Перевод с английского выполнен специально для журнала «Эрос и Космос». На русском языке публикуется впервые.

Эта работа представляет самый ранний, «романтический», период творчества Кена Уилбера, поэтому статью мы предваряем авторским пояснением, скомпонованным из текста предисловия к первому тому его собрания сочинений.¹

Сама статья «Реальны ли чакры?» впервые была опубликована в книге под ред. Джона Уайта «Кундалини, эволюция и просветление» («Kundalini, evolution and enlightenment», 1979); русский перевод выполнен по тексту, приведённому в первом томе собрания сочинений Кена Уилбера.²

Авторское пояснение

«Реальны ли чакры?» — это хороший пример того, как, следуя идеям романтизма, я попытался вывести все высшие структуры из мысли, будто они ограничены или подавлены более низкими структурами. Стандартное рассуждение звучит следующим образом: младенец начинает с «единства с целым миром», а затем утрачивает это единство и должен вновь возобновить или воссоздать его, дабы обрести свободу и просветление. Такая модель, соответствующая периоду-1, развивалась многими теоретиками (например, Майклом Уошбёрном), но данное воззрение, на мой взгляд, попросту не соответствует действительности. (p. x)

Работы периода-1 сыграли для меня крайне важную роль, поскольку в своей попытке показать, как идеи романтизма могут работать, я обнаружил их неадекватность. Общая романтическая идея состоит в том, что мужчины и женщины начинают — как филогенетически, так и онтогенетически (будь то в младенчестве, в эпоху «благородного дикаря» или в Эдеме) — с пребывания в бессознательном единстве с Духом, чём-то вроде целостности и единства со всем миром. Но по мере развёртывания развития или эволюции мы утрачиваем эту целостность и оказываемся втиснуты в мир отделённости, отчуждения, страдания и боли. Но, отделившись от этой целостности, мы можем её возобновить или воссоздать, теперь уже в сознательной и зрелой форме.

Подход романтизма может многое порекомендовать по этому поводу, и в дальнейших своих моделях я включил многие из его основополагающих элементов. Однако его ключевая проблема касается природы инфантильного состояния «бессознательной целостности со всем миром». Поскольку младенцы не различают отчётливо субъект и объект, внутреннее и внешнее, теоретики романтизма принимают такой опыт за разновидность мистического единства — некоего рода недвойственное единство со всем миром. Но действительно ли младенцы едины со всем миром? Они точно не едины с миром языка, логики, поэзии, искусства, коммерции, экономики или даже эдипова комплекса, — ведь ничто из этого ещё не возникло. Несомненно, младенец существует в некоего рода состоянии слияния, но это слияние исключительно с сенсомоторным миром. Никакие из более высоких миров ещё не возникли для него, а посему раннее «райское» состояние, вполне определённо, не едино с какими-либо из них. Такое раннее состояние слияния, совершенно точно, не превосходит самость, поскольку ещё нет никакой самости, которую можно превзойти, или трансцендировать.

Романтики, как выяснилось, попали в ловушку того, что я позднее назвал «до/над заблуждением». Раннее инфантильное слияние не транс-персонально — оно до-персонально; не над-личностно, а до-личностно; не над-рационально, а до-рационально; не супраментально, а инфраментально. Поскольку как до­-личностное, так и над-личностное, по-своему, не-личностны, легко спутать одно с другим. Типичная ошибка состоит в попытке сводить все трансперсональные, надличностные мистические состояния к доличностному инфантильному нарциссизму, тем самым отвергая всю духовность вообще (как это делал, к примеру, Фрейд). Но представители романтизма совершили противоположную ошибку: они возвысили доличностные инфантилизмы до трансперсональной, надличностной славы (вместе с тем приравняв Дух к инфантильным проявлениям). Редукционизм, или неправомерное сведение, и элевационизм, или неправомерное возвышение, представляют собой две стороны до/над-заблуждения, а романтики были первыми элевационистами. (pp. vii–viii)

