После экстаза — стирка

С любезного разрешения Александра Нариньяни, выпускающего редактора серии «Самадхи», мы публикуем десятую главу из книги Джека Корнфилда «После экстаза — стирка. О том, как сердце становится мудрее на духовном пути» — «Грязное бельё». Перевод с английского Ольги Турухиной.

***

Люди, как правило, считают, что поскольку меня называют живым буддой, я должен испытывать лишь безмятежность, непрерывное счастье и ни о чём не волноваться. К несчастью, это не так. Я — высокопоставленный лама и воплощение просветления, так что мне лучше знать.

Канджу Кхутуш Тулку Ринпоче

Когда мы встречаемся с человеком, который кажется нам по-настоящему великим, вероятно, мы должны быть не удручены, а тронуты тем, что он смог обрести своё величие лишь через свои недостатки.

Лу Андреас-Саломе,
биограф З. Фрейда

В своей недавно опубликованной книге «Жизни в тени» Радха Раджагопал Слосс раскрывает очень личные воспоминания о том, как она росла рядом с Кришнамурти. Она описывает дары храбрости и пробуждения, которые он принёс десяткам тысяч учеников по всему миру, и рассказывает о тех многих годах, когда Кришнамурти был для неё любящим вторым отцом. Однако она также пишет о шоке, который испытала, узнав подробности его двадцатилетнего романа с её матерью, который развивался в то время, когда её отец был управляющим бизнесом Кришнамурти и одним из его ближайших друзей. Помимо этого она рассказывает о компульсивной, но тайной потребности Кришнамурти в присутствии в его жизни других женщин, о тайных абортах, о лживых секретах, растущей привязанности к роскоши, высокомерии и упрямстве, которые привели к продолжительным судебным разбирательствам с его собственными сотрудниками. Эти истории также рассказывают другие люди, которые хорошо знали его. Однако когда Радха спросила Кришнамурти о его роли во всём этом, он резко ответил: «У меня нет эго».

Какие выводы мы должны сделать из такой истории и многих других подобных историй? Является ли каждый духовный скандал уникальной неудачей или мы можем различить здесь определённую, почти архетипическую, динамику, которая может помочь нам более сознательно преодолеть этот аспект духовного пути?

Как дать мудрый ответ. Обучение различающей мудрости

Прежде чем начать перечислять все свои и чужие недостатки, важно исследовать наши глаза и сердца и убедиться, что мы входим на эту территорию с открытым и чутким духом, а не с духом гнева, сравнения и самооправдания. В такой момент необходим дух различающей мудрости.

В «Калама-сутре» Будда наставляет всех практикующих честно посмотреть и увидеть то, что мудро и здорово, а что не мудро и не здорово, независимо от каких бы то ни было текстов, учений и авторитетов. Такая «бесстрашная моральная инвентаризация», как её называют в «Анонимных алкоголиках», является плодотворной и необходимой практикой как для учеников, так и для учителей.

Различающая мудрость означает ясное видение. Подобно тому как нам приходится признать, что наше обычное бельё запачкалось и нуждается в стирке, первый шаг к решению любой проблемы — честная оценка её содержания. Испытывая коллективные духовные трудности, мы должны быть достаточно смелы, чтобы задавать вопросы о наших убеждениях, нашей общине, нашем учителе и себе самих. Мы должны прервать свою изоляцию, увидев и озвучив сложную истину самим себе и друг другу, однако мы всегда должны делать это в духе сострадания и со знанием взаимозависимости. Уже сам этот шаг несёт исцеление, хотя поначалу может казаться пугающим. Мы должны усвоить, что можем доверять истине и что истина приведёт к свободе.

Однако какой бы бесстрашной ни была различающая мудрость, она должна опираться на сострадание. Она видит не только проблемы, но и предшествующие им причины и ошибочные намерения. Поскольку она видит их без сурового осуждения, она может отделить и различить то, что искусно, от того, что сопряжено с заблуждением. Более того, различающая мудрость осознаёт, что каждая традиция и каждый учитель имеют свои сильные и слабые стороны. Таким образом, она может взять всё хорошее, проигнорировав остальное.

