Перевод интервью выполнен Анной Зеликовой и Олегом Бочарниковым специально для журнала «Эрос и Космос». С оригиналом, впервые увидевшим свет в 2003 году, можно познакомиться по ссылке.
Боб Олсон: Где и когда вы родились?
А. Х. Алмаас: Я родился в Кувейте в 1944 году. Точная дата неизвестна, поскольку записи в это время в Кувейте не велись и люди не праздновали дни рождения.
Б.О.: Какое образование вы получили?
А.Х.А.: В основном в области естественных наук. Я получил степень бакалавра по физике и математике, закончил магистратуру по физике и ушел из докторантуры примерно в то же время, когда должен был написать диссертацию. Несколько лет спустя я получил степень PhD по психологии со специализацией в райхианской терапии. В психологической и психоаналитической сфере я почти целиком самоучка.
Б.О.: Как женитьба и появление детей повлияли на ваше духовное развитие?
А.Х.А.: Трудно сказать. Я склонен воспринимать брак и семью как место для воплощения плодов учения, а не как пространство для самой учебы — хотя последнее тоже неизбежно происходит. Я знаю, что моя главная задача — делать свою работу, развивать ее и передавать другим. Это всегда приоритетнее брака, семьи и детей. Когда дело касается работы, я хочу приносить ученикам не меньше пользы, чем собственной семье. Когда дело касается работы, члены моей семьи — это просто еще одни представители человеческого рода. Кто получит мою помощь, определяется моей готовностью и приверженностью работе, а не семейными узами.
Я также рассматриваю брак и семью как выражение того, что я обычный член человеческого рода. Это часть полноценной жизни и плодов внутренней работы. Духовное развитие приносит множество плодов. Один из важных аспектов — умение быть полноценным членом общества. Это развитие выражается в отношениях с другими людьми, в которые мы привносим всю полноту внутренней работы.
Конечно, научиться быть с другим человеком — это одно из главных испытаний в решении личных проблем и развитии качеств, важных для личной зрелости. Это выражение принципа «быть в миру, но не от мира сего». В этом смысле брак и близкие отношения сильно повлияли на мое развитие, но не на то, как я воспринимаю эти жизненные ситуации. Я был женат дважды — один раз до того, как стать духовным учителем, и один раз после. Для меня очевидно, каким разным я был в этих отношениях.
Научиться быть с другим человеком — это одно из главных испытаний в решении личных проблем
Б.О.: Что вы узнали от своих родителей и родственников о религии и духовности?
А.Х.А.: Моя мать религиозна и происходит из семьи религиозных авторитетов, которая была очень влиятельна в одной мусульманской общине на Ближнем Востоке. Ее отец и дядя принадлежали к этой линии, но имели вполне очевидные духовные ценности и наклонности. Некоторые их предки были тесно связаны с известными суфиями. Сами они не были суфиями, но выработали некоторые поистине духовные качества. Моя мать религиозна, но религиозна в духе старых традиционных исламских ценностей, которые включают терпимость, доброту, человечность, щедрость и открытость. Мой отец, напротив, был светским человеком. Он верил в Бога, но не вел религиозной или духовной жизни.
В целом я был свободен сам выбирать отношение к религии. Никто не принуждал меня становиться религиозным или атеистом, но религиозные учения и духовные взгляды присутствовали в окружающей среде и в характере людей. В подростковом возрасте я был светским человеком. Мой интерес к истине побудил меня обратиться к естественным наукам как к способу выяснить, что реально в этом мире. Я думаю, что это прямое влияние открытости моих родителей. Отсутствие давления дало мне свободу искать свой путь без принуждения или идеологической обработки.
У меня не было выраженных духовных или религиозных предпочтений до второго десятка лет, но задним числом я понимаю, что имел множество духовных переживаний и склонностей, которые я просто не считал таковыми — они были для меня обычным способом жить. Лишь много позже я понял, что эти переживания для большинства людей нехарактерны. Другими словами, качество бытия в моей семье и сочетание религиозных и светских влияний создали среду, в которой присутствовали духовная близость и глубина, и никто не считал это чем-то необычным или странным. Я думаю, что это повлияло на мое понимание того, что духовная реализация является частью неотъемлемого человеческого потенциала, и что духовность не нужно отделять от простого существования в мире. Это также научило меня, что духовность не обязательно должна быть связана с конкретной верой или учением — это естественная часть человеческого бытия. Именно это лежит в основе понимания моего принципа «быть в миру, но не от мира сего» — гораздо больше, чем прямые суфийские наставления, о которых я ничего не знал до взрослого возраста. В детстве никто не передавал мне суфийские учения напрямую, и я не интересовался духовными вопросами до тех пор, пока не стал взрослым.
Б.О.: Какую профессию хотели для вас родители?
А.Х.А.: У них не было на этот счет никаких планов. Отец был рад, что я решил заниматься естественными науками, но они оба были просто-напросто довольны, что я хорошо справляюсь с учебой — неважно, что конкретно я изучал. Я думаю, что это было частью общей культуры в Кувейте того времени. Вместо расчетливого планирования будущей карьеры была вера, что все так или иначе сложится хорошо, если помочь человеку выработать правильный характер. Сам я собирался стать ученым, и только незадолго до 30 лет понял, что же стояло за этим намерением: любовь к истине и желание познать природу реальности настолько объективно, насколько это возможно.
Б.О.: Почему вы изучали физику, а затем оставили ее ради исследования внутренней реальности?
А.Х.А.: Я изучал физику, потому что мне было интересно узнать и понять Вселенную. Мне нравилось изучать реальность любым способом еще в юном возрасте, и я ценил красоту и математическую точность науки. Мне не только нравились, но и неплохо давались эти занятия.
Когда мне было почти 30 и я работал над диссертацией в Радиационной лаборатории в Беркли, я понял, что по-настоящему меня влекли те аспекты природы Вселенной, к которым наука доступа не имела. Примерно в это же время я осознал, что представляет собой типичный ученый, и понял, что не хочу становиться таким человеком — сосредоточенным на интеллекте за счет других качеств и способностей человеческого существа. Я увидел, что истина, которую я искал, не зная этого явно, была онтологической и метафизической основой существования. Следующие несколько лет мой интерес к науке убывал, а желание исследовать внутренние пути опыта — возрастало. Это была радикальная перемена, и мне пришлось испытать много тревоги и беспокойства по этому поводу. Я не стремился к этому превращению — оно произошло само по себе. Я никогда не воспринимал это как обесценивание науки, потому что все еще интересуюсь ею и ценю те блага, которые она приносит человечеству. Я просто обнаружил, что это не тот путь, который позволит мне исполнить свою судьбу.
Б.О.: Как вы считаете, почему алмазный подход «выбрал» проявиться именно через вас?