Что же всё ещё сохраняет ценность (если вообще есть что-либо такое) из концепций, изложенных в трудах периода-1? Если откинуть до/над-заблуждение, которому все они подвержены, я убеждён, что многое всё ещё остаётся верным. Общие идеи всё ещё звучат достоверно: существует спектр сознания, состоящий из различных уровней, или измерений, сознавания, простирающийся от материи к телу, уму, душе и духу. Эти различные уровни имеют свои собственные характеристики, ценности, потребности, самоощущение, мотивацию и т. д.; они также имеют свои собственные патологии, отзывающиеся на определённые способы лечения. Спектр сознания согласуется с вечной философией — от веданты и христианского мистицизма до буддизма и даосизма, —  что позволяет нам убедительно интегрировать восточные и западные подходы к сознанию, психологии и терапии. Я убеждён, что все эти идеи всё ещё верны — и, на самом деле, они являются теми основополагающими идеями, которые развивались в большинстве моих последующих работ (за исключением различных до/над-заблуждений). (p. xi)

Реальны ли чакры?

Обычное человеческое тело, как широко задокументировал ещё Фрейд, находится под гнётом хорошо организованной тирании — тирании со стороны чувства отдельной самости, бегущей от смерти и любящего единства с миром явлений. Находясь в таком бедственном положении, самость сознательно не участвует в свете и жизни Ади-Будды, Божества, Брахмана и вынуждена искать пристанище в мире блёклых заместителей — умственных и символических форм, что сопровождается де-форм-ацией тела. Следовательно, бытие-сознание-блаженство вашего бесформенного «Я» оказывается искажено и ограничено и под гнётом этой тирании проявляется в ограниченных формах, известных как чакры.

Именно по этой причине чакры совершенно уместно обозначаются терминами грантхи («узлы») и санкхоча («сжатие»). В «Чандогья-упанишаде» говорится: «При усвоении традиционного учения распутываются все узлы». «Мундака-упанишада» говорит следующее: «Тот, кто знает Всевышнего Брахмана, сам становится Брахманом. Освобождённый от узлов сердца, он обретает бессмертие». Сходным образом, согласно «Сурангама-сутре», Будда Шакьямуни объясняет освобождение как окончательное растворение «узлов, которыми мы опутали сущностное единство нашего Ума».

И всё же, если придерживаться строгого понимания, окончательное освобождение, будучи вневременны́м и, как следствие, извечным условием всех миров и существ, представляет собой не столько результат определённого действия по развязыванию этих узлов, сколько безмолвное признание, что узлы эти не препятствуют и не способны препятствовать предельному сознанию. Освобождение, если вкратце, это не реальное распутывание узлов, а молчаливое принятие того, что они уже распутаны. Вот здесь-то и кроется ключевой парадокс, связанный с чакрами: в конечном счёте, они растворяются в постижении, что нет никакой необходимости их растворять.

Чакры растворяются в постижении, что нет никакой необходимости их растворять

Итак, вследствие этого можно утверждать, что чакры не реальны. Они не реальны в том смысле, что не представляют собой препятствия перед духовной самореализацией, равно как не являются они необходимыми стадиями в восходящем движении к освобождению. В конечном итоге, в вечности нет никаких стадий. Равно как нет никаких ступеней к бесконечному, которые не начинались бы с бесконечного. Вывод, что чакры сами по себе не реальны, делают большинство великих мудрецов, сиддхов, мистиков и мастеров, таких как Кришнамурти, Шри Рамана Махарши, Шанкара, Бубба Фри Джон и фактически все мастера чань и дзен. Можно процитировать хотя бы одного из них — прославленного Шри Раману Махарши: «Не тратьте время, медитируя на чакрах, нади, падмах, или мантрах божеств, или чём-либо в этом духе. Шесть тонких центров (чакр) являются всего лишь умственными образами и предназначены для тех, кто только начинает практиковать йогу».

