь солидную и «серьёзную» репутацию в сфере исследований духовности. [3]

Исходя из данных типов экспериментальных, феноменологических, левоквадрантных способов познания, трансперсональные исследователи, как уже было отмечено, пришли к выводу о существовании по меньшей мере четырёх более высоких стадий постформального развития, доступных мужчинам и женщинам в качестве структурных потенциалов их собственного тела-ума¹¹. Если, ссылаясь на верхне-левый квадрант, мы добавим эти четыре высшие и постформальные стадии к стандартным стадиям, представленным на рис. 1, тогда мы придём к Великой цепи Бытия, в точности как её описывали философы-мудрецы — от Плотина до Ауробиндо, Асанги, Чжии и госпожи Еше Цогьял. На рис. 3¹² представлено краткое резюме идеи Великой цепи, как она была описана своими (вполне возможно — самыми талантливыми) исследователями-сторонниками — Плотином и Шри Ауробиндо; такое сопоставление позволяет продемонстрировать удивительную схожесть формулировок Великой цепи, где бы они ни появлялись — будь то на Востоке или Западе, на Севере или Юге (это поистине «мультикультурная» карта, если вообще когда-либо такая у нас имелась).

Вновь следует отметить, что конкретные подробности не должны нас отвлекать: заинтересовавшиеся читатели могут обратиться к другим работам с более детальным обсуждением (Smith, 1976; Lovejoy, 1964; Wilber et al., 1986). Главная же мысль состоит попросту в том, что внутренние измерения человеческой жизни, по всей видимости, структурированы как спектр сознания, простирающийся от ощущений к восприятию, далее к побуждению (impulse), образу, символу, понятию, правилу, формальному познаванию, визионерско-логическому познаванию (vision-logic), психическому уровню [в более поздних работах — «пара-ум», — прим. перев.], к тонкому уровню [«мета-ум», — прим. перев.], причинному уровню [«надразум», — прим. перев.] и наконец недвойственному уровню [«сверхразум», — прим. перев.]. В упрощённом виде данный спектр включает такой диапазон уровней: подсознательное — самосознательное — сверхсознательное; доличностное — личностное — надличностное; инстинктивное — ментальное — духовное; доформальное — формальное — постформальное; инстинкт — эго — Бог.

Это попросту ещё один способ выражения той мысли, что каждый из квадрантов состоит из нескольких различных уровней или измерений, как отчётливо видно по рис. 1. Более того, эти уровни или измерения в большинстве своём эволюционировали, или развёртывались, с течением времени, соединённые друг с другом эволюционной логикой, судя по всему, тотально присутствующей во всём процессе (Dennett, 1995; Habermas, 1979; Wilber, 1995b).

Таким образом, вы, возможно, начинаете видеть, почему я считаю, что «всеквадрантный, всеуровневый» подход — это минимально допустимая степень усложнённости, которая требуется, дабы успешно сформулировать нечто хотя бы отдалённо напоминающее подлинно интегральную теорию сознания. И учтите: всё, что предложено здесь, основывается не на метафизических и спекулятивных изысканиях, а на скрупулёзном фактологическом поиске уже доступных и уже в большинстве своём неоспоримых данных.

Итак, рассмотрев эти моменты, продолжим делать выводы на основе этой «всеквадрантной, всеуровневой» базы данных.

Сознание распределённое

Если мы теперь вернёмся к двенадцати теориям сознания, описанным во введении, то мы, пожалуй, начнём понимать, почему все они в такой степени доказали свою долговечность: каждая из этих теорий открывает доступ к одному (или более) из сорока с чем-то сочетаний квадрантов-уровней существования, и, тем самым, каждая теория рассказывает нам нечто весьма важное (но неполное) о сознании. Именно поэтому я настаиваю на том, что все эти подходы одинаково важны для интегрального, или целостного, взгляда на сознание. «Всеуровневый, всеквадрантный» подход видит важные истины в каждом из них, причём крайне специфичным, уточнённым образом, — я подробно объясню этот момент чуть ниже.

Но всё обстоит не так, как если бы у нас был некий отдельно взятый феномен под названием «сознание», а эти различные подходы позволили бы нам с разных точек зрения посмотреть на этого зверя. Дело, скорее, обстоит так, что сознание на самом деле существует распределённым по всем четырём квадрантам и по всем его различным уровням и измерениям. Не существует ни единого квадранта (и, несомненно, ни единого уровня), на который можно было бы указать, мол: «Вот тут — сознание». Сознание ни в коем случае не локализуется подобным образом.

Таким образом, первым шагом в сторону подлинной теории сознания станет осмысление того факта, что сознание не локализовано в организме. Скорее, сознание — это четырёхквадрантное явление, и оно существует, если существует вообще, как распределённое по всем четырём квадрантам, будучи равно обоснованным в каждом из них. Ни сознание, ни личность, ни индивидуальная агентность [индивидуальный деятель/деятельность, или субъект действия, agency], ни психопатология не могут быть локализованы просто или исключительно в индивидуальном организме. Субъективная сфера (верхне-левый квадрант) всегда уже вплетена в межсубъективные (нижне-левый квадрант), объективные (верхне-правый) и межобъективные (нижне-правый) реальности, причём каждая из этих реальностей является составной частью субъективной агентности (agency) и её патологий.

Верно то, что верхне-левый квадрант представляет собой локус сознания в том виде, как оно проявляется в индивидууме, но ведь в этом-то и суть: в том виде, как оно проявляется в индивидууме. И тем не менее, сознание как целое обосновано и распределено во всех квадрантах — интенциональном, поведенческом, культурном и социальном. Если вы «сотрёте» какой-то один из квадрантов, то исчезнут все квадранты вообще, ибо каждый из них неотъемлемо нужен, чтобы существовали все остальные.

Таким образом, вполне верно то, что сознание связано с физическим мозгом (как считают теории 1, 3, 6, 8). Однако сознание в равной степени связано и со внутренней интенциональностью (как считается в теориях 2, 4, 7, 10, 11) — такой интенциональностью, которую нельзя ни объяснить с позиций физикализма или эмпиризма, ни раскрыть при помощи их методов или критериев достоверности.

