Журнал «Эрос и Космос» продолжает публикацию цикла статей архитектора, урбаниста и критика Питера Бьюкенена, которые посвящены интегральному подходу к архитектуре. Впервые эти статьи увидели свет на английском языке в одном из старейших и наиболее влиятельных архитектурных журналов в мире «The Architectural Review». Начав публикацию этого цикла с третьей статьи, мы переходим к четвёртой, в которой автор подробно разбирает цели архитектуры. Перевод выполнен с разрешения автора специально для журнала «Эрос и Космос». Редакция благодарит предпринимателя Антона Блинова и его друзей за финансовую поддержку этого переводческого проекта.
Маршалл Маклюэн резюмировал наше неведение относительно того, в какой степени мы формируемся под влиянием наших средств коммуникации, сказав: «Кто бы ни обнаружил воду, это была не рыба».
Нечто подобное справедливо и в случае архитектуры. Мы находимся с ней в тесных, сущностных и всепроникающих отношениях, она составляет нашу среду обитания, и по этой причине мы не можем в полной мере оценить, насколько она поддерживает и определяет нас. Так, архитектура не является рядовой темой для разговора, подобно другим видам искусства, и это упущение частично можно объяснить тем, что она не вписывается в рамки искусства. Даже архитекторы склонны недооценивать важность архитектуры, упуская некоторые её фундаментальные цели.
Трудности, возникающие при попытке понять цели архитектуры, вытекают не только из её вездесущности, но и усугубляются редукционистскими и несбалансированными взглядами на реальность, в том числе на архитектуру, которые характерны для модерна и постмодерна. В свете таких бедственных обстоятельств любая более целостная концепция развития архитектуры должна быть подкреплена переоценкой её целей, чему и посвящено это эссе.
Разумеется, обогащающее понимание цели утратила не только архитектура. То же касается практически всех аспектов современной цивилизации. Среди наиболее ярких примеров утраты или искажения цели можно назвать переход от агрокультуры к агробизнесу. Уже сам факт использования слова «культура» говорит о многом. Оно подразумевает, что сельское хозяйство — это нечто гораздо большее, чем просто производство полезных продуктов питания; агрокультура также включает в себя весь образ жизни на земле и с землёй. Помимо бережного ухода за землёй и передачи её следующим поколениям, в широких временных рамках культура включает в себя такие аспекты, как ритуалы признательности и почитания на осенних ярмарках урожая, благодарственные молебны и так далее. Агробизнес, напротив, сводится к максимизации быстрой и краткосрочной прибыли для отсутствующих владельцев и акционеров, без заботы о том, насколько непитательной и даже вредной может быть произведённая пища, как сильно могут пострадать почва, биоразнообразие, дикая природа и сельские жители.
Точно так же здравоохранение всё больше ориентируется на использование лекарств для максимизации прибыли фармацевтических компаний, а не стремится к поддержанию нашего здоровья без чрезмерных затрат путём задействования альтернативной медицины, заботы о питании, физических нагрузках, эмоциональной поддержке и так далее. Почти всё в нашем современном мире сосредоточено в большей степени на зарабатывании денег для корпораций и их акционеров, чем на предоставлении услуг эффективным, справедливым и равноправным образом, благоприятным для физического, психического, социального и планетарного здоровья. Фокусируясь на количественном и объективном в ущерб качественному и субъективному — области смысла, морали и эмпатической связи, — мы совсем сбились с пути. Но давайте вернёмся к архитектуре, которая сбилась с пути по аналогичным причинам, и расширим наше понимание этой проблемы.
В прошлом эссе интегральная теория, в частности, AQAL-модель, была представлена с целью объяснить различные аспекты модерна и постмодерна. Первый чрезмерно акцентирует внимание на объективных и поддающихся количественной оценке знаниях (правосторонние квадранты AQAL-модели) в ущерб субъективным и качественным знаниям (левосторонние квадранты), включая личный опыт (верхне-левый) и коллективные смыслы (нижне-левый). Многие модернистские мыслители даже полагали, что вещи можно понять с помощью редуцирующего анализа, игнорирующего паутину отношений, составляющих контекст. В архитектуре это привело к распространению отдельных зданий, которые не объединяются в удовлетворительную городскую структуру, и как следствие — к росту энергетически расточительных и фрагментированных городов, вредящих биосфере и социальному устройству общества. Системное мышление (системный холизм) вводит всё это в контекст и помогает нам понять проблему, но, признавая только объективные, правосторонние квадранты, не может разработать действительно эффективных решений. Таким образом, основополагающие цели модернистской архитектуры ограничиваются такими правосторонними аспектами, как крыша над головой, безопасность, функциональность и т. д. — все они важны, но недостаточны для подлинно устойчивой архитектуры, поскольку игнорируют то, что поддерживает нас психологически и культурно.