Бегство от смерти порождает время, тогда как бегство от единства порождает пространство

И всё же — и это основная мысль, на которую должно быть направлено всё наше обсуждение, — чакры и вправду видятся реальными для отделённого «я», конструирующего все эти узлы в попытке бежать от смерти и предсущего единства со всем явленным миром. Бегство от смерти порождает время, тогда как бегство от единства порождает пространство. Итак, созданный усилиями самости мир времени-и-пространства по всем признакам является миром сансары — путами наших ограничений и страдания. А чакры являются всего лишь узлами, сплетёнными из этих мучительных верёвок. Существует огромное количество описаний и объяснений того, откуда появились в сознавании эти узлы. Эти объяснения излагаются основными метафизическими традициями с нескольких разных углов. Если упомянуть лишь несколько из них: есть сефирот в каббале, виджняны в йогачаре, коши в веданте, иерархии в неоконфуцианстве, интервалы гуй-хоу в даосизме, последовательности трансмутаций в алхимии и энергетика в тантрах. Все они, так или иначе, взаимодействуют с кажущейся иерархией узлов, которые человек связал в своём сознании. Но в работах Фрейда (и в выразительных объяснениях его концепций со стороны таких авторов, как Браун, Маркузе и Лакан) таится объяснение — в своей самой рудиментарной форме — эволюции узлов чакр. Это объяснение, возможно, более подходит западному читателю, так что я его здесь вкратце и приведу.

Согласно психоаналитическим наблюдениям, младенец находится под гнётом «полиморфной перверсии» и управляется исключительно принципом удовольствия. Это значит, что ребёнок живёт в неомрачённом, блаженном и эротическом единстве со всей природой. Во всех практических смыслах, его сознавание трансперсонально, вневременно и внепространственно. Попросту говоря, его мир является миром трансцендентного блаженства. Только лишь по этой причине Фрейд совершенно справедливо заявил (во многом, к ужасу своих современников), что дети живут гораздо более богатой, обширной и удовлетворительной сексуальной жизнью, чем взрослые: младенец получает равномерное эротическое блаженство и радость во всех органах, поверхностях и активностях тела, а посему — вся его вселенная представляет собой вселенную блаженства. Тогда как обычный взрослый человек если и обретает изобилие и блаженство, то только лишь в одном специфическом и узком участке тела — гениталиях. Генитальное блаженство таким образом может рассматриваться, в сравнении с естественными возможностями тела, как стеснение, ограничение, спазм, узел. Итак, дело не столько в том, что узел сей представлен генитальной сексуальностью, сколько в том, что блаженство ограничено лишь одним специфическим участком тела, в то время как все остальные исключены. Стеснение трансцендентного блаженства, таким образом, является чем-то нормальным, но не естественным. Это всего лишь один способ организации из бесконечного числа возможностей.

Откуда же, в таком случае, возникает это неестественное ограничение потенциального участия человека в трансцендентном блаженстве? Согласно итоговым формулировкам Фрейда (увы, тщательно вычищенным из всех современных психиатрических текстов), это ограничение произведено ощущением отдельной самости, пытающейся бежать от смерти и любящего единства со всеми объектами, тогда как ранняя «тождественность» младенца буквально едина со всей вселенной, представляя собой разновидность незрелого «космического сознания». Он не способен отличать мир от своих действий в нём; не может различать «я» от другого, субъект от объекта, внутреннее от внешнего. Ему ничего не известно об иллюзиях пространства или времени, а следовательно, как постоянно подчёркивал Юнг, он живёт в трансперсональном и надиндивидуальном мире.