Справедливо и то, что невозможно окончательно локализовать сознание и в индивидууме (будь то в верхне-левом квадранте, в верхне-правом или в обоих квадрантах одновременно), ведь сознание полностью обосновано ещё и в культурных смыслах (межсубъективных цепях культурных означаемых), без которых попросту не может быть никакого индивидуированного (individuated) сознания вообще. Без общего фона культурных практик и смыслов (нижне-левый квадрант) мои индивидуальные намерения не формируются и даже не могут сформироваться, как демонстрируют отдельные случаи «детей-маугли». Как не может быть приватного языка, так не может быть и совершенно индивидуального сознания. Невозможно сгенерировать смысл в вакууме, как невозможно сгенерировать его посредством только лишь физического мозга: это возможно лишь в межсубъективном круге взаимного распознавания (mutual recognition). Физический мозг, выросший в дикой среде («ребёнок-маугли»), не производит ни личной автономии, ни языковой способности, из чего с очевидностью следует: физический мозг как таковой не является автономным гнездом сознания.

Сходным образом, сознание также вплетено и распределено в материальных социальных системах, в рамках которых оно себя обнаруживает. Не просто лишь цепи культурных означаемых, но ещё и цепи социальных означающих представляют собой то, что определяет специфические контуры любого отдельно взятого проявления сознания, и без материальных условий социальной системы ни индивидуированное сознание, ни личностная цельность (integrity¹³) возникнуть не могут.

Если сформулировать лаконично, то сознание не локализуется в одном только отдельном физическом мозге, или физическом организме, или экологической системе, или культурном контексте, равно как и не возникает оно эмерджентным образом из какой-то одной из этих сфер. Оно, скорее, обосновано и распределено во всех этих сферах и на всех имеющихся в них уровнях. Верхне-левый квадрант представляет собой просто лишь функциональный локус этого распределённого феномена.

Сознание, в частности, не может быть точно определено как нечто имеющее «простое местоположение», или «простую локализацию» (сюда входит любой тип локализации в сенсомоторном пространстве, неважно — имеется ли в виду простое местоположение, или рассеянное, или системноориентированное). Сознание распределено не только в пространствах протяжённости [extension] (правосторонние квадранты), но и в пространствах интенции [intention] (левосторонние квадранты), и все попытки редуцировать одно к другому постоянно и наглядно терпели крах. Сознание не локализуется внутри мозга, не локализуется оно и вне мозга, ведь и то, и другое представляют собой физические границы с простой локализацией, и всё же значительная доля сознания существует не просто в физическом пространстве, но также и в эмоциональных пространствах, ментальных пространствах и духовных пространствах, ни одно из которых не обладает простым местоположением, — и всё же все они не менее реальны (а может быть — и более реальны), чем и физическое пространство (они представляют собой левосторонние, а не правосторонние события).

Правоквадрантные редукционисты («утончённые редукционисты»¹⁴) предпринимают попытки свести интенциональные пространства (intentional spaces) к пространствам протяжённости (extensional spaces) и затем «локализовать» сознание в иерархической сети физически протяжённых эмерджентов (от атомов к молекулам, к клеткам, к нервной системе, к мозгу), и это никогда, никогда не увенчается успехом. Подобный подход даёт нам, в большей или меньшей степени, только лишь половину целого (только лишь правоквадрантную половину).

Дэвид Чалмерс (Chalmers, 1995) недавно вызвал сенсацию тем, что его статья «Головоломка сознательного опыта» («The Puzzle of Conscious Experience») была опубликована журналом «Scientific American» — бастионом физикалистской науки. В данной статье Чалмерс сделал ошеломительный вывод, что субъективное сознание продолжает не поддаваться каким-либо объективистским объяснениям. «Посему я предлагаю рассматривать сознательный опыт в качестве фундаментального свойства, несводимого к чему-либо более базовому. Данная идея может на первый взгляд показаться странной, но, чтобы оставаться последовательными в своих рассуждениях, нам необходимо к ней обратиться» (стр. 83). Никогда не перестаёт удивлять, с каким ажиотажем англосаксонские философы встречают заново изобретённый велосипед.

Тем не менее, Чалмерс предлагает ряд превосходных доводов. Во-первых, это довод о нередуцируемости сознания, которое следует «добавить» к физическому миру, чтобы получить полное описание вселенной. «Таким образом, полная теория будет иметь следующие два компонента: физические законы, которые рассказывают нам о поведении физических систем — от бесконечно малых до космологических, — и то, что мы можем назвать психофизическими законами, которые рассказывают нам, каким образом некоторые из этих систем связаны со сознательным опытом. Два данных компонента будут составлять истинную теорию всего» (стр. 83).

Эта простая попытка вновь ввести в рассмотрение и левосторонние, и правосторонние квадранты при исследовании Космоса была воспринята как нечто необычайно смелое, как свидетельство могущества редукционизма, в выступлении против которого данное предложение выглядит столь радикальным. Чалмерс в своих рассуждениях движется к следующей формулировке: «Вероятно, информация обладает двумя основными аспектами: физическим аспектом и аспектом переживания [или опыта, experiential]. <…> Всякий раз, когда мы встречаемся со сознательным переживанием [опытом], оно существует как один аспект информационного состояния, тогда как другой аспект заключён в физическом процессе, происходящем в мозге» (стр. 85). То есть каждое состояние имеет внутренний/интенциональный и внешний/физический аспекты. Разумеется, моя точка зрения состоит в том, что все холоны имеют не просто два, а, скорее, четыре фундаментальных и нередуцируемых аспекта, так что каждое «информационное состояние» в действительности и единовременно представлено интенциональным, поведенческим, культурным и социальным аспектами. И более того, каждый из упомянутых аспектов имеет, как минимум, десять основных уровней, — это гораздо ближе подходит к подлинной теории всего, если такую вообще можно представить.

В продолжение своих рассуждений Чалмерс указывает, что все физикалистские и редукционистские подходы к сознанию (включая подходы Дэниела Деннета и Фрэнсиса Крика) решают лишь то, что Чалмерс называет «простыми проблемами» (наподобие объективной интеграции в мозговых процессах), оставляя нетронутой основную загадку сознания. Он, конечно же, прав. Забавно то, что все учёные-физикалисты, которые сидят и читают статью Чалмерса, уже находятся в полном соприкосновении с этой загадкой: они и так уже напрямую соприкасаются со своим проживаемым опытом, непосредственным сознаванием и базовым сознанием. Однако вместо того, чтобы начать изучать этот поток напрямую (при помощи, к примеру, медитации випассана [Varela et al., 1993]), они сидят себе, почитывают статью Чалмерса и пытаются понять собственное сознание путём его объективизации в терминах цифровых битов в нейронных сетях или коннекционистских путей, «иерархически суммирующихся» как переживание радости от созерцания восхода солнца, — а когда оказывается, что ничто из перечисленного в действительности ничего не объясняет, они чешут в затылке и дивятся, почему же загадка сознания напрочь отказывается быть решённой.