А.Х.А.: Трудно сказать почему, и я всегда задавался тем же вопросом. Я никогда не считал себя особенным и вообще не сталкивался с духовными учениями и практиками в детском возрасте. Лучший ответ, который приходит мне в голову: я просто оказался в нужном месте в нужное время, чтобы он мог проявиться. Я думаю, тот факт, что я вырос в традиционной, но открытой культуре, в безопасной, любящей и человечной атмосфере (быстро исчезающей с нашей планеты), которая дала мне понимание глубинных духовных ценностей и реальности, а также некую связь с ней; вдобавок научная подготовка и связанная с этим дисциплина ума — всё это сделало меня относительно подходящим проводником данного учения. Кроме того, тот факт, что я вырос в традиционной культуре, которая безоговорочно ценит духовные ценности, но провел взрослые годы в западном мире в авангарде светских, научных и технологических достижений, похоже, дал мне своего рода открытость, податливость и способность воспринимать и ценить точное, но основанное на внутреннем опыте учение алмазного подхода. Также думаю, что знакомство и участие в развитии терапии психологического роста в шестидесятых и семидесятых стало еще одной частью подготовки.
Как будто сам Абсолют наделил мою индивидуальную душу судьбой получить и распространить это учение. Он подготовил и взрастил мою душу специально для этой цели: ставил в такие ситуации, чтобы сделать подходящим сосудом для учения, которое воплощает древнюю мудрость, но при этом выражено в актуальной форме для постмодернистской западной секулярной научной культуры. В моей предыстории оба компонента сочетаются в некотором равновесии, которое кажется мне необходимым для появления алмазного подхода. Сам лично я не создавал этих условий и даже не понимал, что происходит — я обнаружил это только постфактум, как озарение о моей разворачивающейся судьбе. Могут быть и другие факторы, которых я в данный момент не осознаю. Важно отметить, что одна из функций того, кто служит проводником учения — быть подопытным кроликом для этого нового пути, испытать его и исследовать. Это скорее ответственность, чем привилегия, но я беру ее на себя с благодарностью, поскольку она дарит мне действенный способ служить другим.
Б.О.: Что вы думаете о состоянии, в котором сейчас находится мир?
А.Х.А.: Я не склонен считать, что мир сейчас как-то особенно хорош или плох. Думаю, он не хуже и не лучше того, каким был 40 лет назад. И когда я изучаю историю, мне кажется, что мы стали материально богаче, чем в древние времена, но психологически остались примерно на том же уровне. Думаю, мир стал более образованным, он больше уважает человеческие права и ценности в глобальном масштабе, но отдельные люди, в целом, не далеко шагнули вперед. Я не могу сказать, что люди стали хуже по своим человеческим свойствам: думаю, они остались такими же. Это смесь любви и ненависти, нежности и насилия, щедрости и жадности, ума и глупости. Взаимодополняющие противоположности по-прежнему с нами, как и с древним человечеством, и баланс между ними претерпевает лишь незначительные изменения, смещается слегка вверх или вниз.
Я думаю, в целом можно говорить о небольшом движении вперед из-за улучшения материальных условий и развития образования — но это лишь маленький шаг, и могут пройти тысячи лет, прежде чем он приведет к существенным глобальным переменам. Я не склонен ни к апокалиптическим взглядам, ни к мессианизму — думаю, обе эти тенденции отражают несбалансированность ума. Я знаю, что большинство людей склонны к той или иной стороне, но лично меня эта полярность не привлекает и не интересует. Мы остаемся в настоящем и вынуждены решать, что каждый из нас может сделать для себя и для мира — с простой и человечной точки зрения, без стремления считать себя или свое время уникальным.
Б.О.: Свидетельствует ли состояние мира о присутствии любящего и разумного Духа?
А.Х.А.: Я не знаю, что стоит за сегодняшним состоянием мира, но уверен, что происходящие события, как и Вселенная в целом, зависят не только от людей. Если бы это действительно было так, мы бы не выжили: наше несбалансированное животное начало привело бы нас к уничтожению.
При взгляде на мир с точки зрения духовной реализации становится понятно, что Вселенная — иная форма духа, проявление или тело «Бога». Всё происходящее — не более чем морфогенетическая трансформация этого проявления. В конечном счете мы не создаем, а лишь служим сосудами, через которые дух являет свое существование. Поскольку эта духовная основа и природа по своей сути добра, чиста и склонна к самораскрытию, я в целом оптимистически смотрю на развитие Вселенной. Что бы ни произошло — неважно, назовем мы это плохим или хорошим — все происходит так, как пожелает этот Разум.
Это не освобождает нас от личной ответственности, ведь мы — сосуды, через которые являет себе многое из происходящего: наше счастье и реализация состоят в служении этому духовному сознанию. Служить ему — значит быть подходящим проводником, через который совершенные качества любви, мира, ясности и так далее могли бы проявиться и действовать в мире.
Б.О.: У вас есть хобби или любимые занятия?
А.Х.А.: Нет. Я люблю реальность и с радостью ее проживаю. Все, что я делаю, по сути своей — исследование реальности, ее проживание и проявление. Неважно, что именно я делаю и как провожу время: главное — способствовать реализации истины, которую я осознаю.
Это не означает, что я не получаю удовольствие от простых вещей: это не так, и некоторые занятия приносят мне больше радости, чем другие. Я наслаждаюсь природой, людьми, красотой, фильмами, плаванием, едой и так далее — но ничто из этого не является хобби. Это всего лишь некоторые внешние проявления моей каждодневной личной жизни. Что действительно важно — находиться в контакте с сердцем жизни, внутренней истинной природой, суть которой есть покой, великолепие, ясность и лучезарность.
Что действительно важно — находиться в контакте с сердцем жизни, внутренней истинной природой, суть которой есть покой, великолепие, ясность и лучезарность
Б.О.: Как родители относятся к вашему учению?
А.Х.А.: Отец был расстроен, что я оставил науку, но перед смертью преодолел свое разочарование, когда осознал, что я живу хорошей жизнью. Он просто хотел убедиться, что я не потерплю неудачу и смогу позаботиться о себе. В юности его встречи с суфиями были не очень удачными, и в результате он решил, что многие из них суеверны или занимаются шарлатанством, поэтому он был обеспокоен моей вовлеченностью в мистические учения. Но когда увидел, что я по-прежнему практичный и разумный человек и могу за себя постоять, он был вполне доволен моими занятиями — хотя и не имел подробного представления о том, чем именно я занимаюсь.
Мать рада, что я счастлив в том, что делаю. Она не слишком хорошо знает, в чем конкретно заключается мое учение — кроме того, что оно касается духовной природы. Иногда она заявляет, что я должен быть более религиозным, но в целом верит, что мои занятия приносят благо. Кажется, ее больше заботит, как я лично чувствую и проявляю себя, а не то, чему я учу. Насколько я могу судить, ей нравится происходящее, и у нас очень хорошие отношения.
Б.О.: Вы когда-нибудь злитесь? Если да, как изменились проявления вашего гнева с тех пор, как вы начали свое внутреннее путешествие?
