Искусство и эволюция сознания. Часть 1: горизонтальная эволюция

Многие философы и первопроходцы в сфере внутренней жизни тем или иным образом исследовали идею о том, что сознание, или наш внутренний опыт, развивалось и, вероятно, продолжает развиваться в ходе истории, однако отчётливее всего этот процесс наблюдается в истории искусства.¹ Как нельзя лучше это понимал Жан Гебсер, поэт и историк культуры, который, возможно, внёс больший вклад в понимание истории человеческого сознания больше, чем любой другой исследователь.

Гебсер начал свои исследования в области искусства и истории после того, как неожиданно заметил, что искусство fin de siecle знаменует собой новый вид сознания, новый способ восприятия и переживания реальности. С этой мыслью он погрузился в историю в поисках подобных изменений, и обнаружил целую серию последовательно зарождавшихся со времён первых людей «структур сознания». Каждая структура представляла собой глобальный способ понимания мира; понимания с помощью магии, мифа, рационального мышления — или в интегральном ключе, о котором я более подробно расскажу далее.

Самой древней из этих форм опыта была архаическая структура сознания, которая зародилась, вероятно, около 200 000 лет назад. Эта структура, представляющая собой переходную форму от животного к человеку, теперь настолько далеко отстоит от нашего современного опыта, что сложно составить о ней ясное представление. За этой архаической структурой последовала структура, которая, по всей видимости, является первой собственно человеческой формой опыта (Гебсер назвал её магической).

Для этой формы опыта, зародившейся приблизительно 50-100 тысяч лет назад, было характерно практически полное, постоянно присутствующее чувство пространства и времени, при этом люди отождествляли себя со своей группой или племенем, что существенно отличается от развившегося позднее чувства уникальной, индивидуальной самости. Стоит отметить, что форма личностной идентичности, которую мы сегодня воспринимаем как само собой разумеющуюся, исторически появилась гораздо позднее.

По всей видимости, именно в этот период были созданы самые ранние произведения искусства. Самые впечатляющие примеры искусства этого периода находятся в крупных палеолитических пещерных святилищах южной Европы — таких как пещера Ласко во Франции и Альтамира в Испании.

Эти изображения наполнены непревзойденной жизненной силой и простотой. Их происхождение и назначение во многом остаются тайной, хотя на этот счёт существует множество теорий. Некоторые убеждены, что эти произведения были создания женщинами, другие — подростками, некоторые исследователи полагают, что эти работы создавались шаманами. Пожалуй, наибольшим авторитетом пользуется точка зрения Дэвида Льюиса-Уилльямса, южно-африканского специалиста по наскальному искусству, которая заключается в том, что эти фигуры резвящихся животных символизируют подземный мир духов животных.²

Следующей крупной структурой сознания, которую открыл Гебсер, была мифическая форма — она переносит нас вперёд, примерно к началу аграрной революции. Мифическое сознание отвечает на великие вопросы о смысле жизни и смерти, происхождении и судьбе мира, а также о месте, которое каждый из нас занимает в мире, с помощью обширных, переплетающихся между собой мифических историй. Мифическим миром управляют не местные духи ручьёв и лесов, населяющие миры магического сознания, но великие боги и богини.

Стоит отметить, что, согласно Гебсеру, ни одна из великих структур сознания не исчезает в ходе истории, а потому мифическое сознание продолжает существовать и в наши дни, будучи источником религиозного опыта. Вслед за Гебсером, я убеждён, что эти более ранние структуры внутреннего опыта ни в коей мере не являются более примитивными, чем современное рациональное сознание, и без них наша современная жизнь превратилась бы в своего рода рассудочную пустыню.

Сегодня мифическое сознание в большей мере восхищает нас такими своими творениями, как великие эпические поэмы и сказания (к примеру, «Илиада» и «Одиссея»), чем произведениями изобразительного искусства, хотя во многих великих произведениях искусства последующей, ментальной, структуры сознания представлены мифические мотивы. Тем не менее, одна из работ, созданных в рамках мифической структуры сознания, — это изящные фигуры людей на стенах древнего минойского дворца в Кноссе, который был создан, пожалуй, последней крупной цивилизацией, построенной вокруг поклонения богине-матери.

