Интервью с редактором журнала «Эрос и Космос» и постдисциплинарным исследователем Александром Малаховым подготовлено специально для посвящённого России англоязычного спецвыпуска электронного журнала «Integral Leadership Review» (январь — февраль 2016). Здесь приводится оригинал на русском языке.
— Привет! Расскажи о себе: чем ты занимаешься и каковы твои интересы?
— Привет! На протяжении последних лет я предпочитаю определять себя как интегрального ученого-практика и стараюсь совмещать фундаментальные кросскультурные и постдисциплинарные исследования с вовлеченностью в практическую и трансформационную деятельность. Сейчас я готовлюсь к получению кандидатской степени по социологии в Тихоокеанском государственном университете (Хабаровск): моя диссертация посвящена отношениям религии и науки и основывается на интегральной теории. Мои основные интересы включают теологию и религиозные традиции (ислам и христианство), мировую философию, исследования сознания, человеческое развитие и спектр вопросов, который можно обозначить, как «создание лучшего мира». Кроме того, достаточно неожиданно для себя самого я оказался занят запуском интегральной инициативы в области медицины, прочувствовав в измененном состоянии сознания плачевное положение со здравоохранением в нашей стране. И, конечно, как и ты, я занят культивированием интегрального импульса в России — в рамках нашего издания «Эрос и Космоса» и моего более частного проекта «Квадранты: интегральная лаборатория».
— Как ты можешь охарактеризовать современное продолжение вещей в мировом интегральном движении? Где оно сейчас? Каковы, на твой взгляд, роль и значение Кена Уилбера?
— До сих пор оно больше существует в наших мечтах. Можно говорить о интегральных сообществах, сетях активистов, но для полноценного движения не хватает признаваемой всеми участниками программы действий, готовности тесно координировать деятельность друг с другом, наконец, не хватает ясной сформулированного кредо, минимального набора взглядов, согласие с которыми необходимо для принадлежности к интегральному движению. Я предлагаю исходить из того, что наша общая цель — форсированное приближение интегрального века. Планетарный масштаб цели подразумевает, что интегральное движение и его союзники должны стать глобальной силой, значимой во всех областях, от религии, науки и культуры до экономики и политики. Очевидно, что это нетривиальная задача.
Я думаю, сегодня очень рано говорить о месте Уилбера в истории. Представь, если бы мы взялись определять значение Маркса, живя в 1866 — за год до выхода «Капитала». Но мы вполне можем оценивать роль Кена в интегральном предприятия — она ключевая, вне зависимости от того, согласны мы с его подходом или нет.
— Можешь рассказать подробнее о повестке? Что ты имеешь в виду? Как ее создать? Что должно в нее войти?
— В начале, вероятно, необходимо, чтобы группа интегральных лидеров выступила с подобной инициативой, обрисовав в нескольких предложениях самое общее видение. Затем могла бы пройти самоперепись интегрального движения: организации, сообщества и отдельные энтузиасты могли бы «вписывать» себя на специальном сайте, принимая при этом заявление о намерениях. В том случае, если набралась бы критическая масса участников, а к инициативе присоединились бы основные силы в интегральном движении, стало бы возможно разработать более четкую повестку, определяющую общие цели, приоритетные направления, базовые правила и т. д. Конечно, в процессе обнаружилось бы много подводных камней и обнажились бы имплицитные конфликты. Но после преодоления этих проблем, можно было бы говорить об оформлении интегрального движения.
— Мы с тобой много обсуждали проблему инфантильного (premature) обесценивания; можешь описать свое отношение к попыткам обесценить вклад Уилбера?
— На самом деле, для меня остается загадкой причина, по которой Кен вызывает столь сильные негативные эмоции у огромного числа людей, почему существует больше статей, доказывающих «Уилбер в чем-то неправ», чем развивающих или реально тестирующих его идеи. Однако, есть и другая сторона: стремление к превосхождению и включению является фундаментальной чертой интегральной мысли. Не удивительно, что для многих людей, идентифицирующих себя с ней, первым, кого необходимо срочно «превзойти и включить», оказывается Уилбер. Здесь скрывается фундаментальная проблема любого интегрального подхода: всевключающая теория должна превосходить, в том числе, саму себя. Этот фактор может стать источником творчества и динамизма, постоянного обновления и развития, но только при условии бережного отношения к труду предшественников. Пока же наши интегральные братья и сестры нередко устремляются в неизвестное Дальше, не рассмотрев то место, в котором уже находятся, и даже не выяснив, как в него попали. Это похоже на попытку возвести новые этажи, не достроив нижестоящие. Необходимо глубокое изучение работ Уилбера и развитие имеющегося в них потенциала. Но проблема не ограничивается Кеном: будь то Рудольф Штайнер, Жан Гебсер, Шри Ауробиндо или Эрвин Ласло — их наследие содержит огромный потенциал, проработка которого требует тысяч часов интенсивных исследований и созерцаний.