В различающей мудрости есть скромность и доброта. Она не ожидает совершенства, но готова видеть обе стороны, учиться в каждой ситуации, признавать сложности и понимать их причины. Так что давайте посмотрим с открытым сердцем на некоторые из основных сложностей в отношениях с учителями и сообществами в духовном путешествии.

Четыре основные области потенциальных проблем

Одна из распространённых областей опасности — это злоупотребление властью. Это с наибольшей вероятностью происходит тогда, когда учитель или мастер сосредоточивает в своих руках всю власть в данном сообществе. Когда желания учителя оказываются превыше всего, когда ученики ловят каждое его или её слово, когда вопросы не поощряются, а обратная связь отсутствует, учитель может очень легко начать контролировать жизни учеников, утверждая, что это для их же блага. Постепенно неосознаваемое опьянение властью подменяет собой мудрость, а любовь становится наградой, раздаваемой лишь по предписанию учителя. При злоупотреблении властью неизбежно нарастает деление на секты и соперничество. Есть те, кого ждёт «спасение», и те, кто потерян и будет наказан. Возникают клики, закрытые группы, секреты и борьба за власть. В своих самых болезненных проявлениях злоупотребление властью порождает паранойю, культы и другие ужасы.

Вторая проблемная область для учителей и сообществ может заключаться в злоупотреблении деньгами. Благодать, обнаруживаемая в духовной жизни, вызывает щедрость, сообщество становится успешным, и в него текут деньги: для Бога, для храма, для священной работы лидера. Поскольку большинство религиозных традиций пропитано простотой, их учителя не обучены иметь дело с деньгами. Без постоянного возобновления приверженности коренной практике в нашем материалистическом обществе духовные лидеры очень легко становятся одержимы деньгами, начинают гнаться за обеспеченностью или впадают из нужды в алчность, прикрываясь интересами духа. В худших случаях злоупотребление деньгами может вести к появлению тайных банковских счетов, расточительству, роскоши и нецелевому использованию пожертвований, в то время как других членов сообщества призывают к аскетичной жизни и неоплачиваемой работе.

Третья область, часто сопряжённая с вредом, — это сексуальность. Как это ни печально, злоупотребление сексуальной энергией очень распространено в наше время, и это может легко стать проблемой в духовном сообществе, когда учителю недостаёт осознанности в данной области. Нужды учителя в сочетании с неоднозначным отношением к сексуальности и её отрицанием, встречающиеся в большинстве духовных учений, могут вести к тайным романам, сексу в обмен на доступ к учителю, сексуальному служению учеников учителю «во имя тантры» и другим формам сексуальной эксплуатации. Такие отношения вызывают ничем не оправданное страдание. В крайних случаях сексуальная распущенность вела к возникновению тайных гаремов, сексуальным связям с детьми и даже передаче ВИЧ ученикам от учителя, который обещал, что его особые способности обеспечат им защиту.

Четвёртая проблемная область — это злоупотребление алкоголем и наркотиками. Современная культура полна зависимостей, которые передаются и духовным сообществам. Некоторые духовные традиции прославляют опьянение как метафору духовной трансформации. Если принимать эту метафору буквально, её можно сделать оправданием открытых или скрытых зависимостей. Учителя с алкогольной и другой зависимостью вели к падению целые сообщества и привносили страдание в жизни учеников, попавших в ловушку культуры аддикций.

Почему возникают сложности

Как проблемы, которые мы описали, возникают в сообществах людей, руководствующихся самыми благими намерениями? Что-то явно пошло не так. Один из способов обрести более широкий взгляд на то, почему всё идёт наперекосяк, — это обратиться к миру мифа.