Перевод © Евгений Пустошкин
Постмодерн, напротив, делает излишний акцент на субъективном, особенно на символических значениях (часть нижне-левой сферы культуры). Но он, как правило, застревает на поверхностном уровне, игнорируя более универсальные мотивы и явления глубинного субъективного измерения, включающего в себя бессознательные и архетипические содержания. Поскольку постмодернизм не опирается в должной мере ни на правосторонние, ни на левосторонние квадранты, он рассматривает все реалии как произвольные, как исключительно социальные конструкты. С точки зрения постмодернизма архитектура может иметь дело с такими обыденными вещами, как укрытие и функциональность, но гораздо больше связана с репрезентацией, передачей сообщений для считывания (семиотика) и иллюстрацией туманных теорий (критическая архитектура). Всё это тоже является частью любой целостной архитектуры, но только частью. Кроме того, релятивистское постмодернистское мировоззрение никак не способствует принятию решительных мер, которые требуются сегодня для обеспечения устойчивого развития.
Как подразумевалось в прошлом эссе, эффективным способом выйти за ограничивающие рамки модерна и постмодерна может стать применение интегрального подхода, учитывающего все четыре квадранта. Уделяя равное внимание объективному, включая коллективную сферу систем (экология, экономика, технологии и общество), и субъективному, включая индивидуальные переживания и коллективные смыслы, он особенно подходит для архитектуры. Не в последнюю очередь потому, что для выполнения любого обещания достичь устойчивого развития мы должны в полной мере использовать накопленный технический опыт правосторонних квадрантов, обеспечивая при этом психологическое удовлетворение, которое относится к левосторонним квадрантам. Без обещания такого глубокого удовлетворения, то есть жизни, наполненной подлинным смыслом, созвучной самым сокровенным личным ценностям и соразделённой с другими людьми и природой, без широких возможностей для полной реализации потенциала у нас не будет воли и решимости встретить лицом к лицу стоящие перед нами вызовы. Нам также будет не хватать того чувства внутреннего покоя, той гармонии с нашими глубочайшими убеждениями и ценностями, которые могут положить конец неудовлетворённости и беспокойству, возникающими вследствие неполноценности жизни («жизни в тихом отчаянии», если воспользоваться определением Генри Дэвида Торо) и подпитывающими наши разрушительные наклонности. Часть этой уверенности в том, что «с миром всё в порядке», может стать результатом обретённого понимания: наши жизни и среда формируются в соответствии с лучшими из имеющихся знаний, и мы сами являемся участниками этого великого приключения нашего времени.
Психологическая потребность в архитектуре
Так как же нам переосмыслить наиболее фундаментальную цель архитектуры в соответствии с требованиями нашего времени? Это новое определение должно признавать идею развития или эволюции, уравновешивая как чрезмерную сосредоточенность на правосторонних квадрантах, которая доминировала столь долго, так и мелкотравчатую постмодернистскую увлечённость левосторонними квадрантами. Следует также признать, что развитие в одном квадранте (переход на новый уровень) сопровождается соответствующим развитием в других квадрантах. Более того, необходимо помнить, что архитектура началась не только с создания укрытия (верхне-правый квадрант), но и с ритуала — организации пространства для коллективных действий, которые выковывают сообщество и придают смысл (нижне-левый квадрант). Такие ритуалы варьируются от вполне обыденных, как рассказывание историй у костра, до совершаемых лишь раз в жизни паломничеств к сакральным местам, отголоски чего можно проследить в традиции собираться за обеденным столом или процессиях в церковном нефе.
Отличительной особенностью архитектуры последних нескольких тысячелетий, после длительного периода относительного застоя, который мы называем доисторической эпохой, является то, что она становилась всё более сложной и дифференцированной. Это можно увидеть в переходе от маленьких хижин к многокомнатным особнякам, а также от простого скопления хижин к деревням, организованным так, чтобы хижины вождя и его жён занимали особые места по отношению ко всем прочим. Далее это прослеживается в переходе от городов, где храм/церковь и дворец/замок выделяются среди окружающих их домов, к крупным городам, где многочисленные учреждения занимают здания различных типов, которые одновременно вмещают и выражают определённое содержание.