А.Х.А.: Иногда я злюсь. В прошлом меня нелегко было вывести из себя, и мне было сложнее осознавать или выражать свой гнев. Но я никогда не был так уж сильно гневлив. Разница вот в чем: сейчас, когда приходит гнев, он обычно сильный и пламенный, и меня не заботит осуждение со стороны. Я склонен проявлять гнев, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки, когда нет другого способа это сделать. Он легко и быстро превращается в некое чувство силы. Обычно он быстро и бесследно исчезает, оставляя после себя, к моему удивлению, лишь чувство мира и удовлетворения.
Б.О.: Как изменилась ваша сексуальная жизнь с тех пор, как вы начали свое внутреннее путешествие?
А.Х.А.: Она стала более глубокой, насыщенной, интимной, тонкой и приносит больше удовлетворения. Сексуальная энергия стала гораздо более доступной, ее не сдерживают былые ограничения. Сексуальный опыт и ощущения изменились так, как я не мог себе представить. Сексуальная жизнь — на самом деле, один из важных путей, через которые проявляется человеческая зрелость. Когда зрелость углубляется и расширяется, развивается и сексуальность, открывая новые горизонты опыта и взаимодействия. Иными словами, духовная свобода и реализация освобождают сексуальность и преображают ее. Она также постоянно меняется и развивается, даря новые возможности существования.
Но в то же время я никогда не расценивал свою сексуальную жизнь в качестве способа духовного развития. Все ровно наоборот. Это лишь один из способов, через которые духовная реализация проявляет себя, давая абсолюту возможность испытать некоторые из его восхитительных возможностей.
Б.О.: Если вы сидите рядом с кем-то в самолете, и вас спрашивают, чем вы занимаетесь, что вы обычно отвечаете? (Помню, однажды вы сказали, что пишете кулинарные книги).
А.Х.А.: Зависит от ситуации и от человека. Если со мной просто пытаются завязать светскую беседу, я могу ответить что угодно. Например, что я исследователь человеческой природы, торговец сознанием, ученый, специалист по человеческому развитию — и так далее. Если собеседник действительно заинтересован, я могу подробнее рассказать о своей работе — так, чтобы человек меня понял. В большинстве подобных ситуаций люди просто пытаются завязать разговор, проявить вежливость, или чувствуют себя одиноко и нуждаются в компании. Я всегда отвечаю — и не только на буквальные вопросы. Не помню, чтобы я упоминал кулинарные книги. Иногда я называю себя писателем или говорю что-нибудь провокационное, чтобы просто завязать теплую и живую беседу… Однако на публике я предпочитаю не выпячивать свою личность и держу ее при себе, если в этом нет реальной цели и необходимости. Я, как правило, не нуждаюсь в разговорах, и по темпераменту не такой уж общительный. Поэтому иногда я сознательно отвечаю тем или иным образом, чтобы не вовлекаться в светское общение.
Б.О.: Почему вы переехали в США, и как жизнь в этой стране на вас повлияла?
А.Х.А.: Я приехал сюда, чтобы поступить в колледж. Я учился в Калифорнийском университете в Беркли, где изучал математику и физику. У меня была стипендия от министерства образования Кувейта.
Жизнь в США в основном повлияла на меня благодаря образованию и знакомству с современной западной культурой. К этому моменту я очень хорошо осознаю последствия постмодернизма, пользуюсь преимуществами науки и технологии, а также плодами процветания, открытости и свободы в условиях демократии и свободной рыночной экономики. Алмазный подход мог появится только в секулярном и свободном обществе — таком, как в Соединенных Штатах. Жизнь в этой стране завершила подготовку моей души к исполнению индивидуальной судьбы — быть проводником, двигателем и служителем Абсолюта, как он проявляется в учении алмазного подхода.
Поэтому я благодарен и родине, и стране, в которой живу сейчас, как за себя лично, так и за исполнение моей судьбы в формулировании и реализации алмазного подхода.
Б.О.: Какие основные внешние события и внутренние переживания на вас повлияли?
А.Х.А.: Что касается внешних событий — в первую очередь полиомиелит, которым я заболел в два года. Это вызвало уязвимость и физическую зависимость от других, что помогло мне стать чувствительным к социальным отношениям, но также сделало внутренне автономным. Мне пришлось обратиться внутрь себя, чтобы ощутить жизнь. Необходимость использовать костыль для ходьбы повлияла на мое тело, так что я уже не мог игнорировать свои внутренние ощущения. Это помогло мне выработать чувствительность и активную внутреннюю жизнь, которая не зависит от внешних ситуаций. Полиомиелит ограничил мои физические и социальные возможности, но также позволил развить некоторые внутренние сильные стороны.
Второе событие произошло, когда я учился в колледже — мне было чуть больше двадцати. Я попал в дорожную аварию и некоторое время находился в госпитале в критическом состоянии. В момент аварии я покинул свое тело, но это не было обычным внетелесным переживанием. Скорее я сразу увидел себя внутри Абсолюта, осознал себя воплощением того, что позже получило название алмазного руководства — ограненного бриллианта, сияющего светом и присутствием, который содержит все качества истинной природы. Вскоре я утратил это восприятие — сохранилась только беззаботная базовая вера, что жизнь и существование проникнуты добром и что всё сложится хорошо. Позже мне понадобилось несколько лет внутренней работы, чтобы восстановить память об этом опыте как часть процесса интеграции алмазного руководства.
Это было настоящим проживанием заново, как будто я снова прохожу через тот же опыт, что помогло мне понять многие последующие события. Сейчас я воспринимаю эту аварию как поворотный момент, после которого я перешел от внешнего к внутреннему изучению Вселенной. Это произошло не как мгновенное преобразование, а как постепенный процесс открытия, связанный с накоплением систематического корпуса знаний.
Но я думаю, что ни одно из этих событий не смогло бы так на меня повлиять, если бы я не получил настоящую заботу и любовь от моих родителей и семьи в раннем детстве. Хотя ребенком я столкнулся с полиомиелитом и был близок к смерти, несмотря на различные психологические сложности и конфликты в семейных отношениях, любовь и забота всегда были имплицитной частью атмосферы, в которой выросли я и мои братья и сестры. Думаю, это повлияло на меня сильнее всего — сначала прямо и неосознанно, и позднее, когда я начал четко осознавать их роль в моем личном путешествии.
Другим событием, сильно повлиявшим на меня, был переезд в США из Кувейта, когда мне было восемнадцать. Это привело к объединению ценностей традиционных культур и современности в моем сознании, которое проявилось в своевременной интеграции, неотделимой от интеграции, происходящей со зрелым человеком в алмазном подходе.
Еще одно событие — встреча с моей подругой Карен Джонсон и то, каким невероятным образом развивалась наша дружба, духовная дружба, ставшая инструментом для развития алмазного подхода.
