И дом был миром, и не было места на земле, которое было бы теплее. Скорее, мир за пределами дома казался пугающ и полон чудовищ, и из случайно открытых дверей веяло холодом и духом не приключений, но опасностей.
Так маленькие дети отбегают от мамы, чтобы в любой момент — испуга от встречи с новым, например, — вернуться туда, куда тебя примут. Если мама способна выдерживать состояние, когда ребенок покидает её, и позволяет ему от себя отходить. В три года или в тридцать. Так подростки отделяются бунтом и отрицанием, но стабильный родительский дом остаётся местом, куда можно прийти — даже раненным и совершив ошибки, и особенно тогда. Так возвращаются из путешествий или несовершенных переездов взрослые дети, и это не похоже на возвращение героя.
Тем, кому не хватило достаточно тепла или безопасности, всегда возвращаются. В надежде. Добрать или дополучить от тех же родителей или партнеров. Коварный крючок, всё время обманывающий. Не дающий узнать правду: что возвращаться некуда. Уже и еще. И что впереди долгое и увлекательное странствие.
И что есть десятки способов его избежать.
Не выходить и не отделяться. Это легко сделать, даже уехав за тысячи километров от родительского дома. И легко сделать, никуда не уезжая. Или отправившись создавать свою семью, не познав перед этим в достаточной мере себя. В какой-то момент до, после (или вместо) счастливого симбиоза с родителями или партнёром важно набраться смелости и проделать часть пути в одиночку. Отойти ото всех — эмоционально, морально, финансово… Почувствовать под собой себя и твёрдую землю. Дорисовать себя до целого.
Это было кочевое время. Время перемен. Время, когда ничего не ясно
Есть сотни различных классификаций стадий взросления детей и взрослых, а также стадий развития семьи. Если говорить о сепарации и индивидуации, столь важной на этапе каждого человека, который решил вернуть себе свой исконный штурвал управления жизнью, то важно вспомнить классификацию, которую предложил Грегори Бейтсон. Точнее, первую её стадию, которая так проста и естественна — и в то же время её традиционно (для современной русской семейной традиции) забывают вовсе. В отдельных кругах она даже может восприниматься как нечто постыдное. Я говорю о стадии монады.
Это то блаженное время, когда (уже взрослый по паспорту) человек отделяется от родителей, живёт один (уже отдельно от родителей, еще отдельно от партнеров) и занимается исследованием себя, в том числе критически пересматривая те правила, стереотипы и устои, которые были усвоены в родительской семье, и вырабатывают нечто своё, ценное для самого себя. Это время — научение заботы о себе на разных уровнях, наращивание различных ресурсов и независимости (в том числе — и особенно — финансовой). Это время честного всматривания в свои глаза — и в глаза мира; проживание базовых экзистенциальных данностей. Это символический «развод» с семьёй родительской (по словам Карла Витакера), перезаключение договора об отношениях — в идеале, теперь это отношения двух взрослых людей, отношения равных.
Правда, к этому далеко не всегда готовы сами родители, более того: они не всегда приветствуют сепарацию своих детей, и тогда повзрослевшему (по возрасту) ребенку приходится по достижении взрослого возраста проходить её самостоятельно (и делать то, что в свое время не сделали родители, и порой балансировать между ужасом и виной). Этот путь тернист и важен. Ведь некоторым родителям в своё время тоже не доставало того человека, который взял бы за руку и смог провести дальше. И разве могли тогда они нам помочь в нашем взрослении и отделении. Они довели только до того перекрёстка, до которого смогли дойти. Дальше мы сами. Лучшее, что мы можем сделать — взять себя за руку, идти впереди себя, прокладывать себе дорогу. Взять в свои руки вопрос своего взросления. Даже если казалось, что мы давно уже взрослые.
В русском пространстве, в котором временное или длительное одиночество — феномен скорее настораживающий, чем естественный, символическим помощником в сепарации и становлении может стать первый брак и первый развод. Потому что более частая история — уход от родителей в свою новую семью, нежели уход от родителей «к себе». И первому мужу и первой жене может много чего достаться: ожиданий, фантазий, эмоций, способов поведения… Первый такой вот брак, несущий на себе нехарактерные для него функции сепарации, может очень помогать каждому из партнеров почувствовать себя и повзрослеть, но порой происходит это ценой самого брака. Ценой его завершения. Или какой-то особенной историей, если получится в этом болезненном процессе (который порой включает в себя этапы отталкивания и временного ухода от партнера) пройти до конца и проникнуться различающей мудростью.
Идти по реке
Если бы я была мудрой старухой и обращалась бы к той себе — себе-девочке, себе-девушке, — я бы сказала примерно так:
Не бойся вступать в эту неизведанную реку. Быть может, сначала волны закружат тебя, будет страшно и местами больно, но это ничего, так бывает. И у тебя хватит сил и смелости пройти через. Просто смотри вперёд. Путь трансформаций всегда непрост и поначалу даже вызывает шок и оцепенение. Привычные ориентиры потеряны, впереди слишком много неизвестности и никаких гарантий и флажков по обеим сторонам дороги. Даже дорогу не всегда можно разглядеть. Всегда проще вернуться в тёплый дом и не высовывать оттуда носа. Всегда проще вернуться к родителям или под бок большому тёплому партнёру, который может о тебе позаботиться, — так легче. Но помни: это временная мера, так ты просто растягиваешь это время (то время, которое давно уже ушло в реальности), не даёшь себе воздуха и жизни, меняя по не очень выгодному курсу на безопасность. Можно было бы добавить: «и покой», но нет, покоя там не много. Какой уж покой, когда твой гарант безопасности в других людях — здесь одна лишь тревога.
