Когда-нибудь в первых или пятых созависимых отношениях, если повезёт и хватит сил (или накопится достаточно отчаяния) – удастся развеять морок иллюзий и увидеть партнёра реальным, настоящим. Покинуть зону фантазий и надежд, открыть глаза.
Неминуемо разочароваться.
И выйти с другой стороны, как сквозь игольное ушко, ведь может так случиться, что это новое начало, а вовсе не конец, как казалось ранее.
В какой-то момент затяжного кризиса в отношениях становится видно три пути:
(1) Принять, что таковы наши отношения, таковы их природные циклы. В таком случае, можно просто пережидать бури, зная, что они закончатся, что затем будет ясное небо, а через время снова придёт буря. Подходящий вариант, когда никто или кто-то один не готов ни к изменениям, ни к расставанию.
(2) Решить, что жить в таком кризисе невозможно, но что отношения ценны для обоих, а игры в борьбу за власть тщетны. Тогда двигаться вперёд нужно каждому, понемногу создавая что-то новое вместе. Это общий труд, где саботаж и иные защиты уже не работают, а вот ясные договорённости и взаимная инициатива/ответственность работают хорошо.
(3) Решить, что жить в таком кризисе невозможно — но и поделать что-то с ним сложно. Не договориться, например. И тогда честный и горький вариант — это расставание. И часто прощание здесь происходит не только с человеком, но и с прекрасной мечтой о будущей жизни с ним. Например, о том, как вы прошли сквозь кризисы и счастливо живёте вместе. И порой расставаться с мечтой больно, долго и горько. А ещё порой — целебно.
Конечно, вместо острого переживания высокой интенсивности (острого горевания о том, что что-то ценное закончилось, — у которого есть как начало, так и конец) порой «легче» и более переносимо выбрать переживание низкой интенсивности. Такое переживание имеет хронический характер и будто бы тонким слоем намазывается на будни и выходные, недели, лучшие годы, а то и на всю жизнь. Часто таким переживанием низкой интенсивности является надежда.
Острому же плановому гореванию и завершению предшествует разочарование, отчаяние, утрата той самой надежды. В этой потере, в этой утрате может быть столько всего ценного, что расцепить пальцы порой невозможно многие годы так же, как и дойти до смирения, успокоения, печали завершения и благодарности.
Вместо разочарования можно обесценить, уничтожить образ партнера и отношения с ним, и перейти в следующие отношения, бережно неся на руках ту же самую надежду. И снова попробовать избежать всех этих малоприятных и непереносимых чувств уже в новых отношениях. Добавить анестезию в виде новой влюбленности, новых иллюзий — ведь нужно время, чтобы начать видеть другого, и это такой отпуск от сложных чувств. Отсрочка.
И если удастся пройти по тонкому мостику, не свалившись обратно в сладкие надежды — и не обесценив, не сбежав, не прыгнув в новые отношения, то этот процесс может стать целительным. Где-то там можно увидеть ограничения — свои и другого. Что он не даёт чего-то не из вредности или нашей «плохости», а потому, что у него нет (и не будет, хоть убейся). Или что у него там же больное место, и он сам справляется с жизнью по мере сил.
Если позволить себе отказаться от такой сладкой идее о своем всемогуществе (что я могу что-то такое сделать с другим, как-то так на него повлиять или его вдохновить или напитать, что он, наконец, даст мне нужное) — и о всемогуществе партнера (что у него может быть ограничен ресурс, что он чего-то вполне себе не может и чем-то не обладает: иногда это именно то, что так «жизненно необходимо» от него нам). Увидеть себя и других живыми и неидеальными, не всемогущими может быть очень страшно — и в то же время это может быть очень освобождающим.
И здесь возможна та самая точка выбора. Оставаться, ведь несмотря на то, что какие-то мои надежды никогда не реализуются рядом, остаётся много ценного и важного для меня. Или идти дальше. Расстаться становится возможным, когда удается восстановить всю полноту и глубину переживаний.
Легче, конечно, уйти из обиды, гнева, разочарования — уйти, но не расстаться. Да и уйти далеко невозможно, приходится носить отношения внутри — и длить их до бесконечности.
Легче, конечно, обесценить отношения, но тем самым мы обесцениваем и себя, свой опыт.
Легче просто «не чувствовать ничего» — тактически, но не стратегически. Ведь если мы не слышим чувств, то нам о них расскажет наше тело.
Множество видов анестезии оберегают нас от живых сильных переживаний и больших решений. Будто если кроме гнева я испытываю к партнеру сочувствие и нежность, то как (и, главное, зачем) тогда расставаться?!
Так мы катаемся на этих качелях. Если есть что-то микроценное, то мне не уйти, мне обязательно нужно растянуть это микроценное до огромного размера. Если я всё же хочу уйти, то для этого мне нужно убить всё значимое (что было и есть), — перерубить все связующие — уже не нити — канаты.
Расставание становится возможным, когда мы восстанавливаем целостность переживаний, находим потаённые чувства, собираем их все в единое полотно, собираем их воедино горячими слезами огромной своей печали, что что-то важное завершается, целая большая веха. Сколько всего в ней было, сколько всего от неё теперь во мне — и я тот человек, с которым это произошло. То, что было нашим, теперь становится моим. И со мной теперь большая часть, которую важно встроить в саму себя же. И я несомненно тот человек, который от этого опыта стал больше и богаче. И который может — как на твёрдую землю — на него опираться.
Фотографии в тексте: Emma Lindström