Что стоит за этим влечением к созданию всё более сложных зданий и городов? Почему мы постепенно отделили приготовление пищи от трапезы, трапезу от жизни, жизнь от сна и так далее? Исключительно рациональные и функциональные объяснения (правосторонние квадранты) могут быть только частью истории; должны быть рассмотрены также психологические и культурные причины (левосторонние квадранты), в значительной степени относящиеся к области бессознательного. Мы постепенно разделили на части и рассортировали (например, по разным помещениям) то, что в противном случае было бы непрерывностью опыта, тем самым выделяя и усиливая каждое отдельно взятое переживание (верхне-левый квадрант), — первоначально, возможно, для того, чтобы избежать отвлекающих факторов и опасностей. Мы также выстроили эти рассортированные переживания в упорядоченные взаимоотношения в пространстве для дальнейшей интенсификации и осмысления (нижне-левый квадрант) этого опыта. Так, светские места встречи (будь то гостиная или площадь) могут быть расположены в центре, тогда как сакральные объекты должны располагаться поодаль, чтобы путь к ним усиливал предвкушение и ощущение священного.
Подобная сортировка, дифференциация и интенсификация — важный механизм, посредством которого мы развиваем наши культуры, а также культурных индивидуумов. Разделяя и рассредоточивая наш опыт в пространстве, мы в свою очередь проектируем и картируем нашу психическую жизнь, чтобы затем исследовать и постепенно совершенствовать её. Таким образом, одна из самых фундаментальных целей архитектуры, недооцениваемая большинством архитекторов, заключается в том, что она является средством, с помощью которого мы создаём себя. Вероятно, помимо архитектуры только язык играет столь же важную роль в эволюции культуры, в процессе которой мы создали себя.
Архитектура является средством, с помощью которого мы создаём себя
Однако последствия этого идут гораздо дальше: проецируя нашу психику в пространство, мы не только создаём себя, но и окружающее нас пространство, с которым вступаем в отношения, так что оказываемся способны чувствовать себя как дома в мире, из которого нас несколько вытесняют наше собственное самосознание и понимание неизбежности смерти. В некоторых сакральных местах или структурах, которые выстроены как микрокосм, это принимает крайние формы. Их части являются подобиями небесных тел, которые приравнены к психическим побуждениям (как, например, в астрологии), так что при помощи ритуального и религиозного священнодействия космос интернализируется психикой, которая, в свою очередь, проецирует себя обратно в космос как наш дом. Во всём этом нас поддерживают нарративы и символы, а также ритуалы, которые являются неотъемлемой частью любой культуры, помогающей нам быть как дома в нашем текущем окружении и во вселенной в целом, а также на протяжении длительного периода времени — как мифического, так и исторического.
Это та область, где эпоха модерна явно потерпела крах. Она обещала свободу для самореализации без ограничений со стороны культуры, общества, места и истории. Однако без них мы не чувствуем себя в мире как дома, отсюда характерные для современности повсеместное отчуждение и распад сообществ на одиноких индивидуумов. Теперь мы понимаем, что самореализация нуждается в поддержке и чувстве принадлежности к этому более широкому контексту. Без этого мы сводимся к потребителям, которые пожирают планету и защищают себя от бессмысленного мира, всё больше и больше отгораживаясь при помощи товаров, развлечений и других зависимостей. Конечно, в современной архитектуре есть направления, которые стремятся сблизить нас с природой как продолжением дома, когда, к примеру, оказываются размыты границы между домом и садом или когда пейзаж воспринимается как неотъемлемая часть архитектуры. Прекрасный, как это часто бывает, результат на поверку оказывается достаточно поверхностным с психологической точки зрения, а привычный для модерна способ вырывать дом из мира даёт о себе знать в использовании грубой технологической силы и расточительных затратах энергии.
Кем мы хотим быть?
Таким образом, с точки зрения развития или эволюции, которой во многом придерживается передовая мысль XXI века, архитектура — это нечто большее, чем просто отражение и летопись того, кто мы есть. На самом деле фундаментальная цель архитектуры — служить средством для сотворения нашей культуры и нас самих. Как уже говорилось в этих эссе, настало время переосмыслить и переориентировать нашу архитектуру, сформировать гораздо более целостное представление о том, что это такое, адекватно отвечающее на сегодняшние вызовы. В этом процессе один из наиболее острых вопросов, который следует задать в это исторически поворотное время: кем мы действительно хотим быть? Или, иными словами: каково наше представление о том, что значит быть человеком в полной мере?
На каждом из крупных этапов развития, через которые прошло человечества, ответы на эти вопросы звучали по-разному. Если в Средневековье благочестие и повиновение воле Божьей считались высшими человеческими достоинствами, то эпоха модерна отдала предпочтение рациональности и всему, что можно измерить, — несостоятельное представление, которое в конечном итоге превратило нас в патологических потребителей и поставило на грань катастрофы. Тем не менее, тому же модерну мы обязаны огромным количеством знаний (пусть они и разделены между многими областями), которые важно использовать и синтезировать для поиска ответов на вопросы о том, кем мы хотим быть и что значит быть человеком в полной мере. Кроме того, модерн предоставил нам и мощные психологические методы для содействия реализации этого нового видения.