Чалмерс утверждает, что «трудная проблема» заключается в «вопросе о том, как именно физические процессы в мозге порождают субъективный опыт», — иными словами, как именно взаимодействуют физическое и психическое. Это всё тот же картезианский вопрос, и он сегодня ничуть не ближе к решению, чем во времена Декарта, — и именно потому, что мозг (и любое правоквадрантное событие) имеет простое местоположение, тогда как интенциональность (и любое левоквадрантное событие) такового не имеют.

Например, в простой иерархии: «физическая материя, ощущение, восприятие, побуждение, образ, символ, понятие…», — есть пробел в объяснении перехода между материей и ощущением, который удовлетворительно не объяснён — ни нейронаукой, ни когнитивными науками, ни нейропсихологией, ни феноменологией, ни теорией систем. Дэвид Джоравски (Joravsky, 1982) в своём обзоре работы Ричарда Грегори «Разум в науке» (Mind in Science, 1982) сформулировал это следующим образом: «Зрение разбивается на составляющие процессы: свет, физический по природе; возбуждение нейронных сетей глаза и мозга, также физическое; ощущение, которое субъективно и не поддаётся анализу в строго физических терминах; и восприятие, включающее в себя когнитивный вывод, делаемый на основе ощущений и, тем самым, ещё менее подходящий для строго физического анализа». Сам Грегори ставит вопрос: «Каким образом ощущение соотносится с нейрональной активностью?» — и затем формулирует точное определение уровня знаний в этой области: «К сожалению, мы не знаем». Причина, по его словам, состоит в том, что существует «нередуцируемый разрыв между физикой и ощущением, через который физиология не способна перебросить мост», — то, что он называет «непреодолимой пропастью между двумя мирами». Иными словами, между левоквадрантной и правоквадрантной половинами Космоса.

Однако, конечно же, это в действительности не столь уж и непреодолимая пропасть: прямо сейчас вы видите физический мир, посему пропасть преодолена. Вопрос же в том, каким образом? И ответ, как предложено мной в книге «Очи познания» (Eye to Eye), раскрывает себя лишь постформальному сознаванию. «Непреодолимая пропасть» — это попросту ещё одно название для субъектно-объектного дуализма, который является отличительным признаком не декартовской ошибки, но всего миропроявления вообще, и так получилось, что Декарт просто с необычайной ясностью на него указал. Этот разрыв — всё ещё с нами; он продолжает оставаться загадкой, сокрытой в сердце сансары, тайной, которая наотрез отказывается раскрывать свои секреты чему-либо, что в своём развитии не добралось до постформального и недвойственного сознания (я вернусь к этому чуть ниже).

Пока же совершенно ясно, по-видимому, одно: попытка решить данную дилемму при помощи любого рода редукционизма — попытка свести левоквадрантное к правоквадрантному, или правоквадрантное к левоквадрантному, или любой отдельно взятый квадрант к любому другому отдельно взятому квадранту, или любой отдельно взятый уровень к любому другому уровню, — обречена на провал попросту потому, что все четыре квадранта, по всей видимости, представляют собой весьма реальные аспекты человеческого холона. И это аспекты, которые агрессивно противятся тому, чтобы быть стёртыми или редуцированными. Подобные редукционистские подходы, если позаимствовать фразу Джоравски, «создают либо загадки, либо нонсенс, либо то и другое одновременно».

И именно поэтому я убеждён, что «всеквадрантный, всеуровневый» подход к сознанию, скорее всего, являет собой единственный жизнеспособный подход к созданию подлинно интегральной теории сознания. Теперь мы можем вкратце рассмотреть, что же может быть включено в методологию подобного подхода.

Методология интегрального подхода

Методология интегрального исследования сознания, по-видимому, должна иметь два обширных крыла: одно крыло — одновременное отслеживание (simultaneous tracking) различных уровней и линий в каждом из квадрантов и, далее, отслеживание их корреляций друг с другом без каких-либо попыток редукции одного к другому.

Второе крыло — внутренняя трансформация самих исследователей. Подозреваю, что это и есть подлинная причина, почему левоквадрантные измерения непосредственного сознания столь интенсивно игнорировались и агрессивно обесценивались большинством «научных» исследователей. Любому правоквадрантному пути познания можно следовать без необходимости внутренней трансформации (или изменения уровня сознания): индивид попросту научается новой трансляции (в рамках всё того же одного уровня сознания). Если точнее, большинство исследователей, в процессе взросления, уже прошли трансформацию вплоть до рациональности (уровень формальных операций или уровень визионерской логики), и для эмпирико-аналитических исследований или исследований в области теории систем не требуется трансформации к более высоким уровням.

Однако левоквадрантные пути в точке, где они начинают выходить на постформальную высоту, требуют трансформации сознания в самих исследователях. Вы можете на сто процентов овладеть квантовой физикой, не трансформируя своё сознание, но вы не можете стать мастером дзэн без подобной трансформации. Для понимания работы Деннетта «Объяснённое сознание» (Consciousness Explained) не нужно трансформировать себя: вы прибегаете исключительно к трансляции. Но вы должны претерпеть трансформацию, чтобы действительно понять «Эннеады» Плотина. Вы уже адекватно развиты для понимания Деннетта, потому что и он, и вы уже прошли процесс трансформации, развившись до рациональности, а посему — вы можете с лёгкостью увидеть референты высказываний Деннетта (согласны вы с ним или нет, вы, по крайней мере, видите, к чему он отсылает, ибо его референты существуют в рациональном миропространстве, ясные как день).

Но если вы не трансформировались до причинной и недвойственной сфер (которые являются трансперсональными [надличностными] и постформальными), — или хотя бы если вы не имели сильного временного переживания этих сфер, — то вы не будете способны увидеть референты большинства высказываний Плотина. Они не будут иметь для вас смысла. Вы будете думать о Плотине, что он из тех, кто «видит всякое», — а ведь так оно и есть, и то же могли бы увидеть и вы, и я, если бы мы оба трансформировались до этих постформальных миропространств, и тогда референты высказываний Плотина — референты, существующие в причинном и недвойственном миропространствах, — стали бы ясны как день. И данная трансформация — это совершенно неизбежная часть парадигмы (предписания) интегрального подхода к сознанию.