Если говорить о внутреннем опыте, важным было осознание себя воплощением алмазного руководства в тот момент дорожной аварии. Я думаю, этот опыт остался запечатлен на глубине моего сознания, медленно, но неуклонно продолжал раскрывать природу и функционирование алмазного руководства, методично и постепенно открываясь в мельчайших подробностях. Алмазный подход появился в основном этим путем. Алмазное руководство не проявилось сразу целиком, оно работало над становлением учения алмазного подхода через раскрытие моей души и углубление реализации истинной природы в ее различных качествах и измерениях. Поэтому я обычно говорю, что в одиночку я не бы не смог создать алмазный подход. Его мне показало алмазное руководство, вестник Абсолюта и его разумное руководство, созданное для того, чтобы открыть сокровища и предельную таинственность бытия.
Другим опытом стало понимание истинной природы как присутствия. Я знал о концепции Сущности и истинной природы, но не знал, что они — присутствие, а также не знал, что это такое. Поэтому осознание того, чем я являюсь в качестве присутствующего сознания и восприятия, было необратимым и навсегда сделало доступной внутреннюю реальность. С этого начался настоящий процесс внутреннего раскрытия и зарождения алмазного подхода.
За этим последовало множество трансформирующих переживаний, все глубже и проникновеннее. Одним из них стала реализация точки света и присутствия, которая со всей достоверностью опыта сместила мою идентичность в сферу духа. Другим было открытие личной Сущности, бесценной жемчужины, которое сделало возможным для меня признание важности и природы человеческой зрелости, а также осознание ее отношения к духовной реализации и интеграции в повседневную жизнь. Еще одним важным опытом, перешедшим в длительную и углубляющуюся реализацию, было переживания себя Абсолютом, тем, чем я являюсь в предельном смысле; понимание его трансцендентности любым явлениям, его имманентности как тела божественного и воплощения в тотальном человеческом бытии в мире. Открытие Абсолюта стало моментом, когда я понял, чего искало мое сердце, когда наступило молчаливое счастье возвращения домой.
Другим переживанием было узнавание и понимание души. Это провело к раскрытию ее знания и потенциала, ее интеграции в абсолютную трансцендентную мистерию, которую я описываю в «Путешествии сквозь лучезарную ночь». Происходило бесчисленное множество переживаний, открытий и реализаций, каждое из них вело меня к пониманию сущности того или иного традиционного учения. На каждом этапе я ощущал себя столь свободным и счастливым, что готов был в тот момент умереть с чувством тотального удовлетворения и свершения. О каждом из этих опытов можно написать книгу, однако настоящая реализация состоит в понимании, что важен не сам опыт, а трансформация и освобождение, которые приходят вместе с ним. Эти переживания являются алхимическим пресуществлением души и постоянно пребывают в абсолютной природе. Со временем я увидел, что этот путь является путем созревания.
Мы не должны думать, что это все, на что способен человек. Просветление и реализация необходимы для освобождения. Но человеческий потенциал простирается далеко за пределы этого, туда, где освобождение позволяет свободе достичь тех реальностей опыта и восприятия, а также способов быть и действовать, о которых обычно не говорят в различных учениях. Они составляют внутреннюю жизнью зрелого человека, который интегрировал внутренний путь.
Б.О.: Кто в вашей жизни являлся для вас формальными и неформальными учителями? Как они на вас повлияли?
А.Х.А.: Я уже рассказывал об этом во введении к «Путешествию сквозь лучезарную ночь». Многие люди стали моими учителями, очень мне помогли, и я им глубоко благодарен. Однако моим главным учителем всегда была истинная природа, моя собственная сущностная природа, особенно алмазное руководство, ставшее для меня вестником и проводником.
Б.О.: Кто ваши учителя сейчас?
А.Х.А.: Когда вы устойчиво и уверенно осознаете себя как истинную природу, во всем ее великолепии и красоте, вам больше не нужны учителя. В этом больше нет смысла. Я был в нетипичной ситуации, когда понял, что процесс моего созревания происходил не только для меня, но развивался в основном как проводник для развития и передачи алмазного подхода. Формальное и непрерывное обучение у учителя ограничило бы эту функцию или же, по крайней мере, не позволило ей следовать своей логике и темпу развития. Каждая жизненная ситуация и каждый человек являются источником знания. Я продолжаю учиться через общение с разными учителями и учениями, не признавая никого своим учителем. У меня также много близких друзей, с которыми я разговариваю и обмениваюсь идеями, продолжаю исследование и обучение в целом.
Кроме того, в последнее время я занят не работой над собой, которая в любом случае продолжается, а служением абсолютной природе через то, что я ей являюсь и проживаю ее посреди мира. Это означает быть этой тайной и проявлять ее очаровывающее свечение.
Б.О.: Сожалеете ли вы о чем-то в своей жизни?
А.Х.А.: Сожалений нет. Есть печаль из-за ошибок, которые я совершил в моменты, когда не мог поступить иначе. Эта печаль в основном из-за действий, которые принесли боль и страдание другим. Когда я вспоминаю эти действия, я чувствую печаль, но человека, который действительно совершил их, больше не существует. Сейчас я им не являюсь. Относительно моего жизненного пути у меня нет сожалений и их быть не может. Уже некоторое время я осознаю, что мою жизнь ведет нечто более глубокое и фундаментальное, чем мой индивидуальный ум, и это находит многочисленные подтверждения. В более глубинном смысле я переживаю и осознаю себя абсолютной природой, а как может Абсолют, трансцендентный всему, иметь сожаления?
Б.О.: Каково это быть Хамидом?
А.Х.А.: Это то, что вы видите и не то, что вы видите. То, что вы видите, это Хамид, обычный, добродушный человек, который любит людей и наслаждается жизнью, открытиями и бытием. У него есть свои заботы и обычные мирские интересы и удовольствия. У него есть свои ограничения, с которыми приходится мириться, как и всем людям. Однако в сердце этого обычного человека, его переживания себя, нет образа себя и нет постоянной внутренней формы. Этого не видит никто, кроме тех, кто глубинно знают это из своего опыта, тех, кто покинул обычный мир, но все еще живет в нем. Прежде чем иметь возможность заметить, понять, даже оценить такую внутреннюю жизнь, необходимо осознать Абсолют. Об этом невозможно говорить ни с кем, кроме тех, кто уже приблизился к этому опыту и может его замечать, поэтому я никогда этому не учу. Каково это быть тем, что не похоже ни на что известное в известном мире? Отчасти это незаметно из-за того, что это невозможно вообразить. Истоком этого состояния является отрешенность, происходящая от пребывания Абсолютом, поэтому в нем нет беспокойства о реализации и внутренних состояниях в целом.
Б.О.: Почему для ваших книг вы взяли псевдоним А. Х. Алмаас?
А.Х.А.: Когда я впервые захотел опубликовать книгу «Сущность и эликсир просветления», ее издатель Вайзер посчитал, что мое имя звучит как слишком суфийское, а суфийская литература не была тогда популярна. Это совпало с моим собственным настроением в тот момент, потому что, с одной стороны, я хотел сохранить анонимность, так как ценил свою приватность, с другой, я понимал, что источником учения было алмазное руководство, а не я как личность. Мой друг Хамид Кабазар придумал это имя, А. Х. Алмаас. Мне оно понравилось, потому что инициалы обозначали мое имя, а «алмаас» на арабском и других языках означает алмаз. Таким образом, это имя выражает правду того, что человек, А. Хамид Али, является проводником для внутреннего источника, алмазного сознания.