Однако по мере того, как младенец научается конструировать непреодолимый барьер между «я» и другим, между внутренним и внешним, он предаёт своё любящее и блаженное единство со вселенной и вместо этого центрирует свою идентичность, или тождественность, на личном организме. Он переходит от Наивысшего тождества со Всем к личностной тождественности, ограниченной его кожным покровом. Отсюда и знаменитое изречение Фрейда: «То эго-чувство, которое мы сейчас сознаём, таким образом, является лишь сокращённым остатком более широкого чувства — чувства, которое объяло в себе вселенную и выражало собою безраздельную связь эго с внешним миром».

Этот сдвиг в тождественности влечёт за собой целый набор непредвиденных последствий, ведь, будучи отождествлённым практически исключительно с личным организмом, младенец впервые в жизни сталкивается лицом к лицу с неминуемым страхом смерти. Он мучается от тревоги, а «тревога является неспособностью эго принять смерть». Коль скоро он отождествил своё, когда-то трансцендентное, «я» исключительно со своим организмом, смерть этого организма кажется ему тем, что уничтожит всю его самость. Перспектива подобного тотального искоренения для него невыносима.

Сдвиг в тождественности влечёт за собой целый набор непредвиденных последствий

Как следствие, младенец создаёт определённую фантазию-решение этой иллюзорной проблемы смерти. Это решение, в конечном счёте, кульминирует в том, что известно как эдипов проект. Эдипов проект лишь во вторую очередь представляет собой желание сексуально обладать матерью и убить отца, ибо первичная цель младенца в эдиповой ситуации — избавиться от смерти посредством становления своим собственным отцом. В своей инфантильной фантазии он воображает, будто способен обрести разновидность бессмертия путём зачатия самого себя. Сколь бы странно это ни звучало, не забывайте, что даже типичный взрослый может испытывать чувство, будто он может каким-то образом обмануть смерть, оставив после себя потомство — некую часть себя, которая «переживёт смерть». Таким образом, зачатие ребёнка может выглядеть как нечто, по крайней мере, прикасающееся к бессмертию — тем более в необузданной фантазии младенца.

Младенец, тем самым, в своей фантазии пытается себя зачать, стать своим собственным родителем и, таким образом, смягчить тревогу, связанную со смертью. И ко времени эдипова проекта фантазии ребёнка фокусируются вокруг генитальной зоны, как показывают здравый смысл и психоанализ детей и взрослых. Но ещё более важным является то, что либидо младенца также концентрируется в генитальной области, в значительной мере за счёт исключения всех других участков тела. Важно сказать, что «либидо» не значит «сексуальное или генитальное удовольствие». В своей чистой форме либидо — это попросту способность к общему телесному удовольствию, к трансцендентному блаженству, и в ранние младенческие годы оно равномерно распределяется по всем органам, поверхностям и активностям тела. Младенец участвует в трансцендентном блаженстве через любую область или деятельность своего тела.

Но под влиянием эдипова проекта либидо сконцентрировалось в одной лишь области гениталий, на что его побудили фантазии о преодолении смерти посредством телесного объединения с матерью. Либидо более не распространяется демократически по всему телу: отныне оно находится под гнётом тирании одной-единственной телесной части. И судьба этой тирании кульминирует в том, что известно под названием комплекса кастрации, ибо данный комплекс (в подробности которого мы здесь не будем вдаваться) вдребезги разбивает эдипов проект, но оставляет нетронутой генитальную организацию либидо. Эдипов проект продолжает следовать своим целям в иных формах фантазии, но само тело остаётся деформированным, причём его либидо, его трансцендентное блаженство, оказывается разбавлено и ограничено только лишь одной областью тела. Тело, если вкратце, остаётся изувеченным стеснениями и узлами инфантильных желаний. Эго начинает быть доминирующим элементом в сознании, а генитальное — доминирующим элементом тела и мира.