Насущная потребность в достижении прогресса на пути к устойчивому развитию делает задачу переопределения того, кем мы хотим быть, особенно неотложной. Большая часть мира — и здесь надо сказать спасибо влиянию Голливуда и рекламы, а также экономическому, политическому и военному господству США — желает какую-то версию американской мечты. Однако планете уже непросто отвечать запросам тех, кто наслаждается средним американским уровнем жизни. Согласно прогнозам, к середине столетия численность населения мира вырастет с нынешних семи миллиардов до девяти миллиардов человек. Но если население Китая, Индии, Бразилии и т. д. тоже станет средним классом и будет стремиться к американскому уровню жизни, это будет равносильно увеличению численности населения до нескольких десятков миллиардов человек1. Причём проблематичным является не только расточительство, свойственное такому потребительскому образу жизни, но и то, что он приносит так мало истинного удовлетворения, тем самым ещё больше раздувая отчаянное потребление.
Экотеолог и историк культуры Томас Берри писал, что прогресс на пути к устойчивому развитию принципиально зависит от переосмысления того, что значит быть человеком2. Под этим он подразумевает, что необходимо переосмыслить все наши отношения друг с другом и остальной природой, включая наши паттерны потребления, чтобы не только бережнее относиться к планете, но и обрести гораздо больше смысла и удовлетворения. Если вспомнить его яркое высказывание, «Вселенная — это общность субъектов, а не совокупность объектов». Последнее представляет собой суть модернистского мировоззрения, которое является исключительно правосторонним, первое же возвращает должное внимание к левосторонним квадрантам.
Поиск определения того, кем мы хотим быть или что значит быть человеком в полной мере, можно справедливо считать вопросом проектирования или дизайна. И если планета не может поддерживать всех нас, живущих в соответствии с тем или иным видением того, кем мы хотим быть, значит такое видение всё ещё слишком поверхностно. Глубокое удовлетворение жизнью, в которой мы можем полностью стать самими собой, живя в соответствии с нашими глубочайшими ценностями, что так трудно осуществить в современных городах и их окрестностях, может быть достигнуто без чрезмерного использования земных ресурсов (чего не скажешь о нынешнем представлении о хорошей жизни). Только когда у нас есть ясность в отношении того, кем мы хотим быть, мы можем думать о том, какой тип культуры — какое представление о реальности, какие нарративы и социальные ритуалы — и какая окружающая среда будут поддерживать и облегчать становление такого видения, с тем чтобы мы могли затем конструировать его соответствующим образом. Модерн дал нам огромное множество методов — таких как психотерапия, энергетическая психология, коучинг, управление процессами и т. д. — для преобразования себя и избавления от нашей обусловленности, чтобы обрести больший контроль над своей судьбой и жить в соответствии с видением, которое все эти знания обязывают нас воплощать в стремлении к устойчивому развитию.
Переопределение того, кем мы хотим быть, а также возрождение нашей культуры и переконструирование нашей окружающей среды для содействия достижению этой цели, вероятно, является самой неотложной, масштабной и захватывающей задачей нашего времени. Однако это должно быть совместным предприятием, к которому многие присоединятся и внесут свой вклад. Мы вернёмся к некоторым из этих тем в последующих эссе, здесь же уместно просто поднять эти вопросы и двигаться дальше, оставив их читателям для размышления и собственного отклика. Остальная часть этой статьи посвящена целям архитектуры, однако сначала мы ещё кратко проясним некоторые важные вопросы.
Переопределение дизайна и творчества
Итак, если фундаментальная цель архитектуры и культуры в целом, частью которой является архитектура, состоит в том, чтобы помочь нам создать себя в соответствии с эволюционирующим представлением о том, кем мы хотим быть, то как бы мы переосмыслили цель дизайна? Очевидно, что это было бы нечто гораздо большее, чем просто решение проблем, не говоря уже о брендинге или стимулировании консюмеризма. Вместо этого дизайн должен стать для человечества способом сознательного участия в постоянном творческом процессе эволюции — природной, культурной и личностной. Обратите внимание, насколько это отличается от модернистского высокомерного стремления к контролю и покорению мира в угоду человечеству, которое отделено от него. Вместо этого мы должны стремиться к культуре, которая создана осмысленно, возникла из природы и включает её в себя.