Итак, оба этих крыла — нередукционистское «одновременное отслеживание» (simultracking) всех квадрантов и трансформация самих исследователей — необходимы, по моему мнению, для интегрального подхода к сознанию. Таким образом, я не имею в виду, что интегральная теория сознания должна стать эклектикой дюжины основных подходов, которые я обобщённо описал выше. Скорее, она должна быть тесно интегрированным подходом, естественно вытекающим из холонической природы Космоса. Очевидно, что методология интегрального подхода носит комплексный характер, — тем не менее она следует некоторым простейшим путеводным принципам, уже описанным нами: трём компонентам [достоверного знания], четырём критериям достоверности, где каждый имеет по десять или более уровней. Вкратце обобщим это следующим образом:

• Три компонента, действующие в случае любого достоверного знания, это предписание, постижение и подтверждение (или образец, доказательства и подтверждение/опровержение; или инструментальное предписание, получение данных и фаллибилизм). Эти три компонента задействованы в производстве любого достоверного знания — на любом уровне, в любом квадранте, — по крайней мере на мой взгляд.

• Однако в каждом квадранте есть своя уникальная архитектура, а посему — и свой собственный тип критерия достоверности, посредством которого оперируют три компонента достоверного знания: пропозиционная истина (верхне-правый квадрант), субъективная правдивость (верхне-левый), культурный смысл (нижне-левый) и функциональное соответствие (нижне-правый).

• Кроме того, существует, по меньшей мере, десять основополагающих уровней развития в каждом из этих квадрантов (они простираются от «ока плоти» до «ока разума» и «ока созерцания»¹⁵), и, следовательно, путь познания принимает различные формы по мере нашего продвижения через эти разнообразные уровни в каждом из квадрантов. Три компонента познания и четыре критерия достоверности всё ещё всецело действуют в каждом случае, однако специфические очертания варьируются.

Я быстро пройдусь по основным школам исследований сознания, затронутым во введении, и покажу, что именно задействовано в каждом отдельном случае.

Всеквадрантный, всеуровневый подход

Эмерджентные/коннекционистские когнитивные научные модели (как, например, «Лестница к разуму» Элвина Скотта) применяют три компонента обретения знания к верхне-правому квадранту — объективным аспектам индивидуальных холонов. Таким образом, в своих утверждениях они руководствуются критерием достоверности пропозиционной истины, привязанной к эмпирически наблюдаемым событиям. Это значит, что в данном подходе три компонента познания будут признавать лишь те холоны, которые регистрируемы в сенсомоторном пространстве (т. е. холоны с простой локализацией, эмпирически наблюдаемые при помощи органов чувств или их расширений). Несмотря на это все без исключения холоны холархичны, иными словами — состоят из иерархически расположенных холонов внутри холонов, простирающихся до бесконечности; стало быть, данный эмерджентный/коннекционистский подход будет применять три компонента познания к объективным, внешним, иерархическим системам по мере того, как они проявляются в индивидуальном, объективном организме (верхне-правый квадрант).

Всё это верно до момента, пока эти подходы не покидают пределы своей эпистемической применимости и не пытаются давать объяснения другим квадрантам исходя исключительно из собственных позиций. В случае с эмерджентными/коннекционистскими теориями это значит, что они предлагают достоверную иерархию в верхне-правом квадранте (атомы — молекулы — клетки — нейрональные соединения — рептильный ствол мозга — лимбическая система — новая кора [или неокортекс]), однако затем сознание каким-то чудесным образом выскакивает на верхнем уровне (левоквадрантные измерения зачастую рассматриваются в качестве монолитной и монологической единой сущности, и тогда «сознание» попросту добавляется на верх данной правоквадрантной иерархии — вместо того, чтобы заметить, что есть уровни сознания, которые существуют как внутреннее, или левоквадрантное, измерение каждого из звеньев-ступеней правоквадрантной иерархии).

Таким образом, Скотт предлагает стандартную иерархию верхне-правого квадранта: атомы, молекулы, биохимические структуры, нервные импульсы, нейроны, скопления нейронов, мозг. А затем, и только затем, вдруг выскакивают «сознание и культура», два его наивысших уровня. Но ведь сознание и культура, конечно же, представляют собой не уровни в верхне-правом квадранте, а важные самостоятельные квадранты, и каждый из этих квадрантов имеет коррелирующую иерархию своего собственного процесса развития (причём каждый из этих квадрантов тесно взаимопереплетён с верхне-правым квадрантом, но ни в коем случае не может быть редуцирован до верхне-правого квадранта или объяснён исключительно с его точки зрения).

Итак, в интегральную теорию сознания мы определённо должны включить иерархию верхне-правого квадранта и те аспекты эмерджентных/коннекционистских моделей, которые легитимно описывают данную территорию. Однако, пожалуй, там, где эти теории покидают пределы области своей эпистемической применимости (и тем самым упрощаются до редукционизма), нам следует двигаться дальше.

Различные школы интроспекционизма в качестве своего базового референта принимают внутреннюю интенциональность сознания, непосредственный живой опыт и жизненный мир индивидуума (верхне-левый квадрант). Это значит, что в этих подходах три компонента достоверного знания будут применяться к данным (data) непосредственного сознания под руководством критерия достоверности правдивости (ибо самонаблюдение требует честных отчётов: не существует иного способа добраться до внутренних измерений). Интроспекционизм тесно связан с интерпретацией (герменевтикой), так как бо́льшая часть содержаний сознания референциальна и интенциональна, а посему для их осмысления требуется и необходима интерпретация: каков смысл этого высказывания? А сновидения, приснившегося прошлой ночью? А романа «Война и мир»?

Как мы уже видели, любая достоверная интерпретация следует трём компонентам познания (предписанию, постижению, подтверждению). В данном случае три компонента применяются к символическим/референциальным событиям, а не просто только лишь к сенсомоторным событиям (которые дают лишь эмпирико-аналитические формы знания). Ни для кого не секрет, что интерпретативное и диалогическое знание сложнее, деликатнее и более тонко, нежели оглушительная очевидность монологического взгляда, — однако это не означает, что оно менее важно (на самом деле, оно имеет бо́льшую значимость).