Взрослый имеет доступ к трансцендентному блаженству лишь посредством сексуальной разрядки — сокращения радости по сравнению с тем, что он испытывал в детстве

Так что получается, что среднестатистический взрослый имеет доступ к трансцендентному блаженству и экстазу только лишь посредством генитальной сексуальной разрядки — решительного и болезненного сокращения радости по сравнению с тем, что он испытывал в детстве. Как выразился Норман Браун, в младенчестве человек вкушает плоды древа жизни и знает, насколько это хорошо… и так никогда и не забывает об этом знании. Вот почему Фрейд, в конечном счёте, в отличие от Ференци, Райха и прочих, не считал, что полная генитальная разрядка является излечением от неврозов, ведь даже сама генитальная активность как таковая неизбежно становится источником конфликта. Это связано с тем, что неограниченное блаженство фрустрируется неизбежным ограничением его одним-единственным участком тела, выступающим в роли тирана. Но я вновь должен подчеркнуть, что «тирания генитальной организации» приводит не столько к самой генитальности, сколько к ограничению блаженства только лишь этой телесной областью.

Теперь же обратите внимание на то, что когда происходит ограничение трансцендентного блаженства генитальной областью, мы приходим к… первой основной чакре!³ Обратите здесь внимание на путь, пройденный первоначальным сознанием-блаженством, прежде чем оно пришло к этому первому основному узлу: от блаженного, трансцендентного, вневременно́го и, следовательно, извечного единства со всем явленным миром к частичному, раздробленному и чудовищно ограниченному эго-сознаванию, пытающемуся умыкнуть у генитальной тирании столько блаженства, сколько удастся. От космического тела к личному телу — или, точнее, только отдельной области личного тела! Это нормальное, но не естественное положение дел для обычного человека. Именно это положение дел кундалини-йога и стремится обратить вспять.

Даже на основе нашего короткого и упрощённого обсуждения Фрейда должно быть очевидно, что процессы, кульминирующие в эгоическом сознавании и исключающие другие области генитальности, не представляют собой одно-единственное событие или один-единственный шаг от космического тела к телу личному. Существует множество промежуточных стадий — уровней идентификации (или отождествления) — и диапазонов сознавания. Они включают в себя множество степеней проявления — от Наивысшего тождества до эгоической фантазии, — образуя то, что представляет собой кажущуюся иерархию узлов, или чакр. Здесь каждый всё более «низший» узел является ещё более ограничивающим и исключающим, чем предшествующий, причём весь процесс в итоге достигает своего апогея в эгоико-генитальной тирании.

Кундалини-йога, следовательно, предпринимает мудрые и осторожные шаги по обращению вспять этой тирании сознавания и блаженства, примерно пытаясь следовать порядку, обратному тому, в котором они были «завязаны», пока, наконец, сами чакры не окажутся растворены — то есть полностью «открыты», — а трансцендентное блаженство не вернётся к своему предыдущему и беспрепятственному состоянию. Состоянию, которое в сущности своей сходно с полиморфной свободой младенца. Но теперь оно передаётся посредством повзрослевшей и полностью развитой личности. Стало быть, мы должны акцентировать внимание на том, что этот процесс является возвращением к Источнику, а не в детство. На самом деле, именно генитальная организация обычного взрослого человека, поддерживаемая регрессивными фантазиями эдиповой природы, пытается избежать смерти и закрепиться в суррогате бессмертия. С другой стороны, жить в трансцендентном блаженстве, вневременно́м и извечном, значит лишить эдипов комплекс всяческой опоры, ведь это означает вкусить по новому, в зрелой и развитой форме, плод Древа жизни.

Цель кундалини-йоги, следовательно, состоит в освобождении трансцендентного блаженства (ананды) от ограничений и разбавлений и признании его в качестве чего-то безграничного, океанического, лишённого пределов во времени и пространстве. Каждое растворение узла, каждое «открытие» чакры представляет собой (и, на самом деле, ощущается как) возвращение трансцендентного блаженства в более океаническое и неограниченное состояние. Сам этот факт приводит к тому, что вначале кажется наиболее загадочным аспектом чакр: их кажущаяся локализация в определённых зонах тела. Даже Рамана Махарши, — который в иных вопросах не считал чакры реальными с точки зрения духовной садханы, — признавал, что определённые зоны тела, судя по всему, содержат различные степени «освобождённого» блаженства.