— Какие направления исследований и деятельности наиболее стратегичны для человечества на твой взгляд с точки зрения постконвенциональных и интегральных исследований?
— Есть известные вызовы, наподобие глобального потепления, с которыми придется иметь дело человечеству в ближайшие полвека. С помощью интегральной теории уже сейчас можно разработать эффективные ответы на них. Основным препятствием является донесение интегральных решений до тех, кто обладает ресурсами, необходимыми для их претворения в жизнь. Среди особенно значимых для интегральной практики областей я бы выделил образование и медицину. Образование — как институт, определяющий во многих отношениях сознание и мировоззрение человека, воспроизводство общества. Медицину — поскольку приложение к ней интегрального подхода, на мой взгляд, способно стать убедительной демонстрацией его возможностей. Это области, остро нуждающиеся в революции, поэтому даже скромные инициативы способны будут оказать драматическое воздействие на них.
Что касается исследований, существуют буквально сотни чрезвычайно важных вопросов, требующие внимания интегральных ученых-практиков. Некоторые из них могут быть изучены в академии, но большая часть, особенно относящая к трансперсональной сфере, требует постконвенциональной научной инфраструктуры, которую еще предстоит создать.
— Какие еще проблемы ты можешь выделить?
— Смена поколений. Это проблема, как интегрального предприятия, так и трансперсональной психологии, и других комплементарных движений. У нас есть поколение гениальных матерей- и отцов-основателей, к которому принадлежат Кен Уилбер, Эрвин Ласло, Барбара Маркс Хаббард, Чарльз Тарт и почти все ключевые фигуры. Но найдутся ли столь же влиятельные и харизматичные лидеры, когда их поколение уйдет на покой? От этого зависит будущее проекта и, потенциально, будущее человеческой эволюции.
Еще одна проблема — скрытый американизм. Большая часть сторонников интегральной теории проживает в Соединенных Штатах и современный интегральный дискурс часто фокусируется на вопросах, актуальных преимущественно для этой страны. Необходимо органическое развитие интегральных сообществ в других странах и культурах, особенно имеющих давнюю истории интегративной мысли. Россия, несомненно, является одной из таких стран. Не колонизация других традиций одной из них, но их диалог, резонанс и подлинная интеграция.
Третья проблема — раздробленность, мешающая сформулировать коллективную программу, аккумулировать ресурсы и реализовывать масштабные начинания.
— Какой твой взгляд на роль религий и духовности в современности? Чего недостает интегральному движению в этом смысле?
— Многочисленные прогнозы предполагают, что в этом веке влияние религий будет увеличиваться. Я склонен согласиться с ними. Нас ждет reenchantment1, а возможно и десекуляризация мира. Атеизм останется значительной силой на Западе, в России, Китае, но в большей части стран выбор будет происходить между различными типами религии и духовности. Религия — неустранимый компонент человеческой цивилизации, в своих лучших формах эффективно позволяющий людям открывать их подлинную природу и смысл своего бытия. «Духовность без религии» в большинстве случаев является профанацией духовных поисков и отказом от принятия связанных с ними обязательств. Это вовсе не значит, что каждый человек обязан исповедовать одну-единственную религию, однако зрелая духовность требует, помимо помощи свыше — «благодати», систематичности и дисциплины, обращения к опыту предшественников и озаренным прозрениям богословов; а все это возможно, прежде всего, в контексте великих религий.
В интегральном движении существует сильный крен в сторону религий Востока, прежде всего, различных форм индуизма и буддизма. И, одновременно, сохраняется недооценка и селективное восприятие христианства и ислама. Нельзя взять понятия, подходящие для адвайты, механически наложить их на другую религию и считать, что мы нашли компромисс. Христианство не сводится к Мейстеру Экхарту, а ислам к Руми — популярное понимание которых, к тому же, имеет мало общего с их реальными учениями. Интегральным студентам необходимо глубоко изучать теологию, историю, все разнообразие существующих в религиях школ духовности, освоить их язык и «туннель реальности», практиковать и чувствовать веру так как делают верующие этих религий.