Греческая мифология насыщена историями о взлётах и падениях и о том, что происходит, когда мы забываем своё настоящее место. Одна из самых поучительных историй повествует об Икаре, чей отец Дедал считался самым искусным художником и ремесленником. Дедал родился в Афинах, но перебрался на Крит, чтобы создать для царя Миноса удивительный лабиринт, удерживавший в плену смертоносного Минотавра. Однако когда Дедал впал в немилость царя Миноса, они с Икаром стали пленниками и сначала были брошены в этот лабиринт, а потом — в каменную башню на побережье. Вскоре Дедал придумал способ сбежать. Отец и сын собирали крошки от своей еды, чтобы заманивать в башню чаек, и терпеливо собирали их перья, а также воск, стекавший со свечей. Дедал сделал из перьев пару крыльев, скреплённых нитями и воском, и научился летать. Затем он сделал вторую пару крыльев для Икара.

Наконец они были готовы отправиться в путешествие к свободе. Привязывая крылья к телу сына, Дедал предупредил его быть умеренным в полёте и не подниматься слишком высоко, иначе солнце расплавит воск. Когда они наконец осуществили побег с острова, рыбаки и пастухи, смотревшие в небо, приняли их за богов.

Когда Крит остался позади, Икар начал радоваться тому, как высоко поднимали его прекрасные широкие крылья. Он начал парить, отдавшись свободе полёта. Он поднимался всё выше и выше, всё ближе к солнцу, чувствуя, что может прикоснуться к небесам. Однако вскоре жар расплавил воск, и перья осыпались. Зовя на помощь, Икар упал в море, словно осенний лист, и утонул, оставив после себя на поверхности воды лишь несколько перьев. С горем и отчаянием в сердце Дедал вернулся на родину, повесил свои крылья в храме Аполлона и больше никогда не пытался летать.

Подобно Дедалу, мы тоже можем обнаружить себя в лабиринте жизни, который создали своими руками. Благодаря долгой и упорной практике мы можем обрести средства, которые позволят нам сбежать. Одна наша часть знает свои ограничения и может найти путь среди опасностей освобождающего полёта. Однако если мы забываем, что мы люди, если часть нас считает, что может парить без всяких ограничений, полёт сам покидает нас и мы рано или поздно низвергаемся в тёмную пучину.

Опьянение и отождествление себя с богами

Полёт, как мы видим в мифе об Икаре, — это прерогатива богов, а не людей. Во время практики наше сознание может действительно отождествляться со сферой богов, с архетипом — идеальной возможностью. Это может быть ценным, но лишь пока мы понимаем, что из этого следует. Архетипическое отождествление подразумевает попытки быть совершенным существом, Буддой, Христом, совершенно чистым мастером. Мир богов чарующ — когда мы вкушаем плоды свободы, это переживание может захватить нас. Однако если мы верим, что можем остаться в этом месте и никогда не возвращаться к реальности времени, земли и нашей человеческой жизни, возникают проблемы. В психологии такая динамика называется инфляцией.

В большинстве случаев злоупотребления ролью учителя у учителей нет намерения кого-то обмануть. В окружении толп учеников, желающих считать их совершенными, они начинают верить в собственные пресс-релизы и отождествляться с авторитетом «мастера». Коллективное опьянение, порождаемое в равной степени учителем и учениками, растёт, исходя из благих намерений. Однако в этом климате нереалистических ожиданий учитель может легко утратить связь и контакт с реальностью и, подобно Икару перед падением, чувствовать, что он или она способны летать вечно.

Изоляция и отрицание

Когда сообщество отделяет себя от мира или склоняется к закрытому устройству, напоминающему культ, теряется возможность настоящей обратной связи. Подобным образом, когда учителей превозносят и считают совершенством, они оказываются в изоляции, отрезанные от честных мнений тех, кто им равен, партнёров и духовных друзей. В этой ситуации участники сообщества могут утратить видение того, что происходит на самом деле. Учитель, окружённый обожающими его учениками, а не равными себе, может стать жертвой одиночества и непризнанных потребностей в подлинной интимности или, что ещё хуже, слепой самоуверенности, высокомерия и нетерпимости. Изоляция в сочетании с инфляцией становится плодородной почвой для заблуждений, ограничения свободы мысли и превращения сообщества практикующих в культ.