Интроспективные/интерпретативные подходы, таким образом, открывают нам внутренние контуры сознания: три компонента познания легитимно применяются к внутреннему измерению индивидуальных холонов под руководством правдивости [как критерия достоверности]. Подобное исследование и освещение верхне-левого квадранта — важная грань интегрального подхода к сознанию, и её, вероятно, наилучшим образом иллюстрируют феноменологические и интерпретативные описания сознания, даваемые в перспективе от первого лица, которые можно найти в многообразии дисциплин — от глубинной психологии и феноменологии до медитации и созерцания. Все они в своих наиболее аутентичных формах направляются предписанием, постижением и подтверждением, — тем самым их притязания на достоверное знание легитимно обосновываются в потенциально воспроизводимых доказательствах.

Психология развития продвигается на шаг далее и изучает реальные стадии развёртывания индивидуального сознания. Коль скоро психология развития обычно стремится к более научному статусу, она нередко совмещает исследование внутренних, или левоквадрантных, отчётов о переживаемом опыте (семантика сознания, направляемая интерпретативной правдивостью и межсубъективным пониманием) с правоквадрантным, или объективным, анализом структур сознания (синтаксис сознания, направляемый пропозиционной истиной и функциональным соответствием). Такой структурализм развития (developmental structuralism) в большинстве своих линий преемственности восходит к революционным открытиям Жана Пиаже; он представляет собой незаменимый инструмент для освещения проблематики сознания и является важнейшим аспектом любого интегрального подхода. (Весьма редко, однако, когда какой-либо из этих подходов открыто и ясно совмещает — посредством прагматики — и семантику, и синтаксис стадий развития сознания, — я в особенности стараюсь включать [в своей работе] подобную интеграцию.)

Восточные модели и модели необычных состояний сознания указывают на то, что в верхне-левом квадранте есть многое, что и не снилось нашим мудрецам, не говоря уж о конвенциональных психологах. Три компонента любого достоверного знания в данном случае применяются к состояниям, которые преимущественно невербальны, постформальны и пост-постконвенциональны. В дзэн-буддизме, как мы видели, существует основное предписание, или парадигма (дзадзэн, сидячая медитация), которая позволяет получить непосредственно переживаемые данные (кэнсё, сатори); таковые, в свою очередь, выносятся на обсуждение в сообщество тех, кто успешно выполнил первые два компонента, и проверяются на достоверность. Некорректные данные обоснованно отвергаются, причём весь процесс открыт для непрерывного рассмотрения (review¹⁶) и пересмотра в свете последующего опыта и дальнейших совместно сгенерированных данных.

Эти подходы весьма правы: никакая теория сознания не может надеяться на полноту и завершённость, если она игнорирует данные о высших, или постформальных, измерениях самого сознания, так что исследование дальнейших рубежей верхне-левого квадранта, несомненно, является одним из центральных аспектов интегральной теории сознания. Более того, это значит, что в какой-то момент и самим исследователям потребуется трансформировать своё сознание, дабы обрести компетентность, адекватную для рассмотрения получаемых данных. Это не утрата объективности, а напротив — необходимое условие для накопления данных, подобно тому, как нельзя утверждать, будто овладение навыком использования микроскопа ведёт вас к утрате объективности: вы попросту научаетесь выполнять предписание как компонент достоверного знания. Это в действительности является предварительным условием, необходимым для истинно объективного (или непредубеждённого) понимания любых данных вообще. В рассматриваемом случае данные имеют постформальный характер, а следовательно — такой же характер имеет и предписание.

Сторонники тонких энергий (праны, биоэнергии) привносят важный для общей мозаики нашего исследования элемент. Сами они, однако, нередко убеждены в том, что тонкие энергии представляют собой главный или даже единственный аспект сознания, тогда как тонкие энергии составляют попросту лишь одно из более низких измерений целостного спектра. Для теоретиков Великой цепи Бытия (как восточных, так и западных) прана являет собою лишь связующее звено между материальным телом и ментальной сферой, и, в некотором роде, я согласен с тем, что это вполне соответствует истине. Однако весь смысл четырёхквадрантного анализа заключается в том, что феномены, которые великие традиции мудрости, как правило, считали бестелесными (disembodied), трансцендентальными и нематериальными категориями, в действительности имеют корреляты в материальной сфере (любое левоквадрантное событие имеет правоквадрантный коррелят), — следовательно, более корректно говорить о физическом «тело-уме» (bodymind), эмоциональном «тело-уме», ментальном «тело-уме» и т. д. Такой подход одновременно и признаёт трансцендентальные события, и даёт им твёрдую основу. И, согласно данной концепции, прана попросту есть эмоциональный тело-ум, взятый в общем и имеющий корреляты во всех четырёх квадрантах (субъективный коррелят: протоэмоции; объективный: лимбическая система; межсубъективный: магическое мировоззрение; межобъективное: племенная стадия). Что совершенно не плодотворно, так это заявлять, будто бы ключ к проблеме сознания следует искать только лишь в этих энергиях.

То же самое касается и «пси-подходов», которые, несомненно, представляют собой некоторые из наиболее противоречивых аспектов исследований сознания (телепатия, прекогниция¹⁷, психокинез, ясновидение). Я считаю весьма вероятным существование некоторых видов пси-феноменов, и различные метаанализы легитимных парапсихических исследований показывают, что в них есть нечто реальное. Я обсуждаю этот вопрос в книге «Очи познания» (Eye to Eye) и не стану повторять свои наблюдения в данной статье. Хотел бы просто подчеркнуть, что, как только появляется осознание, что сенсомоторное миропространство — это всего лишь одно из, как минимум, десяти миропространств, мы освобождаемся от тисков безумия, заключающегося в попытках объяснить все феномены на основе только лишь эмпирических событий. В то же время именно оттого, что сенсомоторное пространство служит якорем мировоззрения научного материализма, как только обнаруживаются некоторые доказательства существования несенсомоторных событий (таких, как пси-феномены), таковые могут на радостях несоразмерно раздуваться. Конечно, пси-события не поддаются однозначной локализации в сенсомоторном миропространстве, но, в таком случае, однозначной локализации не поддаются ни логика, ни математика, ни поэзия, ни история, ни смысл, ни ценности, ни мораль, — ну и что с того? Ни одно из интенциональных и левоквадрантных измерений сознания не следует физическим правилам простой локализации, и нам не требуется доказывать существование пси-событий, чтобы удостовериться в этом факте. Таким образом, интегральная теория сознания будет всерьёз рассматривать хотя бы возможность существования пси-феноменов — без того, чтобы несоразмерно раздувать значимость их существования. В лучшем случае они составляют лишь очень маленький кусок очень большого пирога.