Дизайн должен стать для человечества способом сознательного участия в постоянном творческом процессе эволюции
И чем же тогда будет человеческая способность к творчеству? Творчество перестанет сводиться к самовыражению. Вместо этого оно будет включать понимание (посредством исследования, анализа, интуиции и т. д.) и последующее содействие этим различным более широким процессам творческого проявления, составляющим многие уровни эволюции. Помимо того что творчество выйдет за рамки самовыражения, оно избавится от нынешней легкомысленной одержимости формой и теорией — симптома того, насколько мы потеряны и неспособны видеть цели архитектуры, такие как расширение человеческих возможностей и воплощение нашего возникающего целостного видения самих себя.
Квадрант за квадрантом
Учитывая всё это, давайте кратко рассмотрим некоторые из других целей архитектуры, используя квадранты для обеспечения определённой степени сбалансированности и полноты. Будут упомянуты лишь некоторые из качеств, относящихся к правосторонним квадрантам, и ни одно из них не будет рассматриваться подробно. Причина заключается в том, что после примерно 400 лет эпохи модерна и 100 лет модернистской архитектуры современные архитекторы (при содействии инженеров и других специалистов) обладают значительным опытом в этой области. Гораздо больше целей будет перечислено в связи с левосторонними квадрантами, включая примеры и пути достижения этих целей. Однако и здесь перечень целей и способов их достижения далеко не исчерпывающий. Примеры намеренно ограничены таким образом, чтобы заставить читателей самостоятельно задуматься о многих других целях и способах их реализации.
Прошлый опыт привлечения студентов и архитекторов к этой работе способствовал попытке применения такого подхода на основе широкого участия. Некоторые эссе из этой серии представляют собой сокращённые и упрощённые версии лекций и упражнений, которые я давал на мастер-классах в течение последних десяти лет. Я начинаю с упражнений на движение и воображение (разработанных с использованием идей из арсенала нейролингвистического программирования, НЛП), которые дают очень яркий, висцеральный опыт того, как мы проецируем наш внутренний мир и картируем его в пространстве, а затем предлагаю некоторые техники с целью высвободить воображение; целый день обычно посвящается прояснению целей архитектуры, квадрант за квадрантом, а затем мы перечисляем и набрасываем способы их реализации. Класс разбивается на небольшие группы, каждой из которых предлагается коллективно обсудить 20 целей в каждом квадранте и разработать до 10 дизайнерских решений для реализации каждой цели — лучшие из них часто подходят для более чем одной цели. Это длительное занятие всегда вызывало исключительное возбуждение, кульминацией которого являлось создание обширной карты, объединяющей вклад каждого. В отдельных случаях некоторые даже продолжали работу всю ночь напролёт, приходя на следующее утро в класс с сонными глазами. Как правило, участники сообщали, что это занятие исключительно расширило их понимание целей и потенциала архитектуры, а также их личный дизайнерский репертуар.
Хотя AQAL-модель может быть использована таким образом, чтобы индивидуально подойти к каждому из четырёх квадрантов, обеспечивая как полноту, так и сбалансированность, следует также помнить, что она подчёркивает взаимосвязь между квадрантами. Например, одной из ключевых задач проектирования сегодня является высокоэффективное использование ресурсов, особенно невозобновляемых материалов и энергии, а также их повторное использование. Сами ресурсы и логистика их получения и транспортировки, оплаты и переработки относятся к нижне-правому квадранту систем и потоков. Однако аспекты здания, спроектированного для эффективного использования ресурсов, относятся скорее к верхне-правому квадранту.
Одна из основных причин, почему мы так расточительно используем ресурсы, заключается в том, что мы больше не чтим физический мир материи и энергии. Охлаждающая вода, бьющая из фонтана во дворе дома в жарком засушливом районе, подобно согревающему огню в очаге, является почти священным центром совместной жизни, наполненным символической силой, относящейся к нижне-левому квадранту. Насколько хуже мы это осознаём, когда просто включаем кран с водой или центральное отопление, особенно в сравнении с тем, когда вода набирается в удалённом колодце, а дрова мы берём из леса, что также обычно является социальным ритуалом, укрепляющим общественные связи и организующим наш день. Однако это отсутствие почтения является не только результатом удобства: оно также является прямым следствием модернистского отрицания какой-либо ценности, за исключением утилитарной, всей нечеловеческой сферы. Модернистское представление о том, что такие вещи, как сознание и дух, можно найти только в людях, уменьшает наше собственное сознание и дух, как резюмирует диаграмма Ричарда Тарнаса, с которой мы познакомились в прошлом эссе.