Определённые зоны тела, судя по всему, содержат различные степени «освобождённого» блаженства

Утверждение, что определённые чувства лучше всего содержатся в определённых зонах тела, не кажется фантастичным. Например, гениталии нормального взрослого содержат сексуальное блаженство в большей степени, чем ступни, и, сходным образом, прочие типы и степени чувствования, вибраций и энергий, по-видимому, наилучшим образом содержатся в различных областях тела, локализующихся вокруг специфических органов, поверхностей, нервных узлов и мышечных групп. Так, область живота, по всей видимости, содержит «витальное» блаженство, или жизненную силу; это действительно так ощущается, когда прорабатываешь эту чакру. Стало быть, и область груди, по-видимому, наилучшим образом содержит в себе и даже излучает любящее блаженство; область головы — интеллектуальное блаженство; сахасрара — последнее восхождение и трансцендентное блаженство.

Как мы сейчас увидим, для освобождения нет необходимости в том, чтобы сознание-блаженство путешествовало через данные конкретные центры, описываемые теорией кундалини. Дело лишь в том, что это одна из возможностей, особенно если кто-то сосредотачивается на соответствующих зонах и в соответствующей последовательности, предписываемой кундалини-йогой. В этой связи я не думаю, что нам следует приходить в замешательство по поводу отмечаемого факта, что сосредоточение на определённой области-чакре наряду с определёнными визуализациями может вызывать соответствующее чувство и энергию, которые наиболее хорошо отражены именно в этой конкретной области. Закройте глаза, сосредоточьтесь на области гениталий, визуализируйте двух людей, чувственно занимающихся любовью, и проверьте сами, сможет ли это не вызвать соответствующее чувство и энергию! Таким образом, Рамана мог бы сказать: «Если сосредоточиться на сахасраре, то нет сомнений в том, что за этим последует экстаз самадхи». В общем, локализация чакр является, по-видимому, одним из самоочевидных свойств, присущих этим формированиям.

В этом смысле неудивительно, что биоэнергетика — школа психотерапии, наиболее чувствительная к телесным ощущениям и энергиям, пусть даже в их личностных и нетрансцендентных формах, — утверждает, что различные чувства и познавания «расположены», или наиболее хорошо содержатся, в определённых, вполне конкретных сегментах тела: человек чувствует стабильность и заземлённость в ногах и ступнях (а не, скажем, в подбородке!); оргазмический экстаз в гениталиях; радость-жизненность-смех в животе; открытость-признание-любовь в груди; интеллект-прозрение в глазах и голове; духовность на макушке. Такое понимание, по сути, тождественно тому, что предлагается моделью кундалини, но оно, конечно же, лишено чуткости последней по отношению к степеням последовательной трансценденции, сопровождающей данные энергии, равно как и по отношению к их всё более «тонкому» характеру.

Посему я не считаю, что расположение чакр является чем-то таинственным. Они «есть», они «реальны», потому что (1) вы можете чувствовать определённые состояния, или модификации, блаженства и сознавания в каждой из основных чакр и (2) эти чувства, или энергии, попросту неуместны в других зонах тела, поскольку, к примеру, обычно вы не можете почувствовать оргазм в своей коленной чашечке.

Это, таким образом, и лежит в основе системы чакр, излагаемой с точки зрения чувств, вибраций или энергетики (праны, ци, руах, ки). Эти формы энергетики существуют, они «реальны». ­Или, точнее, они столь же реальны, сколь и любые другие чувства радости, ужаса или возбуждения, и в качестве своих подстанций они имеют определённые центры, органы, группы мышц, нервные узлы и, как считают некоторые исследователи, эндокринные железы. Но самое важное здесь — не локализация чакр, а формы сознания, которое выбирает эти регионы в качестве подходящих точек проявления.