Б.О.: Как вам удается успевать быть мужем, отцом, духовным учителем и при этом написать дюжину оригинальных и глубоких книг?
А.Х.А.: Во-первых, я не столь много времени уделял отцовству, я организовал свою жизнь так, чтобы у меня была возможность фокусироваться на работе, а там есть много учеников, которым нужна забота, так же, как и моим детям. Я устроил свою жизнь так, чтобы поддерживать свое функционирование для распространения алмазного подхода. Все остальное либо поддерживает эту функцию, либо является малозначительным для моей жизни. Такая ясность и фокус, посвящение себя истине, создают большое количество времени, так как оно не тратится на многие вещи, которые не являются необходимыми или полезными. Все это — часть становления зрелым взрослым человеком в смысле внутреннего пути. Поэтому у меня нет хобби. Большинство людей теряет время на внутреннее блуждание и реактивность или же на внешние интересы, которые не служат предельной истине. Мне просто неинтересны эти внутренние и внешние вещи. Даже мои каникулы и время отдыха, развлечения и социализации служат поддержкой в служении истине. Тем не менее, все это естественно и приносит удовольствие, это то, что я хочу и предпочитаю делать. Так что у меня нет чувства внутреннего принуждения. При условии настоящей зрелости реализации нет разницы между тем, что человек хочет делать, и служением истине. Существует тотальная гармония между одним и другим, как будто это два способа говорить об одном и том же.
Однако то, как организована моя жизнь и ее обстоятельства, — изменчивый процесс. Она все время меняется по мере того, как случаются разные события, мое тело стареет, меняется мир, продолжается реализация и открываются новые возможности, а работа и школа развиваются и растут. Также я сознаю ограниченность времени, собственные ограничения, ограничения моей ситуации, и я всегда должен использовать свой разум, чтобы делать то, что я могу, и не планировать больше того.
Думаю, ощущение того, что времени достаточно, подкрепляется сознаванием вневременности реальности. Вневременность дает ощущение и чувство просторности времени, которое психологически или субъективно ощущается как отсутствие суетливого времени. Это, а также зрелое признание ограничений обыденного времени стали интегрированы в эффективное функционирование и жизнь. На самом деле, настоящий трюк состоит не в том, чтобы найти время на упомянутые вами вещи, а в том, чтобы иметь достаточно пустого пространства и времени для новых открытий, которые развивают и обогащают учение.
Б.О.: Какие у вас личные и профессиональные цели на будущее?
А.Х.А.: У меня нет личных или профессиональных целей на будущее. Я обычно не ставлю себе цели. Я просто делаю то, что необходимо делать, и события разворачиваются своим чередом. Кто я такой, чтобы знать, что случится в будущем! Моя судьба в том, чтобы принести в мир алмазный подход, и это происходит. Я продолжу делать это любым способом, который будет эффективным и реалистичным. Я уже давно понял, что у меня больше нет собственных целей и амбиций. Моя главная цель была в том, чтобы открыть секрет существования, после нее не возникли никакие новые цели.
Остались лишь сиюминутные цели, вроде планирования ужина с другом через пару дней или же организация поездки в отпуск через несколько месяцев и тому подобное. Но нет целей в том смысле, как мы обычно их понимаем. Моя жизнь в основном в этом моменте, а чего еще хотеть, когда у тебя есть реальность. Более того, служение не требует постановки целей на будущее, так как у него есть своя разумность и логика. Это спонтанный поток истинной природы в конкретных жизненных обстоятельствах. И безоговорочное доверие тому, что этого интеллекта достаточно для того, чтобы прийти туда, куда нужно.
Б.О.: Знаете ли вы кого-либо из просветленных людей, живущих сегодня на планете? Являетесь ли вы сами просветленным? Ожидаете ли вы, что станете им?
А.Х.А.: Я редко обращаюсь к идее просветления, потому что использую это понятие в техническом смысле. Я не имею в виду всего лишь опыт переживания истинной природы, осознания истинной природы или даже реализации и пребывания в истинной природе, будь то недвойственный или иной. Многие люди, включая различных учителей, используют этот термин в таких значениях. Если мы используем его так, тогда, конечно же, я просветлен и многие люди в нашей школе тоже являются просветленными. Именно поэтому я обычно использую понятие реализации, которое отличаю от просветления, несмотря на то, что, как я знаю, многие мои учителя используют эти термины как взаимозаменяемые.
Под реализацией я имею в виду способность пребывать в истинной природе, осознавать ее и быть истинной природой. Так как истинная природа имеет множество измерений, тонких граней, существуют разные степени и уровни реализации. Также, из-за того, что есть множество степеней полноты реализации или способности пребывать в истинной природе, существуют разные уровни реализации. Поэтому реализация может развиваться, становиться более зрелой, проявляя истинную природу тонкими, глубокими и более тотальными способами, завершаясь в полноценной способности к устойчивому пребыванию. Я имею в виду, что человек может достигнуть определенной степени реализации, но все еще иметь некоторые темные места, проблемы, личную или историческую обусловленность, или же потенциал их проявления.
Когда реализация становится полной и постоянной, это я называю просветлением. У него тоже есть две стороны. Одна состоит в том, что больше нет омрачений или же потенциала их возникновения. Больше нет проблем, нет внутреннего недостатка ясности и нет внутренних ограничений собственного опыта. Другая состоит в полном и постоянном осознании тотальности истинной природы, во всех ее тонкостях и измерениях, в тотальной свободе ее проявления любым необходимым образом. Вместе они означают постоянное проживание в полноте реального мира, без привязки к какому-либо учению или перспективе, взгляду на просветление или потребности в нем.
По этой причине я не сторонник идеи, что возможно существование невротичного, безумного, но просветленного человека.
Я не знаю никого, кто был бы просветлен таким образом, и сам я точно не настолько просветлен. Если и живут сегодня такие просветленные существа, я не встречал их. Существует, однако, множество людей, в различной мере реализованных, и я не думаю, что являюсь одним из наиболее реализованных. Реализация также может быть разных видов, так что есть не только разные ее степени, но и отличные виды.
Ожидаю ли я полной реализации и просветления? Я не имею ожиданий и не жду этого. Такая возможность есть, но она меня не заботит. Это просто естественное созревание реализации, происходящее при условии наличия искренности, настоящей открытости к реальности и отсутствия необходимости знать в окончательном смысле.
Б.О.: Практикуете ли вы регулярно медитацию? Каков ваш опыт, когда вы медитируете?
А.Х.А.: Есть несколько практик, которые я делаю в зависимости от времени, но в основном это пребывание там, где я есть, и раскрепощенное исследование, которое время от времени происходит спонтанно. Мой опыт во время медитации в целом такой же, как и вне медитации, кроме того, что продолжительность сосредоточения в медитации иногда придает моему состоянию большую ясность проявления. Я уже говорил об этом состоянии чуть выше.