Культурные силы тоже часто вносят свой вклад в эти проблемы. Наши патриархальные культуры приучили нас преклоняться перед авторитетом, не доверять собственным телам и чувствам и следовать за теми, кто «знает лучше». Нас не поощряли и не уполномочивали на то, чтобы думать своим умом. Желание быть спасёнными, найти того, кто знает правду об этом непонятном мире, лежит в основе многих сообществ слепых последователей.

Идеализация и изоляция порождают культуру совместного отрицания. Идеализация не даёт нам видеть то, что находится непосредственно у нас перед глазами, а изоляция означает, что никто прямо не укажет на факты. Временами уровень отрицания в духовных сообществах просто шокирует, особенно если открыть глаза и посмотреть на происходящее со стороны. Отрицание может быть связано с лидером, с качествами учений, ведущими к созданию культа, а также с тем, насколько участники сообщества потеряли себя в духовной системе и забыли собственную изначальную мудрость.

Я слышал историю о харизматичном мастере древней линии преемственности, который говорил замужним женщинам, входящим в разросшуюся на всю страну организацию, что каждая из них была его тайной любовью, велел им брить свои тела и умащать их маслом и ждать его появления для «высочайших учений». Мне также рассказывали об известном на весь мир раввине, который смешивал свои опьяняющие песни-молитвы с достойным сожаления алкогольным опьянением и вступал в связи со всеми женщинами и молодыми девушками, с какими только мог.

О ком бы ни шла речь: о высокомерном и тираничном гуру, унижающем своих учеников и контролирующем их жизни, «чтобы уничтожить их эгоизм», об организованном укрытии церковью священников-педофилов или о знакомом мне бирманском учителе, которого после многих лет злоупотреблений и скандального поведения в конце концов избили младшие ученики, — болезненные результаты отрицания и изоляции могут сохраняться годами.

Большинство традиций предостерегают от злоупотребления ролью учителя. Однако многие последователи в сообществах не могут даже представить себе, не могут поверить, что эти предостережения касаются их. Они похожи на Икара, в своём безрассудном полёте игнорирующего слова отца. Наша человеческая способность к самообману почти так же велика, как наша способность к пробуждению. Поскольку сомнение в учителях заставляет нас соприкоснуться с собственной тенью и болью, ученики отрицают существование злоупотреблений и продолжают делать вид, будто ничего не произошло, несмотря на очевидную болезненную истину. Даже когда ученикам открыто рассказывают о проблемах с их учителями, когда на всю страну разоблачается культовый контроль или злоупотребление властью, деньгами или сексуальностью в духовном движении, ученики не могут в это поверить. В то же время заблуждающиеся учителя оправдывают свои действия, давая им ловкие объяснения: «Я использовал деньги / власть для всеобщего блага», «Это не секс, это тантрическое учение», «Я приношу пользу такому количеству людей, что заслуживаю поддержку и комфорт». Трудно не поддаться очарованию полёта.

Когда харизму путают с мудростью

Другой источник духовной запутанности — наша неспособность отличить харизму от истинной мудрости. Некоторые духовные лидеры обладают способностью вызывать необычные состояния. Эти состояния усиливаются нашей надеждой, и рядом с этими харизматичными священниками, проповедниками, мастерами дзен, мистиками, раввинами и гуру легко возникают чувства блаженства и трансценденции. Эти духовные силы легко принять за верные признаки мудрости, просветления или божественной любви. Мы забываем, что власть и харизма — это просто власть и харизма и что эти энергии могут точно так же служить демагогам, политикам и деятелям индустрии развлечений.

Можно быть харизматичным, но не мудрым. И наоборот: мудрость не всегда бывает яркой и могущественной — она может проявляться как в скромном и простом сердце, так и в самых впечатляющих жизнях. В сообществах, где высоко ценятся особые духовные силы, ученикам нужно быть особенно осторожными: когда происходит обращение к тайным учениям или древним линиям преемственности, когда одна группа выбирается для спасения или пробуждения, возвышаясь над всем остальным миром, духовное сообщество готово стать культом. Разумеется, это происходит не всегда, но на ослепительной арене харизмы этот риск заслуживает особого внимания. Мудрые традиции включают защиту от подобных злоупотреблений, обычно путём создания сети старейшин, уважаемых учителей, способных наблюдать за духовным состоянием и поведением друг друга.