Чакры расположены в определённых зонах или органах, но они не тождественны этим органам. Именно по этой причине кундалини-йога считает, что данные центры имеют отношение преимущественно к «тонкому телу» — то есть состояниям сознавания и блаженства, которые более не признают условных и иллюзорных границ между организмом и средой, а посему — едва ли могут быть окончательно локализованы «там» или «здесь». Просто в период перехода от личного тела к космическому человек в течение какого-то времени продолжает поддерживать старые и исключительные отношения со своим обособленным, личным телом. Поэтому во время тонких прозрений он, как правило, обнаруживает физические корреляты этих чакр в виде определенных подстанций в самом теле. Что до просветлённых мудрецов, то даже они ходят при помощи ног, едят при помощи рта, любят при помощи сердца и зачинают потомство при помощи гениталий. Эти «локализации» едва ли являются чем-то таинственным. Иначе говоря, для мудреца эти локализованные центры всё ещё остаются — не в качестве узлов, но в качестве уместных и функциональных узловых точек энергии.

Чакры расположены в определённых зонах или органах, но они не тождественны этим органам

Пока что мы увидели: чакры представляют собой определённые стадии в чём-то вроде духовного развития (шаги в освобождении трансцендентного блаженства), а также определённые локусы энергий в теле. Частый спор о существовании или несуществовании чакр — «реальны ли они?», — по-видимому, основывается ни на чём ином, как на попытке возвысить какое-то одно из свойств этих чакр над другими. Так, люди, считающие, что чакры представляют собой нечто чисто метафорическое, отрицают, что у них есть какие-либо физические корреляты в теле, ведь кажется, что подобное втягивало бы дух в «грязный мир материи». Такое опасение, однако, неоправданно, ведь дух и материя вообще никогда не были разделены. С другой стороны, те, кто утверждает, что чакры являются чем-то чисто физическим — то есть что они идентичны нервным сплетениям, а не связаны с ними — сразу же впадают в ошибку «простой локализации». Эта ошибка является любимым времяпрепровождением физиологов, которые испытывают глубочайшие трудности в связи с тем, что пытаются извлечь трансцендентное состояние сознания из деятельности той или иной эндокринной железы.

Я попытался показать, что оба эти взгляда дополняют друг друга. Тот факт, что чакры представляют собой нечто символическое, не мешает тому, что они связаны с определёнными участками тела; тот факт, что их более уместно переживать в определённых участках тела, не лишает их трансцендентного символизма.

Чакры, как мы видели, преимущественно связаны с кажущейся иерархией энергетики — включающей в себя вибрации, чувства, жизненную силу и блаженство. Естественно, что не все духовные системы или дисциплины подчёркивают этот аспект более высоких состояний сознания, предпочитая вместо этого подчёркивать и прорабатывать эквивалентные иерархии прозрения, или созерцательного погружения, или онтологического мировоззрения, или космологии, или сознавания — всё это не является чем-то ошибочным. Индуисты указывают на то, что сагуна-брахман «характеризуется» абсолютным бытием, сознанием и блаженством, а некоторые духовные системы и практики попросту подчёркивают и, как следствие, развивают какую-то одну из таких эквивалентных характеристик и их проявлений, предпочитая её другим. Так, тантры работают с сансарной иерархией узлов преимущественно в энергетических понятиях и состояниях; каббала работает с космологическими и онтологическими аспектами; буддисты делают акцент на осознавании и прозрении. Всё это примерно равноценные проявления главной истины, а именно: в кажущемся, или явленном, мире «бытие имеет градации; так же градации имеет и познавание», и как мы можем добавить, градации есть у энергетики и вибрационного блаженства. Что до духовной практики, все эти уважаемые традиции указывают на постепенное растворение стесняющих узлов, которые мы завязали в своём собственном сознании.