Если наберешься смелости и честно войдёшь в эту реку, то тебя ждут большие трансформации. И если слушать очень внимательно, то можно буквально заметить их в теле. История про гусеницу, куколку в коконе и бабочку ранее была для меня большой абстракцией — все её клетки перемешиваются между собой, чтобы расположиться в какой-то совершенно новой последовательности и создать нечто качественно новое. Но когда входишь в эту реку, оказывается, что это не совсем метафора и совсем не абстракция. Здесь и правда все клетки старой идентичности, все семена — не проросшие, не попавшие в благодатную почву, не политые вовремя или не политые вовсе — собираются и отправляются во влажную землю, и все клетки начинают пересобираться заново. И тело откликается благодарно. Как будто что-то большее и сильное рождается — возможно, какой-то большой и сильный зверь, — и поначалу совершенно не узнать его имени. Но если идти дальше, то понемногу становится совершенно очевидно, какой он. У каждого свой зверь внутри. Это и мистика, и шаманство, и рацио, и логика, и волшебство, и закономерные процессы роста и развития — всё сразу.
Меняется лицо и взгляд, и что-то дикое пробуждается внутри. Как будто что-то рождается. Кто-то. Слушай внимательнее.
Кто-то называет это удочерением самой себя. Кто-то — знакомством со своим анимусом (и его знакомством со своей анимой). Раскрытием в себе своей силы. Раскрытием как женской, так и мужской части. Той самой части, которую мы нещадно «сбрасываем» на мужчин рядом, как будто это они должны быть надежными, сильными, заботливыми, ответственными… А потом получаем доступ к своей глубине и многомерности — и с удивлением обнаруживаем, что, оказывается, в первую очередь это мы сами такие. Наша мужская часть, которая всё это время была с нами, пока мы сбивали ноги в долгих поисках того, кто нас спасёт и укроет. Всё это время. Всё это время мы носили в себе инь и ян, небо и землю, эрос и агапе…
Вот поэтому это рождение так важно. Чтобы уже из него — когда придёт время — выросла естественная потребность встретиться с другим. И сделать это, уже умея опираться на себя, умея о себе заботиться (эмоционально, морально, финансово) и понимая, кто ты есть. Не используя другого как костыль или функцию, но даже если да — в любом случае, сепарация и инициация — это просто вопрос времени. Если повезёт, то можно успеть. Залатать дыры в своей безопасности и выпрямиться во весь рост.
Кочевое время продолжается. Но корни теперь внутри
Поэтому по достижении какого-то возраста каждый уже сам за своё взросление: каждый сам ищет свою шкуру, свою мудрую взрослую женщину или женский круг, в котором эти непрожитые места будут пройдены заново и затянутся, в котором бутоны и почки смогут раскрыться и расцвести. Где животное на четырёх лапах получит своё имя. Где корни будут расти не только в горячую влажную землю, но и вверх, и в разные стороны. Где каждый найдёт себе свой дом — а потом окажется, что это дом нас всех. Всех девочек, девушек, женщин и мудрых старух с их именами, с их историями, с их неподдельной энергией. Всех женщин-матерей; всех женщин, у кого нет детей, всех живых существ, которые когда-то были женщинами или когда-то еще будут, всех их — и всех людей на земле, и всех живых и чувствующих, которых мягкость теплой волной омывает дикость, а дикость всегда на страже мягкости.
Где каждому придёт время обнять родителей и сказать им «спасибо».
Спасибо, вы все во мне, вы все часть меня, я вышла из этого дома, здесь мои корни, но ветви мои уже смотрят на север, крона тянется выше, и от всех этих выборов и трансформаций порой лопалась кожа всего того, что казалось таким устоявшимся и надёжным, но зато под ней оказывалась более крепкая и исконная шкура, которая была еще до моего рождения, в глубине всех женщин моего рода и вне его, которую так часто и так упорно эти женщины старались не замечать, проявляя оленью кротость вместо волчьей дикости.
Спасибо, мой дом теперь внутри. Благодаря этому я могу идти дальше и начинать заново. Идти дальше, строить дом на совершенно новой земле. А потом снова идти дальше — и снова создавать что-то новое в новом месте, совершать эти обряды перехода, как будто собирать насыпные мандалы, любоваться, затаивать дыхание от красоты, а потом несколькими движениями превращать красивый узор в несколько горстей цветного риса. Спасибо, с вами хорошо, но мне нужно идти.
Переходы и перемещения — отличное время, чтобы увидеть: то, что сможешь унести, останется с тобой — то, что не теряется во время перемен, переходов, переездов. То, из чего сможешь построить на новом месте, и подарить или оставить, если нужно — ведь материала не убудет, если он твой. Это отличное время, чтобы приручить дикую силу внутри. Чтобы подружиться с непостоянством. Чтобы разглядеть: чем дальше, тем меньше катастроф: выдуманных, наполненных детскими страхами и семейными жесткими установками. Чем дальше, тем меньше катастроф, когда учишься не предавать себя и оставаться себе верной.
И начинаешь с лёгкостью приветствовать эту кочевую жизнь, потому что корни и дом теперь внутри. И дом этот полный, тёплый и изобильный. И закономерно наступает момент, который сложно пропустить. Когда становится очевидно: теперь я готова не брать, а делиться. Не нуждаться, а отдавать. Любить. — Из изобилия своего внутреннего дома. Из изобилия своего большого сердца. Из совершенно иной способности увидеть и принять другого. Из совершенно иной способности увидеть и проявлять себя. Подняться выше. И если захочется, то стать женой, стать матерью по-честному, не подменяя этим другие — более базовые — потребности.