Кроме того, многие вопросы, которые могут на первый взгляд вписываться в один или два квадранта, на самом деле, если подумать глубже, имеют корреляты во всех. Так, основной целью верхне-правого квадранта является безопасность. Но наряду с прочной конструкцией и замками (верхне-правый), она также обеспечивается социальной справедливостью и стабильностью, а также бдительностью соседей (нижне-левый), и, кроме того, сохранением культурных табу и обычаев (снова нижне-левый), которые способствуют формированию психологически зрелых индивидуумов (верхне-левый). И, что особенно свойственно архитектуре, но в целом тоже верно, иногда бывает трудно отделить проблемы верхне-правого квадранта (область индивидуального поведения и формы) от проблем нижне-правого (область систем, включая социальное поведение).
Верхне-правый квадрант
Как уже упоминалось выше, цели, которые явно относятся к верхне-правому квадранту, — это обеспечение укрытия, безопасности, а также функция размещения. Модернистская архитектура подчёркивала последнюю из них и в лучших своих образцах внимательно относилась к функционированию (а также к эргономике), что достигалось широким спектром способов — от плотной подгонки (и, как следствие, ограниченности) к оптимальному использованию до абстрактно размеченного «универсального» пространства, которое обеспечивало гибкость при минимальном ограничении использования. Функциональное назначение, как это отражено в лучших планах современных зданий (которые будут обсуждаться в следующем эссе), было признано выходящим за рамки размещения независимых функций. Подчёркивалась их взаимосвязь друг с другом и паттернами циркуляции, необходимость содействия желаемым формам взаимодействия между разными активностями и предотвращения нежелательных вторжений (отсюда внимание к функциональным схемам). Далее следует отметить такие факторы, как оптимизация размера и формы пространства, ориентация, акустика, уровень освещённости и вентиляции. Регулирование комфортных условий и микроклимата также является основной целью, которая для повышения энергоэффективности лучше всего решается пассивными средствами, такими как открываемые окна, регулируемое устройство затемнения, световые полки (light shelves) и так далее. Все эти цели и механизмы их достижения достаточно очевидны. Однако преимущественная концентрация на них, как это свойственно современной архитектуре, приводит к тому, что мы имеем сугубо утилитарную архитектуру, с которой люди не могут выстроить каких-либо глубоких отношений. Даже такие очевидные цели, как обеспечение некоторого богатства выбора, которое легче всего достигается путём создания контрастов — по размерам, уровню освещения, доступности, внешнему виду, акустике и т. д., — часто упускаются из виду.
Нижне-правый квадрант
В нижне-правом квадранте современная архитектура признаёт свою задачу по удовлетворению социальных потребностей, однако склонна делать это механически и количественно, что показательно в случае монофункциональных отдельно стоящих зданий, когда проблематичным оказывается как доступ к ним, так и использование. Так, школы различного размера для различных возрастных групп могут быть размещены в пределах максимальной пешей доступности от обслуживаемого ими жилья, при этом открытые пространства — от маленьких детских площадок до больших игровых полей — будут распределены тем же образом. Такова механистическая модернистская рациональность в своей наиболее редукционистской форме, когда цель сводится к количественному распределению с минимальными размышлениями о чём-либо ещё. Любой, кто считает, что это преувеличение, должен взглянуть на учебник по градостроительству 1950-х годов.
Из архитектурных целей, относящихся к этому квадранту, наиболее вопиющим образом современной архитектурой игнорируется создание удовлетворительной городской застройки и формирование общественного пространства. Кажется почти непостижимым, что современная архитектура не смогла распознать в качестве своей фундаментальной цели такую простую вещь: здания должны объединяться в хорошую городскую застройку, формировать и оберегать общественное пространство улиц, площадей и т. д. Ещё одна цель заключается в том, чтобы оживить эту публичную сферу путём направления движения, деятельности, а также посредством артикуляции, обеспечиваемой такими вещами, как входы и окна зданий, тянущихся вдоль общественного пространства. Гладкие стеклянные фасады, характерные для современной архитектуры, обещают прозрачность, но вместо этого разрывают отношения с улицей, не останавливают течение пространства и не создают ощущения места. Помимо формирования общественного пространства, следующей целью архитектурного/урбанистического дизайна является достижение разнообразия и иерархии в публичной сфере, чтобы обеспечить многообразие переживаний и разборчивость, а также создание сети локаций, функционально и символически соответствующих различным институциям, образующим город (обратите внимание, хотя средства относятся к правосторонним квадрантам, многие выгоды принадлежат левосторонним).