Если же вернуться конкретно к кундалини-йоге: многие исследователи, в некоторой степени знакомые с трудами Фрейда о сублимации, делают допущение, что кундалини-йога состоит из прогрессивной сублимации, или «толкания вверх», генитальной сексуальной энергии. Более того, некоторые исследователи выдвинули предположение, что в лабораторных экспериментах эта гипотеза будет подтверждена, так что, мол, наконец-то здесь мы сможем вынуть религиозного кролика из лабораторной шляпы. Будучи биохимиком по образованию, я всецело симпатизирую любым экспериментальным подвижкам в этом направлении, пускай мы и столкнёмся в таком случае с крайне непростой дилеммой, если физиологические тесты покажут, что определённые нейрональные или гормональные изменения и вправду наблюдаются по мере того, как медитация развивается через чакры к более высоким состояниям сознания. Сама же дилемма такова: является ли сознание результатом химических изменений, или же оно служит их причиной? Если последнее, то физиологические изменения совершенно не имеют значения в духовных устремлениях.

Но эта физиологическая линия рассуждений привела некоторых людей к выводу, что энергию более высокого сознания можно объяснить с точки зрения сублимированной генитальной сексуальной энергии. Не будем обращать внимание на то, что, согласно теории, генитальная сексуальность не может быть сублимирована (только лишь прегенитальные организации предоставляют резервуар либидо, питающий процессы сублимации), скажу лишь, что сам я считаю, что мы должны сделать обратный вывод. Как я попытался объяснить, генитальная сексуальность является стеснением и ограничением более высокого сознания, и кундалини-йога пытается обратить вспять именно это положение дел. Так что обычному наблюдателю или исследователю кажется, что сексуальная энергия преобразуется в более высокие состояния сознания, — однако реальность прямо противоположна: более высокое сознание освобождается от своей хронической стеснённости «более низкими» (то есть ограниченными и связанными) формами сознавания и энергетики. Богосознание не является сублимированной сексуальностью; сексуальность является вытесненным Богосознанием.

Богосознание не является сублимированной сексуальностью; сексуальность является вытесненным Богосознанием

В общем, я считаю справедливым вывод, что каждая чакра представляет собой как соответствующий центр в теле, так и определённую стадию в некотором типе духовного развития. Я говорю о «типе» духовного развития, поскольку в самих классических традициях (особенно тибетском буддизме) есть достаточно свидетельств в пользу того, что кундалини-йога является частичным, пускай и достоверным, подходом даже применительно к энергетике более высокого сознания. Он, как правило, игнорирует — вследствие своего исключительного акцента на восходящем потоке кундалини — в равной степени важные «нисходящие» потоки. Более того, даже сами индуисты обычно признают, что за исключением своего высшего проявления кундалини-шакти является феноменом только лишь тонкого тела. Хатха-йога занимается грубым телом, кундалини — тонким телом, но именно джняна-йога занимается основополагающей реальностью причинного тела. Джняна-йога веданты, дзогчен и махамудра ваджраяны, чжи гуань и сикантадза дзен-буддизма — все они попросту заключаются в исследовании посредством наличествующего в настоящем сознавания любого узла, возникающего в сознании, приводя к постижению его пустотности, или отсутствия у него самосущей природы, тем самым освобождаясь от бремени его распутывания.

Таким образом, мы возвращаемся к парадоксу, с которого началась эта статья: чакры и вправду видятся чем-то существующим; чакры действительно являются узлами. Но сами узлы — иллюзорны. Ничто их изначально не ограничивает. Однако до тех пор, пока мы этого не поймём, кажется, что они ограничивают. Тем не менее, теория кундалини, с её проницательным пониманием этих загадочных узлов, предлагает проверенные, мудрые и мощные рекомендации по обретению прозрения в их отношении, чтобы человек мог наконец-то пробудиться, словно ото сна, и увидеть, что космос — это его собственное тело, а солнце — его собственное солнечное «я».