Соблазны мирской власти

От крестовых походов до джихада, от развращённых святых и тиранов-епископов до продажи индульгенций — всем хорошо известна история злоупотреблений властью организованными религиозными институтами на Западе. Однако мы почему-то воображали, что восточные религии и медитационные традиции неуязвимы и обладают иммунитетом к этой форме порока. Тем не менее история религии в Корее, Японии, Китае, Тибете, Мьянме и на Шри-Ланке содержит эпизоды мрачных злоупотреблений властью. В своей книге «Дзен войны»¹ Брайан Дайдзен Виктория описывает болезненные подробности того, как многие харизматичные мастера дзен, такие как Кодо Саваки-роси и Харада Дайун-роси, искажали учения дзен и злоупотребляли ими во время Второй мировой войны для разжигания милитаристского духа, агрессии и убийств. Многие века дзен-мастера подталкивали практикующих к участию в войнах и убийствах не-японцев во имя буддизма, называя это «полезной войной сострадания». О военных убийствах говорили как о проявлении просветления, и крупнейшие храмы поставляли солдат и деньги на оружие, а также благословляли пушки и военные кампании. Были даже примеры войн между монастырями, конкурирующими за влияние.

Аналогичным образом войны между сектами, монахами и монастырями были частью тибетской истории. Ципон Шугуба, бывший тибетский министр финансов и герой книги «В присутствии моих врагов»², описывает борьбу за власть и противостояние в десятилетия, предшествовавшие захвату Тибета коммунистическим Китаем. В битвах с использованием лошадей, ружей и пушек были задействованы великие монастыри, в том числе Сера, и высокопоставленные ламы, такие как Ретинг Ринпоче (регент Далай-ламы), а также сотни монахов. Многие воины-монахи погибали в этих битвах. Противоборство между сектами и борьба за власть продолжились даже в тибетском сообществе в изгнании — и всё это во имя «правильной» религиозной практики.

Многие установившиеся религиозные иерархии пришли к обладанию крупной собственностью, произведениями искусства, международной известностью и моральным авторитетом. Вопрос в том, как удержать эти вещи, не попадаясь в ловушку их блестящей привлекательности. Мудрый духовный лидер обладает простым духом и свободным сердцем вне зависимости от того, носит он парчу и говорит с царями или носит лохмотья и живёт в уединении пустыни. Искренняя любовь ко всем существам осознаёт, что политическая власть ничтожна и бесполезна в сравнении с богатством жизни в сердце истины.

Не учитывая всего, что в нас есть человеческого

Отрицание обычных человеческих желаний — форма идеализации, которая настолько распространена в духовных традициях по всему миру, что заслуживает отдельного разговора. Некоторые духовные традиции, как восточные, так и западные, учат, что лучше не иметь вообще никаких личных потребностей и желаний. Этот идеал отрешённого совершенства не признаёт ценность обычных отношений и потребностей, а также отрицает, что духовные существа могут получить пользу от жизни вне своих узких религиозных ролей. Этот идеал подразумевает, что учителя, настоятели монастырей и мастера выше всего мирского и должны поддерживать святую простоту и аскетическую чистоту.

Хотя выбор простоты крайне ценен, необходимо отличать практики аскетической жизни от отрицания. Сам по себе аскетизм — это сознательный выбор пути простоты. Простота в пище, одежде и действиях может целенаправленно использоваться для обучения внутреннему отречению и освобождению от тяги к благам внешнего мира. Для выражения отречения и простоты также может быть выбран целибат.

Исключая себя из сферы сексуальных и брачных отношений, монахиня, священник или монах принимают образ жизни, который может быть полностью посвящён молитве, служению и сообществу. В таком контексте осознанно выбранный путь целибата и аскезы может быть действенным и ценным. Один из признаков здоровой чистоты в том, что человек, принявший эту роль, не просто подавляет свои потребности и отрицает их существование. Эрос, интимные отношения между людьми и полный спектр эмоций признаются и включаются в богатую духовную жизнь.