Из дюжины основных подходов к исследованиям сознания, которые я перечислил во введении, квантовые подходы являются единственными, которым, по моему мнению, в данный момент недостаёт существенных доказательств. Когда я утверждаю, что эти подходы могут быть включены в интегральную теорию сознания, я великодушно сохраняю открытость относительно потенциальной возможности, что когда-нибудь эти подходы смогут доказать свою ценность. В книге «Очи познания» я предложил обзор различных интерпретаций квантовой механики и её возможной роли в исследованиях сознания, и я не буду повторять здесь своих рассуждений. Скажу лишь, что по состоянию на сегодня теоретические выводы (наподобие того, что интенциональность «коллапсирует» волновую функцию Шрёдингера) основаны на крайне спекулятивных наблюдениях, которые большинство самих физиков находит весьма сомнительными.

Основополагающая проблема данных квантовых подходов, на мой взгляд, состоит в том, что они пытаются решить проблему субъектно-объектного дуализма на том уровне, на котором эта проблема решена быть не может. Как уже было предложено мною выше, данная проблема (раз)решается¹⁸ только лишь на постформальных стадиях развития, и никакое количество формальных пропозиционных утверждений даже и близко не подойдёт к решению проблемы. Тем не менее, данная линия исследований всё же способна дать плоды, хотя бы тем, что она продемонстрирует свою ошибочность; если же смотреть более позитивно, она может просветить нас в отношении некоторых взаимодействий между биологической интенциональностью и материей.

Все вышеперечисленные подходы фокусируются на индивидууме. Однако культурные подходы к сознанию указывают на то, что индивидуальное сознание не возникает и не может возникать изолированно. Все субъективные события всегда и изначально (always already) являются межсубъективными событиями. Не существует приватного языка, не существует радикально автономного сознания. Сами слова, которыми мы прямо сейчас обмениваемся, не были изобретены вами или мной, не были созданы вами или мной, не исходят только лишь из моего сознания или же вашего. Напротив, мы — вы и я — попросту обнаруживаем себя в обширном межсубъективном миропространстве, в котором мы живём, и движемся, и бытийствуем. Культурное миропространство (нижне-левый квадрант) оказывает определённое влияние на саму структуру, форму, ощущение и тон вашего и моего сознания, и никакая теория сознания не может быть полной без этого важного измерения.

В этих культурно-герменевтических подходах три компонента применяются к самому межсубъективному кругу как таковому — к глубинной семантике смысловых миров, в которых мы — вы и я — коллективно существуем. Эти культурные миропространства эволюционируют и развиваются (от архаического к магическому, мифическому, ментальному и т. д.), и три компонента познания, применяющиеся к этим миропространствам под руководством взаимопонимания и уместности, раскрывают культурные контуры сознания, — именно к этому и стремятся данные важные подходы. Они также являются одной из ключевых составляющих интегральной теории сознания. [4]

Таковы некоторые из наиболее важных (пусть и частичных) истин культурной герменевтики относительно индивидуального сознания. Сходное относится и к социальным наукам, которые занимаются вопросами не сколько внутренних мировоззрений и интерпретаций, сколько внешними, и объективными, и эмпирическими аспектами социальных систем. Культурная герменевтика (нижне-левый квадрант) являет собой разновидность «внутреннего холизма», постоянно спрашивающего: «Что это значит?», — тогда как социальные науки (нижне-правый квадрант) представляют собой разновидность «внешнего холизма», вместо этого спрашивающего: «Что это делает?» — иными словами, здесь взаимопонимание противопоставлено функциональному соответствию. Однако оба этих подхода рассказывают нам нечто крайне важное в отношении коллективностей, в которые индивидуальное сознание всецело вплетено.

Что касается социальных наук, то материальные аспекты коммуникации, технико-экономическая база и социальная система в объективном смысле этого термина глубоко проникают в контуры сознания, участвуя в формировании итогового продукта. Три компонента познания, руководимые пропозиционной истиной и функциональным соответствием, раскрывают подобные социальные детерминанты на каждом из их уровней, — это как раз и есть то, что уместно делать в рамках исследовательских задач, имеющихся в эмпирических социальных науках.

Разумеется, узкий марксистский подход уже длительное время как дискредитирован (именно потому, что он выходил за пределы своей области применения, редуцируя все квадранты к нижне-правому). Однако доля истины в историческом материализме состоит в том, что стадии материального производства (например, кормодобывание, садоводческая стадия, аграрная, индустриальная, информационная) оказывают глубинное и конституирующее [или системообразующее] влияние на действительные содержания индивидуального сознания. Таким образом, понимание этих социальных детерминант абсолютно важно для интегральной теории сознания. Подобное понимание будет занимать принадлежащее ему по праву место среди дюжины или около того значимых подходов к исследованиям сознания.

Резюме и заключение

Надеюсь, что данного изложения общих принципов, хотя и весьма сокращённого, будет, как бы то ни было, достаточно, чтобы обрисовать обширные контуры методологии возможной интегральной теории сознания, и что оно в достаточной мере демонстрирует неадекватность любых менее исчерпывающих подходов. Здесь интегральная составляющая заключается в одновременном отслеживании каждого из уровней и квадрантов на их собственных условиях и, далее, в распознавании корреляций между ними. Это методология феноменологического и синхронного (contemporaneously) отслеживания различных уровней и линий в каждом из квадрантов, вслед за которым происходит выявление корреляций в смысле общих взаимосвязей между квадрантами — без малейших попыток редукции одного квадранта к другим.

Такое «одновременное отслеживание» (simultracking) требует рассудительного и сбалансированного использования всех четырёх критериев достоверности (истина, правдивость, культурный смысл, функциональное соответствие), каждый из которых оперирует в соответствии с тремя компонентами обретения достоверного знания (предписание, постижение, подтверждение), применяемыми на дюжине или более уровней в каждом из квадрантов. Если представить это в упрощённом виде, это означает изучение сенсорного опыта, ментального опыта и духовного опыта при помощи «ока плоти», «ока разума» и «ока созерцания», — то есть на всех уровнях и во всех квадрантах.

Это означает, что, где это будет уместно, исследователи должны следовать различным предписаниям, которые будут трансформировать их собственное сознание, если они желают развить у себя компетентность, адекватную постформальным данным. Вы не имеете права голоса относительно определения истинности теоремы Пифагора, если не научитесь геометрии (таково предписание); подобным же образом, у вас не может быть права голоса относительно истинности природы будды, если вы не научитесь медитации. Любое достоверное знание включает предписание, постижение и подтверждение. Все предписания имеют следующую форму: «Если хочешь знать это, ты должен сделать вот что», — и, таким образом, когда дело доходит до самих исследований сознания, совершенно очевидным будет вызывающий сопротивление вывод, что сами исследователи должны проследовать определённым внутренним предписаниям. Если мы не сделаем того, тогда мы не будем знать этого. Мы будем церковниками, отвергающими предписание Галилея: взгляните в этот телескоп и поведайте мне, что вы видите.