К другим системам нижне-правого квадранта, которые формируют архитектуру, относятся экономика и экология. Распространённым назначением архитектуры является зарабатывание денег — бесцеремонно в случае спекулятивных проектов или менее явно в случае обращения со зданиями/жильём как с инвестициями. Цели, имеющие отношение к экологии, будут заключаться в восстановлении, где это необходимо, местных экологических и гидрологических систем, уважении к ним, а также в освоении возобновляемых источников энергии, регулировании микроклимата, создании экологических коридоров и так далее. Как и в случае верхне-правого квадранта, со всеми этими вещами архитекторы справляются всё лучше и лучше, поэтому дальнейшего обсуждения здесь не требуется.
Нижне-левый квадрант
Нижне-левый квадрант является той областью, где модерн и модернистская архитектура были особенно слабыми из-за обесценивания культуры и её коллективных смыслов, часто передаваемых в мифах и символах, которые могут быть неясными и двусмысленными, что вызывает у модерна недоверие. Модернистская архитектура сознательно отвергла выразительные приёмы и иконографию предыдущих периодов как что-то малозначительное — полностью соответствуя в этом более широкой парадигме эпохи модерна. В гуманитарных науках нижне-правый квадрант — это область социологии, относительно объективное исследование общества, хотя лучшие социологи опираются также на такие сферы верхне-правого квадранта, как психология. Нижне-левый квадрант — это антропология, которая, помимо записи обычаев и тому подобного, занимается внутренними мирами мифических исторических нарративов, их влиянием на субъективные верования, отношения с сообществом, местом и всем остальным миром. Роль культуры заключается в том, чтобы определить наше место в значительно более широкой области пространства и времени, и именно недооценка культуры со стороны модерна позволяет нам быть настолько разрушительными по отношению к планете и нашему культурному наследию.
Таким образом, основная цель архитектуры, которую необходимо восстановить, заключается в том, чтобы служить метафорическим мостом между временами и пространствами. Архитектура должна укоренять нас в прошлом, уверенно глядя в будущее, опираться на традицию и одновременно трансформировать своё наследие, меняться навстречу потребностям совершенно иного будущего, укрепляя при этом визуальные связи с мировым наследием, выстраивая с ним отношения. Это не означает возрождения архитектурных мотивов и иконографии прошлого. Но это может означать, что нам необходимо развивать новые выразительные формы, которые будут резонировать с большими нарративами, возникающими из наших многочисленных наук, помогая нам найти своё место в постоянно меняющемся мире и в широких сетях экологических и общественных отношений.
Архитектура служит метафорическим мостом между временами и пространствами
Близка к этому и цель наделения зданий и городской застройки характерными для местных культур отличительными особенностями, на фоне которых мы можем формировать свою личную идентичность. Другая, менее возвышенная цель архитектуры заключается в том, чтобы помочь придать статус учреждению, которое размещается в здании. Примерами того, как это легко сделать, не прибегая к очевидной иконографии, могут служить такие факторы, как размер, в частности высота здания и высота потолка внутри него; увеличенные внешние проёмы (двери и окна) и заметные рамы вокруг них; возвышение первого этажа, чтобы к нему подходили широкие внешние лестницы; а также расположение здания на вершине холма или в точке пересечения каких-либо линий. Такие приёмы не являются строго функциональными, они достаточно абстрактны, так что их могут включать в свою практику и современные архитекторы. Однако для возрождения динамичной культуры нам необходимо пойти дальше и принять ту или иную форму нарратива и символизма.
Если верхне-левый квадрант — это область личного опыта и индивидуальной психологии, то нижне-левый — сфера, где в значительной степени эта субъективность формируется, как в культуре, так и во взаимодействии с обществом, которые сливаются в таких вещах, как религиозные культы и более светские фестивали, уходящие корнями в местную культуру. Именно в рамках этих взаимодействий формируются характер и самопознание. Поэтому ещё одной ключевой целью архитектуры является создание условий для медленного формирования новых и сохранения существующих сообществ. Здесь формирование общественной сферы и регулирование переходов от публичного к частному имеет важное значение для поощрения и определения оптимальных форм социального взаимодействия. Например, сети как мощёных, так и зелёных открытых пространств могут быть разработаны таким образом, чтобы соответствовать широкому спектру применений и переплетаться друг с другом, обеспечивая возможности для неформальных встреч и спонтанного взаимодействия, а также места для более формализованных типов общественного участия. В прошлом мы больше зависели друг от друга и ежедневно встречались в таких местах, как уличный рынок или деревенский колодец, так что общность была неизбежна. Сегодня у нас есть только супермаркет и Starbucks, однако желание и признание преимуществ общественного взаимодействия растёт, требуя творческого вмешательства, которое может помочь стимулировать его становление.