Проблемы возникают тогда, когда отрицание нашей человечности встроено в духовное воззрение. Для учеников это означает, что они должны отрезать себя от собственных переживаний, уподобляясь пуританам или руководствуясь страхом. Для учителей же непрерывные ожидания неэгоистичной или безгрешной чистоты ведут к подавлению или незнанию собственной тени.

Если духовные лидеры попадают в ловушку такой ложной идеализации, их человеческие потребности, сексуальность и уязвимость часто остаются просто непризнанными. Такие идеалистические духовные системы почти не содержат наставлений о том, как работать с этими реалиями, и мало чем помогают. Однако, каким бы чистым и возвышенным ни было состояние, наша игнорируемая человечность вернётся и все наши неудовлетворённые потребности проявятся вновь. Тело Икара имеет вес человеческого тела; Мара любезно возвращается к нам с регулярными визитами.

Если потребности тела и человеческая природа остаются непризнанными, они могут демонизироваться и проецироваться на других, становясь топливом паранойи, охоты на ведьм и инквизиций. Сообщество живёт в страхе многих аспектов жизни. Одна католическая аббатиса, широко уважаемая за свою мудрость и святость, несколько десятков лет назад основала созерцательное сообщество. Она знала, что её монахини и те, кто готовится ими стать, должны уделять внимание энергиям своих тел и эмоций. Однако она была за это наказана. Когда распространились слухи о «других практиках», таких как медитация, работа с дыханием и личная терапия, использовавшихся в дополнение к ежедневному циклу молитвы и священного молчания, руководство церкви быстро закрыло аббатство. «Не могу поверить, что с нашим сообществом так обошлись из-за включения в область священного тела и дыхания». С другой стороны, Томас Мертон с разрешения своего духовного наставника занимался буддийской медитацией. Духовные «руководители», как и любые другие руководители, сильно отличаются друг от друга пониманием и видением.

Более смиренный подход ко всей полноте нашей человеческой природы можно увидеть в жизни учителя дзен Дайнина Катагири-роси, жившего со своей семьёй в Миннеаполисе в центре крупной общины дзен. Когда у него обнаружили терминальную стадию рака, многие ученики предложили свою помощь, и в то же время они были напуганы и сбиты с толку мыслью, что их учитель подвержен обычным человеческим напастям. Однажды Дайнин Катагири-роси собрал учеников у своей постели. «Я вижу, что вы пристально наблюдаете за мной. Вы хотите увидеть, как умирает мастер дзен. Я покажу вам это». Он в смятении задёргал ногами и замахал руками с криками: «Я не хочу умирать! Я не хочу умирать!». Потом он остановился и посмотрел на них. «Я не знаю, как я умру. Может быть, я умру в страхе или охваченный болью. Помните, правильного способа не существует». Вот пример учителя, который не отделял себя от жизней других и знал, что момент несёт именно то, что несёт.

Если учитель и сообщество живут с открытым признанием человеческих потребностей и эмоций, они обнаруживают определённую лёгкость в этих вопросах. Проблемы, конечно же, возникают, однако они признаются как обычные проблемы, как то, с чем рано или поздно сталкиваются все. Однако если дух сообщества пропитан осуждением и страхом, то закрадывается скрытность и лицемерие, а когда фасад сверхчеловеческого осыпается, ущерб оказывается намного больше. Это относится как к сообществам, в которых взят за правило целибат, так и к сообществам, в которых духовная практика смешана с обычной семейной жизнью: ни один монах и ни один мирянин не защищены от штормов эмоций и отношений. Эти штормы — часть изобильного поля нашей практики.

Кросс-культурная неразбериха

Происходящие из Азии традиции сталкиваются на Западе ещё с одной сложностью — кросс-культурными заблуждениями. Учителя, прибывающие из среды, где принято носить скромную одежду, а люди разных полов строго отделены друг от друга, внезапно окунувшись в американскую культуру, могут потерять ощущение того, что дозволено. Западные ученики, со своей стороны, также могут столкнуться с заблуждениями. История достопочтенного Калу Ринпоче, мудрого и уважаемого старого ламы из Тибета, служит нам предостережением. Калу Ринпоче был во многих отношениях превосходным учителем, однако он сделал преданную молодую ученицу и переводчицу Джун Кэмпбелл своей сексуальной партнёршей, тем самым создав ситуацию, надолго обрёкшую её на страдание. В своей книге «Путешествие во вселенной»³ она пишет о продолжавшихся двадцать лет отчаянных попытках разобраться в своём замешательстве, боли и том, что казалось ей общей тенденцией к очернению женского начала в тибетском буддизме.