Таким образом, интегральный подход к сознанию мог бы иметь следующие программные задачи:

1. Продолжать исследовать различные конкретные подходы. Другими словами, продолжать совершенствовать наше понимание множества кусочков мозаики сознания. Двенадцать описанных мною подходов являются двенадцатью кусочками этой непостижимой тайны; каждый глубоко важен; каждый заслуживает продолжения исследования и развития в энергичной форме.

С чего это мы должны исследовать все двенадцать этих подходов? Разве не являются некоторые из них «странноватыми» и «оторванными от жизни»? Быть может, нам стоит исключить некоторые из них? На текущей довольно ранней стадии интегральных исследований я убеждён, что нам следует ошибаться в сторону великодушия, хотя бы только потому, что сама реальность столь стабильно странна.

Я убеждён, что ни один человеческий разум не способен совершить стопроцентной ошибки. Можно даже сказать, что никто не умён настолько, чтобы всё время ошибаться. И это значит, что каждый из дюжины подходов практически несомненно содержит некоторую важную (пусть и ограниченную) истину, которой он может поделиться. И я считаю, что как минимум в начале нашего интегрального странствия мы должны раскидывать свой невод настолько широко, насколько возможно.

2. Признать простой факт, что, в некоторых случаях, изменения в сознании самих исследователей является необходимым условием для изучения сознания как такового. Как указывает ряд подходов (например, № 7, 9, 10), высшие, или постформальные, стадии развития сознания могут быть адекватно доступны лишь тем, кто сам развился до постформального уровня. Если мы изучаем постформальные области, необходимое условие состоит в следовании постформальным предписаниям. Невыполнение этого условия отнюдь не гарантирует якобы «объективности» постформальных исследований: что это гарантирует, так это лишь неспособность с самого начала понять получаемые данные.

3. Продолжать нащупывать дорогу к подлинно интегральной теории сознания. Коль скоро рассмотренные двенадцать подходов проявляют тенденцию оставаться обособленными (и, порою, антагонистичными) ответвлениями человеческого познания, и вправду похоже на то, что они в каких-то смыслах работают с различными областями данных (data domains), так что нельзя небрежно отрицать или игнорировать эти различия. Вместе с тем я считаю настолько же самоочевидным и то, что вселенная всё же не есть нечто разрозненно болтающееся (the universe hangs together), а посему в равной степени легитимным занятием будет и изучение — как теоретическое, так и методологическое — того, как эти различные элементы по своей природе неотъемлемо и изначально (intrinsically) соединены как аспекты нераздробленного Космоса. Тот факт, что каждый подход, по большей части, остаётся в пределах своей «клетки», не отменяет того факта, что сама реальность постоянно выпрыгивает из этих «клеток». Нащупывание своего пути к интегральному подходу означает, что мы должны пытаться следовать за реальностью и тоже совершать эти прыжки.

Это включает реальную методологию «одновременного отслеживания» (simultracking) различных феноменов на каждом уровне-квадранте и обнаружения их действительных взаимосвязей и корреляций (то есть одновременное отслеживание событий во «всеквадрантном, всеуровневом» пространстве). Квадранты и уровни в некотором смысле очень отличаются друг от друга, однако они представляют собой разные аспекты единого Космоса, что также означает, что они неотъемлемо и изначально соприкасаются друг с другом весьма глубокими способами. Давайте обращать внимание на множество способов, как они соприкасаются друг с другом, и, тем самым, попытаемся теоретически осветить эту по-настоящему богатую и сложно переплетённую картину.

Итак, каждый из двенадцати подходов занимает важное и незаменимое место, причём не как элемент эклектичной мешанины, но как неотъемлемый аспект холонически устроенного Космоса. Методологии, претендующие на то, чтобы дать нам «теорию сознания», но исследующие при этом только лишь один-единственный квадрант (не говоря уж об исследовании только лишь одного-единственного уровня в одном-единственном квадранте), очевидно, совершенно не дают нам адекватной картины сознания. Скорее, только лишь «всеквадрантный, всеуровневый» подход предоставляет нам шанс прийти к аутентичной и интегральной теории сознания, если таковая вообще возможна.

Примечания автора

[1] См. книгу Янча (Jantsch, 1980), в которой представлено подробное обсуждение этой темы. Янч выводит корреляции между «микроэволюцией» (индивидуальных холонов) и «макроэволюцией» (их коллективные/социальные формы) и указывает на коэволюционные взаимодействия между индивидуальным и социальным. Так, в физиосфере Янч прослеживает микроэволюцию, идущую через фотоны, лептоны, барионы, группы лёгких ядер, атомы лёгких элементов, атомы тяжёлых элементов и молекулы, — с соответствующей им макроэволюцией (или эволюцией коллективных/социальных форм), проходящей через сверхскопления галактик, скопления галактик, галактики, скопления звёзд, звёзды, планеты и геологические формации. Схожим образом, в биосфере он прослеживает микроэволюцию через диссипативные структуры, прокариоты, эукариоты, многоклеточные организмы и сложных животных, — с соответствующей им макроэволюцией, проходящей через планетарную хемодинамику, систему Гея, гетеротрофные экосистемы, общества с разделением труда и группы/семьи. Все они упрощённо и приблизительно обобщены и сконденсированы в иллюстрации на рис. 1, которая дана здесь в качестве не более чем простого, конспективного обобщения. Намного более подробно я затронул эти вопросы в другой своей работе (Wilber 1995b).

[2] Это становится чрезвычайно важно в индивидуальной психотерапии и глубинной психологии, коль скоро данные дисциплины принципиальным образом выявили способы, благодаря которым я могу быть неискренен с самим собой в отношении своего же собственного внутреннего состояния. «Вытеснение» — по сути, это ряд уловок, утаиваний или обманов в отношении контуров моего собственного внутреннего пространства, а «психотерапия», в основе своей, есть обучение тому, чтобы быть более честным и правдивым в интерпретации собственных внутренних данных. Психотерапия — последовательное применение правдивости (как критерия достоверности) к собственному состоянию.