Б.О.: Какое ваше самое любимое воспоминание из детства?
А.Х.А.: Я не знаю, но вспоминается ужин на темном пляже вместе с мои отцом, его друзьями и мои младшим братом одной летней ночью. Мы все ели ягненка с рисом из одной миски, и никто не мог разглядеть, что мы ели, кто что ел. Я чувствовал себя таким свободным, доверяющим, наслаждался едой, компанией и звездным куполом ночного неба.
Б.О.: Как вы видите свою роль на планете?
А.Х.А.: У меня много ролей, но моя функция и судьба в том, чтобы дать миру алмазный подход, в чем состоит мой основной способ проживать жизнь и служить истинной природе.
Б.О.: Как чтение повлияло на ваш духовный путь?
А.Х.А.: Есть разные виды чтения, в зависимости от того, что это за книга. В основном мне принесли много пользы два типа книг. Я много узнал из академической и технической литературы о психологии и духовности. Большая часть моих знаний психологии и психоанализа происходит от изучения литературы. Чтение нужно проверять и сравнивать с опытом и наблюдениями, моими и других людей. Результатом стала интеграция большой части этого психологического знания в понимание ума и души, которые стали полезными в концептуализации и создании методологии алмазного подхода. Это относится и к текстам многих традиционных учений; их идеи и взгляды помогли мне быть открытым к различным видам реальности, помогли мне понять и осмыслить свой опыт и содержание учения.
К другому виду книг относятся те, что выражают состояния реализации. Это книги, написанные реализованными людьми и учителями, они представляют разные традиции и учения. Часто такие книги передают отредактированную речь, данную учителем. Это не рассудочный вид чтения, он служит доступом к состоянию сознания писателя или учителя. Книги работают как проводники их состояния реализации. Я выработал чувствительность и способность быть открытым к подобной прямой передаче через слово. Так я узнал многое, чтение и понимание книг стало опытом и соприкосновением с состояниями реализации отдельных авторов. Очевидно, это может влиять на духовный путь, так как подобный опыт способствует открытости сознания и развитию мудрости. Это помогло мне в собственной реализации и в формировании алмазного подхода. Обычно я переживаю состояния, описанные в книгах, а потом нахожу их отношение к тому, что происходит в алмазном подходе. Это также помогло расширить мой опыт в алмазном подходе и увидеть, как он понимался в других учениях. В результате алмазный подход сформировался изнутри прямого знания многих хорошо известных состояний, описанных в традиционных учениях.
Обычно это происходило так, что я переживал опыт, описанный в некотором учении или некоторым учителем. Но так как мой интерес в том, чтобы быть, где я есть, мой опыт раскрывался таким образом, чтобы проявить новые качества или измерения алмазного подхода через сопоставление его с опытом других учений, демонстрируя, как алмазный подход связывает его с опытом эго и так далее. Иногда случается наоборот: нечто возникает изнутри алмазного подхода, например, некоторое измерение Бытия. Я читаю какие-то книги и в итоге нахожу их интересными. Мой опыт помогает мне быть открытым к учению из книги, которое далее раскрывается с большей точностью и конкретностью как продолжение алмазного подхода. Удивительно, как алмазное руководство дает мне с большой ясностью понять учение, полученное из книги, понять, чем именно является учение алмазного подхода, в чем они похожи и отличны.
Важно видеть, как алмазный подход проявляется не только в западной светской среде, но и в среде, где существуют разные традиционные и новые духовные учения.
Б.О.: Кто ваши любимые авторы?
А.Х.А.: Если говорить о духовных писателях, думаю, самый лучший — Идрис Шах, который во многих книгах писал о суфизме и суфийских учениях. Не в смысле глубины или тонкости его мысли и учения, но в том, как он применял навык письма, используя духовные способности. Он писал так, что каждое его слово было точным и уместным. Это я называю объективным письмом, созданным из правдивого места, желающего только передать некоторые истины: никакого наделения дополнительным личным интересом или потребности в эмоциональном удовлетворении. Думаю, ему в различной степени удалось достичь этого в своих книгах. Я воспринимаю его тексты как выражение некоторых способностей алмазного руководства. Мне кажется, что он использовал письмо отчасти как способ передачи своего учения своим ученикам. Если человек действительно поработал с его текстами, он обретает способность быть открытым к прямой передаче духовной энергии от Идриса Шаха по его линии Накшбандия. Это похоже на то, что Руми сделал в поэзии.
Я также получаю удовольствие от чтения художественной литературы, особенно научной фантастики. Мой любимый писатель в этой области — Фрэнк Герберт, автор серии книг «Дюна».
Б.О.: В предисловии к вашей новой книге «Внутреннее путешествие домой» вы пишете: «Благодаря написанию и публикации этой книги, а также книг, что были до нее, я реализую аспект своей личной функции как органа различения и выражения, как любящего слуги этой удивительной и великолепной истины Реальности». Какие есть другие аспекты вашей жизни? Можете ли вы рассказать подробнее о том, как вы являетесь «органом различения и выражения»? Что значит быть любящим слугой этой удивительной и великолепной истины Реальности?
А.Х.А.: Другие аспекты моей работы — обучение учеников, подготовка учителей, общение в разных публичных и частных форматах, проживание различных сфер жизни в качестве выражения реализации и так далее. Все это аспекты проявления алмазного учения, которое является моей основной функцией.
Под органом я понимаю индивидуальную душу в процессе взросления, обретения себя и реализации своей судьбы. Когда душа взрослеет, она недвусмысленно и сознательно становится органом восприятия и действия в целях Абсолюта. Она всегда этим является, но со зрелостью приходит ясность и завершенность, которая позволяет ей сознавать это и признать, что ее судьба и реализация состоят в служении Абсолюту, добровольно и с удовольствием функционируя как орган восприятия и действия.
Моя индивидуальная душа — любящая служительница Абсолюта, при этом я осознаю Абсолют как собственную природу и идентичность. В качестве Абсолюта я манифестирую свою душу как орган восприятия и действия в мире явлений, так как без души невозможно переживать опыт, воспринимать, знать и так далее. Моя душа смиренна, она принимает и счастливо функционирует в качестве слуги Абсолюта, его личного проводника и инструмента.
Когда душа взрослеет, Абсолют начинает сознавать себя, так как развитая душа дает ему способность различать, необходимую для такого сознания и просветления. Я есть и то, и другое, их единство неразрывно, подобно телу, у которого есть глаз, и глазу, неотделимому от тела.
Б.О.: В конце двадцать четвертой главы вашей новой книги «Внутреннее путешествие домой» вы пишете: «Мы являемся сущностью во всех ее аспектах, измерениях и проявлениях, но мы также и люди, обладающие увядающим телом, развращенным умом и израненным сердцем». Тела просветленных существ тоже увядают. Насколько испорчены их умы и изранены сердца?