Ментальная структура сознания зародилась во многом благодаря греческим философам-досократикам — первым людям западного мира, которые предприняли попытку ответить на основные вопросы о жизни и космосе с помощью рассуждений и логики. Если не принимать во внимание регресс к мифической и магической формам сознания в период Средних Веков, ментальная структура всё ещё является для нас доминирующей формой опыта. Когда нам необходимо найти ответы на вопросы о том, как и по каким причинам нечто происходит и как мы можем противостоять происходящему или изменить что-либо, мы обращаемся к разуму, науке и экономике, а не к предсказаниям, шаманизму и ритуалам, хотя эти методы ещё не совсем остались в прошлом.

Ментальное сознание — следующая основная форма опыта — переживала свой расцвет в эпоху золотого века Греции (примерно 500-300 лет до н.э.); она породила некоторые из наиболее прекрасных произведений искусства, вошедших в список достижений человечества. Хотя на первый взгляд кажется, что великие произведения греческой скульптуры изображают реальных людей в различных позах, на самом деле пропорции тела, к примеру, длина рук, ног и торса подбирались с математической точностью, чтобы соответствовать существовавшим тогда теориям об идеальных пропорциях тела. Эти скульптуры великолепны, но они целиком и полностью являются творениями разума.

Эпоха Возрождения привнесла в человеческое восприятие совершенно новое измерение, которое оказало значительное влияние как на искусство, так и на мышление этого периода. Этим новым измерением стало развитое чувство перспективы. Нельзя сказать, что древние не осознавали глубины пространства или расстояния, однако не подлежит сомнению, что возможность встать в определённой точке по отношению к произведению искусства, скажем, к картине, и увидеть содержание картины в объёме, именно так, как оно выглядит из этого положения, стала для человека совершенно новым типом опыта. Этот опыт раскрыл перед людьми новое измерение восприятия и новое измерение реальности, которое осознанно раскрывается во многих произведениях искусств эпохи Возрождения.

Горизонтальная эволюция

Идея горизонтальной эволюции сознания возникла в связи с тем, что в ходе человеческой истории количество способов, с помощью которых мы, люди, воспринимаем космос, постоянно возрастает. Проще говоря, современному человеку доступно гораздо больше точек зрения, с помощью которых он может видеть и понимать мир, чем нашим предкам. В связи с появлением большего числа перспектив, содержание человеческих переживаний в целом обогатилось. Позвольте мне объяснить на простом, но сильном примере, почему это так.

Давайте задумаемся об одном несколько пугающем факте, а именно, что привычное для нас различие между «внутренними» восприятиями (мыслями, воспоминаниями и чувствами) и нашим опытом «внешнего» мира не всегда было свойственно людям. На самом деле писатели и философы древности никогда не говорили о наличии какого бы то ни было внутреннего субъекта-деятеля, хозяина их мыслей, воспоминаний и чувств.³ К примеру, в «Илиаде» и «Одиссее» всё, что сегодня мы отнесли бы к явлениям внутренней жизни, приходит извне — зачастую из уст богов и богинь.

Сын Одиссея, Телемах, отправляется в путешествие с островного царства Итаки в Спарту, что находится в землях Греции, чтобы узнать у Менелая, брата погибшего Агамемнона, о судьбе его давно исчезнувшего отца. Однажды ночью во время своего пребывания у Менелая он пробуждается из-за внезапно возникшего чувства, что ему необходимо вернуться на Итаку и разобраться с женихами, окружившими его мать, Пенелопу. Ключевой момент здесь заключается в том, что вовсе не чувство беспокойства из-за возможных проблем дома заставило его проснуться в три часа ночи — а ведь это чувство достаточно сильно, чтобы побудить Телемаха немедленно собрать своих людей и поднять паруса. Нет, он был разбужен богиней Афиной, которая предупредила его о трудностях на Итаке, и заставила его тут же пуститься в обратный путь.