Одна из западных учителей и последовательница тибетского буддизма попыталась достичь кросс-культурного понимания отношений «учитель — ученик», однако в итоге лишь сохранила опору на собственную мудрость.

Поскольку в детстве я подверглась жестокому обращению и после этого боролась за права женщин, я не могла этого понять. Как мог этот старый лама, высокореализованный мастер высочайших практик ваджраяны — махамудры, каждый год выбирать в монастыре тринадцати-четырнадцатилетнюю монахиню, которая должна была стать его сексуальной партнёршей? Что думала жена ламы? Я знаю, что Индия и Тибет — это другой мир. Мне объяснили, что наличие молодой партнёрши — это «практика долгой жизни», придающая ламе сил. Наделённые властью мужчины всегда верили в это, и в Азии так поступали как религиозные, так и политические фигуры.

Затем мне объяснили, что в таком обществе, как тибетское, по-прежнему остававшемся феодальным, это была честь для семьи девушки. Вероятно, они были бедны, а теперь стали частью окружения ламы и получали больше поддержки. Однако у меня по-прежнему остаётся вопрос: а как насчёт молодых девушек? Что происходит с ними?

Я говорила со многими западными женщинами, которые спали со своими ламами. Кому-то это нравилось — они чувствовали себя особенными. Кто-то чувствовал, что их использовали, и это заставило их отвернуться от практики. Кто-то говорил, что стали для ламы матерью. Но никто из них не называл это учением — в этом не было ничего тантрического. Секс был для ламы, а не для них.

В наше время сексуальность стала территорией сложностей. Мы не можем просто оценить древнюю культуру по современным западным стандартам. Но и учителя из других культур не должны рассчитывать на то, что, когда они оказываются на Западе, ученики будут безропотно служить им через сексуальность или иным путём. Если мы думаем о будущем, нам понадобится привнести в эту область больше осознанности, иначе она так и останется источником вреда и боли.

Превращая сложности в возможности исцеления

В легендах о короле Артуре молодой рыцарь Персиваль присоединяется к рыцарям Круглого стола в поисках Святого Грааля. Его учитель Гурнамонд говорит ему, что, дабы сохранить честь, он должен следовать двум правилам: во-первых, он не должен соблазнять и быть соблазнённым, а во-вторых, если он достигнет замка Святого Грааля, он должен спросить: «Кому служит Грааль?». В своих странствиях Персиваль повсюду видит знаки страдания и беспорядка. Однако, прибыв наконец в замок Грааля, он оказывается совершенно опьянён двором. Он встречает раненого Короля-Рыбака, который зазывает его на волшебный пир, включающий всё, что он может пожелать. Персиваль забывает о своей цели и не задаёт необходимый вопрос. На следующее утро весь замок и царство исчезают, и теперь Персиваль должен долгие годы скитаться и страдать, пока с большим трудом не обретёт зрелость и не вернётся в замок во второй раз. На этот раз он помнит вопрос. «Кому служит Грааль?» — спрашивает он. Король-Рыбак отвечает: «Святой Грааль служит Королю Грааля». (Король Грааля — это Бог.) Как только Король-Рыбак вспоминает эту святую истину, он исцеляется, и с этим исцелением все гниющие поля приходят в порядок, все раздоры среди его народа и все страдания королевства прекращаются и наступает благополучие.