А.Х.А.: Я говорю здесь о нормальном состоянии человека, в котором мы являемся истинной природой во всей ее чистоте, душой, которая может стать развращенной, и телом, которое увядает. Чем более реализованными мы являемся, тем больше очищается и взрослеет душа. Это означает, что она очищается от причин, разлагающих ее. Полное просветление подразумевает, что душа становится совершенно ясной, чистой, полной и пробужденной, она не может быть разрушена. В этом состоянии душа совершенно неотделима от Абсолюта, ей присуща его неизменная чистота.
Б.О.: Как на вашу духовную жизнь повлияли женщины?
А.Х.А.: Я не был бы тем, кем я стал, если бы не женщины, начиная от моей матери, бабушек, сестер и кузин. Женщина — это один из способов, которым Абсолют проявляет себя, чтобы пережить и познать себя. Мужчина — другой. Когда они вместе, Абсолют познает себя так, как они не могут делать поодиночке. Абсолют вечен и неизменен, но он создает все изменения во вселенной. Я развивался во многом благодаря моим отношениям с женщинами и то, как я проявил свою природу, было бы невозможным без женщин. Женщина никогда не была моим формальным учителем, но последние 25 лет у меня не было формальных наставников. Однако мое развитие было бы иным, если бы не влияние различных отношений с женщинами: в семье, с подругами, с ученицами. Два конкретных аспекта были бы невозможны без отношений с женщинами, а именно зрелость моего сердца и полнота переживания себя мужчиной.
Б.О.: Почему ваше учение называется «алмазный подход», а не «алмазный путь»?
А.Х.А.: У этого есть историческое объяснение. В начале я не мог представить себе, что моя работа превратится в целый духовный путь. Тогда я воспринимал ее как определенный подход к внутренней работе, к истине, которому присущи точность, ясность и объективность алмазного сознания. Этот термин закрепился, и у меня не было причин менять его. Путь — это некоторый способ постижения истины, поэтому каждый путь является определенным подходом. Я также считаю, что подход является правильным названием, так как алмазному подходу присущ метод исследования, или вопрошания, который можно применять в любой сфере исследования и поиска, не только для исследования сознания или истинной природы. Так что алмазный подход является методом постижения истины вообще, истины в любой сфере.
Б.О.: Вы часто говорите и пишете о том, что основной мотивацией людей к такой работе является любовь к истине. По моему опыту, большинство учеников школы ищут облегчения жизненных страданий, улучшения отношений или же хотят достичь некоторого идеального состояния. Пожалуйста, прокомментируйте это.
А.Х.А.: Я не говорю, что люди занимаются этой работой от любви к истине. Я говорю, что она действует эффективно, когда мотивацией является любовь к истине. Если целью является желание облегчить боль или достичь идеального состояния, работой овладевает принцип поиска удовольствия и избегания боли, которым руководствуется жизнь эго, поэтому она не может быть эффективной в растворении эго. Ученики обращаются к работе, чтобы облегчить свою боль или достичь какой-то позитивной цели, но им необходимо найти любовь, которая также присутствует, но они ее обычно не замечают. Любовь к истине свойственна нам, но эта любовь скрыта и недоступна, ее не поддерживали и не взращивали. Работа поддерживает и питает ее. Со временем ученики начинают сами видеть, что только настоящая бескорыстная любовь к истине открывает ее, особенно истину нашей природы. Кроме того, облегчение боли возможно, но только если человек исходит из бескорыстного сострадания. Но прийти из бескорыстного сострадания сложно, ведь трудно бескорыстно обратиться [к работе]. И оно также легко может совмещаться с принципом боли и удовольствия. Далее, сосредотачиваться на боли значит сосредотачиваться на эго, а сосредотачиваться на любви означает сосредотачиваться на истинной природе. То, чему мы уделяем внимание, имеет тенденцию развиваться.
Если целью является желание облегчить боль или достичь идеального состояния, работой овладевает принцип поиска удовольствия и избегания боли
Б.О.: Как, по вашему мнению, учение алмазного подхода было воспринято в мире?
А.Х.А.: На самом деле, я весьма доволен тем, как его приняли. Алмазный подход распространился гораздо шире, чем я предполагал. Думаю, со временем он станет более общепринятым, ведь чем больше людей узнают о нем, тем больше они находят в нем ценность. Он действительно является ценным для современной жизни, и будет интересно увидеть, какую ценность он получит в будущем. Думаю, было бы прекрасно, если бы алмазной подход стал более распространен в академических, ученых и интеллектуальных кругах, чем сейчас, но не знаю, станет ли это его судьбой. Думаю, это было бы здорово, ведь многие его концепции и перспективы могут быть использованы для общего развития мышления и мудрости в культуре вообще, а не только в духовной работе. Отчасти для этого я написал «Внутреннее путешествие домой», чтобы вписать алмазный подход в западную культуру и западную мысль.
С самого начала я полагал, что некоторые идеи станут распространены в широких кругах людей, интересующихся осознанностью и внутренней работой. И думаю, отчасти это случилось. Это проявляется в более частом обращении к идеям сущности, присутствия, персональности и так далее. Я этому рад, потому что, полагаю, такое распространение может быть полезным иным образом, отличным от прямого обучения. Я счастлив, ведь моя задача в том, чтобы делать алмазный подход доступным. Это включает все его идеи, взгляды и опыты.
Б.О.: Какие книги вы планируете написать в будущем?
А.Х.А.: «Сущность разумности», «Сущность любви», «Алмазное сердце, книга пятая», «Любящая пустота». И будет еще одна книга, выросшая из ретрита, прошедшего последним летом, которую я назвал «Открытая реализация». Мы уже ведем переговоры о ней с издательством «Шамбала», так как я ответил на их запрос о публикации простой, краткой и легко читаемой книги, которая может быть доступной более широкой аудитории.
Б.О.: Какую роль в том, чтобы помочь людям начать двигаться к истине, играют книги, в сравнении с ретритами и индивидуальной работой с учителями?
А.Х.А.: По моему представлению, у книг есть несколько функций:
Книги поддерживают учеников, практикующих алмазный подход, в них более подробно и исчерпывающе обсуждаются различные части работы, чем это происходит в прямом обучении.
Книги могут поддерживать учеников, которые выбрали иные духовные пути, ведь в алмазном подходе используются практики и способы работы над собой, которые очень эффективны в преодолении препятствий и омрачений. В них входит уникальное и новое понимание того, как эго соотносится с истинной природой, основанное на новой прикладной парадигме понимания качеств истинной природы. Эта новая парадигма духовных качеств может помочь ученикам разных традиций, так как она предлагает ранее недоступный контекст для понимания их опыта. Книги повествуют об истинной природе, ее аспектах и измерениях в деталях, с точностью и конкретностью, которые не встречаются в большей части духовной литературы, что может быть полезным для учеников духовного пути, независимо от конкретной традиции.
Книги помогают распространению духовного знания, понимания и мудрости среди людей в целом. Это тоже способ обучения, хоть и не такой эффективный, как прямое личное обучение, но, тем не менее, он может иметь благоприятное воздействие на пробуждение людей относительно внутренней правды, воодушевляя и вдохновляя их встать на внутренний путь.