Верхне-левый квадрант
Создавая отчуждённый мир тонких, гладких абстрактных форм, современная архитектура препятствует установлению с ней связи. Она бедна с точки зрения качества опыта, который предлагает. Это основные недостатки в рамках верхне-левого квадранта: области личного опыта, индивидуальной психологии, интенциональности и непосредственного эстетического переживания (за вычетом культурной обусловленности). Однако при всех слабостях модерна в этом квадранте ему всегда уделялось некоторое внимание, хотя бы на уровне стремления угодить глазу в элегантных пропорциях, гармоничных цветах и модных нынче плавных изогнутых формах (часто неуклюже выполненных) и джазовых синкопированных ритмах. Попытки «гуманизировать» здания в середине XX века с помощью «тёплых», «натуральных» материалов, таких как кирпич и дерево, также свидетельствуют о внимании к верхне-левому квадранту. Открытие архитекторами феноменологии, начиная с трудов Гастона Башляра и Мартина Хайдеггера и заканчивая современными работами Юхани Палласмаа, свидетельствует о растущем осознании важности этого квадранта и связанных с ним неудач модерна.
Среди очевидных целей архитектуры в верхне-левом квадранте, таким образом, можно назвать обеспечение эстетического удовольствия и создание красоты, утверждение порядка, согласованности и разборчивости — всё это помогает нам соотноситься с окружающей городской средой. К не менее важным, хотя, быть может, не столь очевидным, целям относится создание ощущения спокойствия, неподвижности (или остановки, передышки) и даже тишины (не только акустической), а также ощущения (в отличие от физической действительности) защищённости и безопасности. Башляр напоминает нам, что цель архитектуры — погрузить нас в состояние мечтательной задумчивости или, по крайней мере, создать обстановку, способствующую этому, а архитектор Герман Хертцбергер видит цель архитектуры в том, чтобы спровоцировать исследование и творческое взаимодействие с нами, в котором мы открываем для себя новые способы использования и восприятия зданий, равно как и нас самих.
Ранее в этом эссе я рассуждал о том, как архитектура помогает нам создавать себя, рассортировывая наши переживания и выстраивая их в продуманные отношения друг с другом (таким образом усиливая их и придавая им смысл), а также даёт нам возможность почувствовать себя в мире как дома. Всё это явно основные цели этого квадранта. Очевидно, с ними связаны и такие цели, как обеспечение более богатого диапазона переживаний, что легче всего достигается путём создания различных форм контраста, и усиление этих переживаний, например, за счёт того, какая форма придаётся пространству, как оно освещается и как организовано перемещение внутри него, а также за счёт выбора материалов, цветов и даже акустических характеристик. Далее цель заключается в создании или усилении ощущения места и архитектурного языка, вызывающего у нас эмпатическое отношение. Эти темы мы более подробно обсудим в будущих эссе, поэтому пока ограничимся лишь несколькими примерами того, как реализовать всё это должным образом.
Достижению ощущения места в публичной сфере способствуют: придание выразительной формы пространству, как в случае общей застройки, так и отдельных зданий (отсюда важность карниза), отсутствие ненужных «протечек» (например, в углах общественных площадей); использование строительных материалов, обладающих ощутимым весом и текстурой, что помогает закрепить здание на месте и замедлить течение пространства вокруг него; создание небольших пространств, в которых экстерьер и интерьер переплетаются, таких как галереи и ниши, образцы которых можно обнаружить в классических зданиях.
Здания могут вступать с нами в отношения множеством способов. Один из таких способов, который хорошо нам знаком по историческим зданиям, связан с формами, предполагающими присутствие стоящего человеческого тела, например, вертикальными окнами или колоннами с видимым энтазисом (последние, будучи суррогатами нашего тела, вызывают у нас эмпатию). Антропоморфные мотивы в плане здания и других формах могут служить аналогичным целям. Сегодня в огромных зданиях структура может играть важную промежуточную роль между внушительными масштабами пространства и человеческим телом, утверждая чёткий порядок, который помогает ориентации и сопровождает вас своим осмысленным присутствием внутри пространства.
То, в какой степени современная архитектура до сих пор игнорировала этот квадрант, резюмировал в кратком эссе глубинный психолог Джеймс Хиллман. Он объясняет, что в архетипическом смысле зона над нашими головами — это область духовных устремлений, поэтому в традиционных зданиях её знаменуют купола, своды и потолочные росписи. Размещение труб и воздуховодов прямо над нашими головами и экранирование их самыми безвкусными подвесными потолками является, таким образом, высшим оскорблением для нашей фундаментальной человечности, самым вопиющим признаком, указывающим, насколько далеко современная цивилизация отошла от того, что должно быть её благородной целью.