— Часто упоминается критика взглядов Уилбера на эволюцию, однако при детальном рассмотрении кажется, что данная критика поспешна. Можешь сказать несколько слов про эволюционные взгляды Уилбера и странное отношение к ним критиков?
— Я думаю можно говорить о двух вопросах: прав ли Уилбер в своей критике ультрадарвинизма и биологического редукционизма, и состоятельна ли уилберовская интерпретация глобальной эволюции Космоса? В первом, я думаю, Уилбер несомненно прав: только принуждая свой разум оставаться в рамках механистической биологии и отбрасывать весь невписывающийся в нее массив фактов, можно верить будто односторонняя и фрагментарная теория способна объяснить чудо жизни или существование свидетельствующего сознания. Уилберовское видение эволюции Космоса согласуется и находится в преемственности со взглядами многих величайших философов Запада и Востока. Это видение можно оспаривать (и сам я разделяю его частично), но исходя из гораздо более глубоких предпосылок, чем тех, которые мы можем найти в редукционистских науках о жизни.
— Помимо всего прочего ты исследуешь аномальные психические феномены: что это такое и каково их значение? В том числе и для интегрального подхода?
— Как и у многих людей, мой интерес возник из личного аномального опыта, который я был не в силах объяснить. Примечательно, что к парапсихологии изначально, немногим более шести лет назад, я относился скептически, не веря, что научными методами (преимущественно, методами третьего лица) можно пролить свет на «тонкие» вопросы. Сейчас я могу уверенно утверждать, что хотя научная методология действительно имеет серьезные ограничения, с ее помощью можно убедительно продемонстрировать транссубъективную реальность пси-феноменов и изучить некоторые их аспекты. В Советском Союзе существовала обширная программа исследований аномальных феноменов, да и по сей день Россия остается одним из лидеров в этой области, хотя очень малая часть работ переводится на английский язык, и поэтому остается неизвестна за пределами постсоветского пространства. На Западе работают десятки блестящих исследователей, как Дин Радин, Этцель Кардена, Патрицио Трессольди, чьи исследования оставляют скептикам мало шансов.
Случай пси-феноменов уникален тем, что даже ограничиваясь методологией третьего лица, мы можем подтвердить существование нематериальных аспектов реальности, неограниченность нашего сознания мозгом и телом. Пси-феномены указывают на проблему «сильного сознания»: способного оказывать удаленное воздействовать, знать о том, о чем оно не могло знать, и даже, по крайней мере в каких-то смыслах, переживающего смерть мозга. Это серьезный вызов для философии сознания, который физикалисты предпочитают не замечать. Еще один момент: если удастся научиться развивать и контролировать психические способности, это окажет фундаментальное воздействие на человеческую цивилизацию. Кажется весьма вероятным, что достижение высоких уровней сознания будет включать в себя рост пси-способностей.
— Ну и последний вопрос: ты опубликовал недавно первую или одну из первых статей, посвящённых интегральной социологии, на русском языке, и она даже была выделена в качестве лучшей в номере (из трёх десятков статей, в основном написанных кандидатами и докторами наук). Тебя же выбрали персоной номера. Поздравляю тебя с этим достижением! Можешь рассказать об этой статье и своём видении интегральной социологии?
— Спасибо, для меня самого это стало полной неожиданностью. Интегральная социология это проект, который еще только предстоит реализовать в дальнейшем, а мои собственные работы, включая эту статью, являются некой пропедевтикой к ней. В качестве основы — не единственно возможной, но вероятно лучшей из имеющихся в нашем распоряжении — я использую интегральную теорию Кена Уилбера. В самом общем виде, интегральная социология должна свободно оперировать максимальным числом подходов — от феноменологической социологии до нейросоциологии, задействовать на их собственных условиях перспективы различных культур, быть открытой трансрациональному знанию и транперсональным опыту. Интегральная социология, как и любая интегральная наука, не может ограничиваться эпистемологической миссией, ее подлинное предназначение в том, чтобы способствовать пробуждению и освобождению человечества от внешних и внутренних оков.
- Возобновление очарованности миром. ↩