На самом деле можно дать следующее, вполне реалистичное объяснение причин, по которым Телемах решил покинуть Спарту посреди ночи: он пробудился в три часа ночи, переживая из-за неопределённости в своей жизни. Конечно, больше всего он беспокоился из-за того, что толпа женихов, окружавших его мать, может сговориться и убить его, а затем один из них принудит Пенелопу выйти за него замуж и провозгласит себя новым царём Итаки. Этого достаточно, чтобы заставить любого здорового молодого человека собрать своих верных друзей и как можно скорее направиться домой! Однако Телемах не отличал душевную тоску от внешних знаков опасности, а потому отреагировал на собственные переживания, сказав себе, что Афина приказывает ему возвратиться домой.

Взаимодействие между людьми и богами (богинями) присутствует в древних сказаниях по всему миру. Именно этот факт, а также отсутствие каких-либо письменных упоминаний о внутреннем диалоге заставило в 1976 году психолога Джулиана Джейнса написать ныне знаменитую книгу «Происхождение сознания в связи с крахом двухкамерного сознания»⁴, в которой он утверждал, что голоса, которые слышали древние люди, в действительности представляли собой галлюцинации, порождаемые правым полушарием мозга. Сегодня эта идея не пользуется широкой поддержкой, однако мы до сих пор ломаем голову над загадкой, почему умным людям древности — от Платона до Марка Аврелия — не удавалось установить, что источником их мыслей является внутренний субъект. Блаженный Августин, живший незадолго до падения Римской Империи, является выдающимся исключением — его «Исповедь», сосредоточенная на внутренних переживаниях, кажется удивительно понятной сознанию современного человека.

После падения Западной Римской Империи в конце 5 века личные дневники и заметки полностью исчезли, и до эпохи итальянского Возрождения не появлялось даже намёка на присутствие внутреннего субъекта-деятеля. В 14 веке, в дневниках Петрарки⁵, мы находим наиболее яркие признаки возвращения самоанализа, который скоро стал распространяться в Европе. Однако только с публикацией «Размышлений о первой философии» Декарта в 1641 году различие между внутренним миром мысли и чувства и внешним миром физических объектов и объективной реальности получило систематическое определение. Поэтому иногда говорят, что Декарт «изобрёл» современное представление о сознании как внутреннем измерении опыта.

Разветвление внутри одной перспективы породило два мира опыта из одного изначального мира

Можно сказать, что благодаря Декарту мир человеческого опыта разделился на две области, или две перспективы, — внутреннюю и внешнюю. Это важная веха в процессе, который я называю горизонтальной эволюцией сознания: здесь разветвление внутри одной перспективы породило два мира опыта из одного изначального мира.

Давайте внимательнее рассмотрим смысл подобного преобразования. Предположим, мы идём в лес на прогулку и неожиданно сталкиваемся с медведем! Наше непосредственное восприятие говорит нам, что медведь опасен, и это вызывает у нас страх. Таким образом, мы ощущаем, что свойства опасности и угрозы принадлежат медведю. В этом случае мы переживаем их вне себя, как качества самого зверя. Однако не всё так просто. Неожиданно мы замечаем, что животное, находящееся перед нами, — вовсе не медведь, а огромный дружелюбный сенбернар. Теперь мы чувствуем себя глупо, и, поразмыслив, понимаем, что страх всё это время находился в нас, а не в животном. Когда мы больше не боимся нападения медведя, мы способны сместить перспективу восприятия к собственному внутреннему опыту и увидеть, что страх всё это время принадлежал нам. Многие современные взрослые люди способны к такому смещению перспективы, однако, вероятно, древние люди были неспособны к нему, подобно современным детям, которые просто ощущают животное — сначала медведя, а затем собаку, которая их больше не пугает.

Читайте продолжение во второй части статьи.