Книги могут расширить знания человечества в целом, рассказывая о новых эффективных способах исследования, обучения и вопрошания.
Также книги выполняют функцию фиксации нового учения. Поделиться своим знанием и открытиями — это ответственность исследователя, таким образом обогащается и расширяется духовная литература человечества.
У книг могут быть функции, о которых я сам не знаю. Я знаю, что моя функция в том, чтобы дать миру алмазный подход. Я знаю о некоторых его положительных свойствах, но не притворяюсь, что знаю о всех возможностях его развития и последствиях распространения. Это занимательный вопрос, можно ли представить, например, какими будут общие долгосрочные последствия распространения этой новой парадигмы духовной сущности?
Б.О.: Может ли человек получить значительное духовное развитие без учителя?
А.Х.А.: Это возможно, и такие примеры есть, хотя это и маловероятно, обычно это работает не столь эффективно. Искру необходимо зажечь. Кроме того, у большинства людей нет достаточного вдохновения, знания, понимания, фокуса, руководства, выдержки, поддерживающих структур и многих других вещей, необходимых для эффективной практики или продвижения по пути. Внутреннее путешествие гораздо обширнее, чем большинство из нас представляет, а наши личные препятствия гораздо глубже, чем мы думаем или же хотим думать.
Б.О.: Почему это учение в основном привлекает белых людей в Европе, Австралии и США?
А.Х.А.: Не могу точно сказать. Скорее всего, это имеет отношение к исторически сложившемуся доминированию, демографии сегодняшних учеников школы и экономике. Школа выросла из двух небольших групп, в которые в основном входили белые люди, из них тогда состоял мой круг. Я думаю, это создало прецедент, и представителям других этнических групп стало сложно войти в школу, потому что большинством там были белые люди. Полагаю, те ученики других национальностей, которые пришли в школу, были привычны к группам, где большинство людей белые, и они не испытывали большого дискомфорта в подобной среде. Хочется надеется, что это изменится, однако, чтобы это произошло, может потребоваться специальное усилие, что подразумевает необходимость наличия правильных людей, которым будет интересно этим заняться.
Безусловно, другой фактор — экономический. Мы работаем в модели, где есть ведущий учитель, и учителям необходимо иметь доход, которой происходит из оплаты обучения. Из-за этого обучение в школе выходит не столь дешевым, что ограничивает возможность присоединиться, а это вновь влияет на демографию. Опять-таки, это сложное препятствие, ведь учителям нужно зарабатывать.
Я не думаю, что есть нечто присущее алмазному подходу, что делает его привлекательным только для белых людей. Его принципы универсальны и истинны для всех людей. Но мы также должны признать, что, когда мы говорим о западных странах, в разных школах, включая буддийские, индийские, суфийские и шаманские большинство составляют белые люди. Кажется, этот феномен имеет более широкую социальную природу. На самом деле, я жду того, что алмазный подход придет в других места, например, в Восточную Европу и Россию, а также в какой-то момент он появится в Японии. Для этого будет важным вопрос перевода книг, некоторые из них уже переведены на испанский в Испании и на португальский в Бразилии.
Б.О.: Мне ваши книги кажутся требующими интеллектуального усилия, а ваше учение представляется эзотерическим. Как вы думаете, сможет ли оно когда-то достичь среднего человека, интересующегося духовностью?
А.Х.А.: Я думаю, это уже отчасти происходит. По этой причине «Шамбала» хочет, чтобы я написал простую короткую книгу, мы работаем над этим. Сам я особо не задумывался об аудитории, ведь мое дело в том, чтобы передать алмазный подход, вне зависимости от аудитории. Мне хочется быть полезным тем, кто действительно интересуется духовностью, в особенности из-за того, что существует довольно мало хороших книг о духовности, которые идут дальше начальных общих вещей, превратившихся сейчас в банальность и клише, таких как недвойственность, трансцендентное сознание, единство с Богом и так далее. Однако, когда я вместо общих вещей пишу о конкретностях и деталях, книги начинают казаться эзотерическими или техническими. Я не против того, чтобы учение становилось более доступным, но не знаю, является ли это частью его судьбы, поэтому я склонен оставлять это на волю Абсолюта.
Б.О.: Какие у вас надежды относительно будущего этого учения?
А.Х.А.: Я не знаю, каким должно быть будущее, поэтому я не возлагаю конкретных надежд на него. Мое единственное желание состоит о том, чтобы оно было действительно полезным и не использовалось в корыстных целях. Я также надеюсь, что оно не станет слишком жестко кодифицированным и конкретизированным, чтобы продолжать быть трансформирующей силой. Но я верю, что за этим учением стоит алмазное руководство, а его разумность многократно превосходит индивидуальный ум.
Б.О.: Почему люди доверяют вам стать их учителем?
А.Х.А.: Не знаю, доверяют ли они, и насколько. Я думаю, ученики должны сами разобраться, стоит ли мне доверять, так же, как и с остальными учителями и людьми в целом. Доверие нужно заслужить. Более того, доверие — лишь часть того, в чем нуждается ученик в отношении учителя. Ученику также необходимы любовь, уважение, открытость, скромность, благодарность и служение, если он хочет быть восприимчивым к учению. Эти качества в ученике частично могут быть вдохновлены позицией, отношением и поведением учителя.
Б.О.: Почему человек должен довериться и избрать алмазный подход в качестве своего пути?
А.Х.А.: Это, опять же, не вопрос доверия. Человеку нужно выяснить, является ли алмазный подход или любое другое учение привлекательным для него, соотносится ли оно с тем, где он находится в жизни, и с его мироощущением. Должно быть некоторое ощущение гармонии в отношении учения, чувство, что это подходит вам, или же ощущение призвания или некоторой отзывчивости в его отношении. Оно должно иметь смысл не только для нашего ума, но и для нашего сердца. Люди отличаются в том, какие учения им близки, какие учения будут эффективными для них. Это происходит, потому что у каждого учения есть собственная внутренняя динамика, свой логос. Поэтому необходимо понимать, насколько этот логос подходит интуитивным способностям человека.
Б.О.: Какие изменения вы надеетесь увидеть в учениках, которые в течение двух лет были включены в работу? А в течение десяти?
А.Х.А.: За два года ученик может развить приверженность, вдохновленность и любовь к истине. Также, может зародиться мудрость понимания того, что путь состоит во взрослении и созревании, не заключается только в переживаниях и достижениях, а поэтому человек может начать смотреть в сторону тотальности своей жизни, так что путь станет ее центральным приоритетом.
За десять лет многие ученики в различной степени осознали истинную природу или, по крайней мере, стали знакомы с сущностной реальностью. Жизнь может быть в целом выстроена и организована так, чтобы выражать и поддерживать собственную реализацию, и человек может проявлять некоторые ее плоды в своей жизни и отношениях с другими, а также быть полезным обществу в целом, исходя из реального места.