[3] Разумеется, не всякий, кто начинает практиковать дзэн — или любой другой созерцательный путь, — приходит к полному овладению этой дисциплиной, равно как не каждый, кто начинает заниматься квантовой физикой, приходит к полному её пониманию. Однако преуспевшие в этом — и в созерцании, и в физике, и, действительно, в любом обоснованном поиске знаний — составляют круг компетентных лиц, в соотнесении с которым проверяются притязания на достоверное знание в соответствующей дисциплине. Дзэн-буддизм в этом смысле не представляет собой исключения.

[4] Тот факт, что все мы существуем в культурных миропространствах, управляемых преимущественно интерпретативными, а не исключительно эмпирическими реальностями, вместе с тем фактом, что эти культурные интерпретации отчасти конструируются и несут относительный характер, был непомерно раздут постмодернистскими постструктуралистами, которые фактически утверждают, будто этот квадрант — единственно существующий на свете квадрант. Тем самым, они пытаются редуцировать всю истину и все критерии достоверности до статуса не более чем произвольных культурных конструкций, движимых лишь властью, или предрассудками, или расой, или гендером. Такая позиция культурного конструктивизма, как следствие, обнаруживает себя в сумбуре перформативных самопротиворечий: она утверждает, будто бы истина состоит в том, что не существует такой вещи, как истина; она утверждает, будто бы универсально то, что реальны лишь относительности; она утверждает, будто бы непредвзятая истина состоит в том, что все истины предвзяты; таким образом, всюду в ограничениях, накладываемых на всех остальных, она делает исключения для собственных притязаний на истинность своих высказываний, — такую позицию можно назвать не иначе, как лицемерием. Как я уже аргументировал в иных своих работах (Wilber, 1995a, 1997), всякий раз, когда отрицается реальность других квадрантов, эти квадранты в действительности скрытно возвращаются в отрицающую их систему в форме её внутренних противоречий: изгнанные и отвергнутые критерии достоверности вновь самоутверждаются через её внутренние разломы. Так, крайние культурные конструктивисты имплицитно [то есть сокрыто] утверждают, будто их собственная позиция есть объективная и универсальная истина, а ведь здесь мы говорим именно о той позиции, что эксплицитно [то есть на явном уровне] отрицает существование как универсальности, так и истины. Поэтому-то Джон Сёрл (Searle, 1995) и раскритиковал этот подход в своей замечательной работе «Конструирование социальной реальности» (The Construction of Social Reality), название которой оппонирует «социальному конструированию реальности» (the social construction of reality). Его мысль состоит в том, что культурные реальности конструируются на основе корреспондентной истины, служащей обоснованием для самого конструирования, и без этого никакого конструирования вообще не могло бы происходить. И вновь мы вполне можем принять частичные истины отдельно взятого квадранта: многие культурные смыслы и вправду сконструированы и относительны, — без того, чтобы перегибать палку в попытке редуцировать все остальные квадранты и все остальные истины до данного частичного прозрения.

Библиография

[Более полный библиографический список по различным подходам можно найти в моей работе: Wilber 1995b]

Chalmers, D. (1995), `The puzzle of conscious experience’, Scientific American, December, 1995.

Dennett, D. (1995), Darwin’s Dangerous Idea (New York: Simon and Schuster). [На русском: Деннет Д. Опасная идея Дарвина. Эволюция и смысл жизни. — М.: Новое литературное обозрение, 2020. Прим. перев.]

Habermas, J. (1979), Communication and the Evolution of Society, trans. T. McCarthy (Boston: Beacon Press).

Jantsch, E. (1980), The Self-Organizing Universe (New York: Pergamon).

Joravsky, D. (1982), `Body, mind, and machine’, New York Review of Books, Oct. 21, 1982.

Lovejoy, A. (1964 [1936]), The Great Chain of Being (Cambridge: Harvard Univ. Press). [На русском: Лавджой А. Великая цепь бытия: История идеи. — М.: Дом интеллектуальной книги, 2001. Прим. перев.]

Scott, A. (1995), Stairway to the Mind (New York: Copernicus).

Searle, J. (1995), The Construction of Social Reality (New York: Free Press). [На русском см.: Сёрл Дж. Конструирование социальной реальности / реферативный пер. с англ. А. Романовой. — 1999. URL: http://psyberlink.flogiston.ru/internet/bits/searle.htm. Прим. перев.]

Smith, H. (1976), Forgotten Truth (New York: Harper).

Varela, F., Thompson, E. and Rosch, E. (1993), The Embodied Mind (Cambridge: MIT Press).

Walsh, R. and Vaughan, F. (ed. 1993), Paths beyond Ego (Los Angeles: Tarcher). [На русском: Уолш Р., Воон Ф. Пути за пределы «эго». — М.: Открытый мир, 2006. Прим. перев.]

Wilber, K. (1995a), `An informal overview of transpersonal studies’, Journal of Transpersonal Psychology, 27, pp. 107–29.

Wilber, K. (1995b), Sex, Ecology, Spirituality: The Spirit of Evolution (Boston and London: Shambhala).

Wilber, K. (1996a [1980]), The Atman Project, second edition (Wheaton, IL: Quest). [На русском: Уилбер К. Проект Атман. Трансперсональный взгляд на человеческое развитие. М.: АСТ, 2004. Прим. перев.]

Wilber, K. (1996b [1981]), Up from Eden, second edition (Wheaton, IL: Quest).

Wilber, K. (1996c [1983]), Eye to Eye, third edition (Boston and London: Shambhala. [На русском: Уилбер К. Очи познания: плоть, разум, созерцание. — М.: Рипол Классик, 2016. Прим. перев.]

Wilber, K. (1996d), A Brief History of Everything (Boston and London: Shambhala). [На русском: Уилбер К. Краткая история всего. — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2019. Прим. перев.]

Wilber, K. (1997), The Eye of Spirit: An Integral Vision for a World Gone Slightly Mad (Boston and London: Shambhala). [На русском: Уилбер К. Око Духа: Интегральное видение для слегка свихнувшегося мира. — М.: АСТ, 2000. Прим. перев.]

Wilber, K., Engler, J. and Brown, D. (1986), Transformations of Consciousness (Boston and London: Shambhala). [На русском см. отрывки из книги «Трансформации сознания», опубликованные в онлайн-журнале «Эрос и Космос» (https://eroskosmos.org/tag/transformations-of-consciousness/). Прим. перев.]

Статья получена 5 августа 1996.

Примечания переводчика