Финал путешествия к просветлению наступает тогда, когда мы осознаём, что как наше страдание, так и наше пробуждение служат высшему благу. Если мы не служим Божественному, наши неудовлетворённые потребности могут примешаться к нашему поиску, а наши духовные переживания могут служить делу создания ещё более грандиозной формы эго. Учитель, чрезмерно отождествляющийся с духовной энергией, может иметь тонкое убеждение в том, что это ему должны служить, ведь именно он является носителем учения. Нам следует быть настороже, если вокруг учителя образуется свита, больше сосредоточенная на его персоне, чем на мудрости линии преемственности. Когда Король-Рыбак забывает, кому он служит, изобилие покидает королевство и все страдают от духовной болезни короля.

Смиренное признание истины

Мудрое сердце знает, что любая духовная энергия, которую мы обнаруживаем, не принадлежит нам — она лишь доверена нам. Обеты бодхисаттвы и молитва св. Франциска советуют нам посвящать любые благословения, которые нам дарованы, благу других. Мудрое сердце также признаёт, что в некоторые дни наша связь с благословениями пробуждения сильнее, чем в другие.

Несколько лет назад я был в Индонезии и посетил там ряд шаманов и целителей. Мой переводчик сказал мне, что его дядя был известным целителем, но несколько лет назад полностью прекратил заниматься целительством. Когда я спросил, почему, он объяснил:

Мой дядя был фермером, выращивавшим рис и научившимся целительству через медитацию и погружение в транс. С первого дня, когда он начал лечить людей, энергия богов приходила к нему, помогая увидеть болезни пациентов, указывая, какие травы использовать и где производить воздействие. Боги приходили к нему на протяжении двадцати лет, но потом однажды перестали появляться. Поэтому мой дядя перестал лечить и снова стал фермером.

В этом есть потрясающая честность. Сложно себе представить терапевта, врача или духовного учителя, который в неудачный день признал бы: «Прямо сейчас боги мне не доступны». Однако все мы знаем, что такое бывает.

Честность и этические основания

Все мудрые религии признают, что основания человеческой добродетели — честность и прямота — необходимы в духовной жизни. О чём бы мы ни говорили: о буддийских обетах, о ямах и ниямах индуизма или об иудео-христианских заповедях — всё наше духовное развитие опирается на нашу внимательность к собственному поведению. Дело не только в том, что после дня убийств, лжи и воровства сложно медитировать или молиться; свобода и жизнь в благодати просто невозможны, когда мы настолько охвачены своим гневом и страстными желаниями, что лжём, убиваем, воруем и обманываем.

Хотя добродетель и сострадание естественным образом вырастают из осознавания, для здоровья сообщества по-прежнему необходимо руководство, в котором прописаны указания по этическому поведению. Такое руководство должно быть применимо к учителям в той же мере, что и к ученикам, ведь если мастера ставят себя над добродетелью, то, подобно Королю-Рыбаку, они обречены порождать страдание. Даже традиции дзен и тантры, созданные, чтобы освободить учеников от строгости духовных правил, регулярно признают основания добродетельного поведения. Без этого путь, которому они учат, был бы подделкой.

Духовные традиции, принесённые на Запад из других культур, могут иметь неписаные правила и указания относительно поведения учителя. Ограничения, налагаемые на поведение учителей и учеников, обычно обеспечиваются более крупным сообществом, от поддержки которого зависят практикующие. Однако может показаться, что на Западе, в культуре, где большую роль играют деньги, секс, власть, алкоголь и наркотики, эти старые правила перестают действовать. Учителя из других стран могут принять популярную культуру за приглашение к излишествам, а Америку — за страну без правил.

Чтобы избежать вреда, Будда советовал монахам и духовным сообществам прописывать чёткие этические нормы для всех членов сообщества, включая лидеров. Многие это делают. Если таких норм нет, на учениках лежит ответственность за то, чтобы просить явного определения принципов. Создание духовного сообщества без чётко определённой этики — рецепт предательства. Ценности сострадания и любви, лежащие в основе всех великих традиций, опираются на нашу приверженность добродетели.

Предательство как жестокая инициация

Мы приступили к этому исследованию с духом различающей мудрости. Цель осмысления прошлых ошибок — прийти к пониманию, ведущему к исцелению и искуплению, а не к обвинениям. Факт в том, что сколько бы раз мы ни повторяли предостережения, предательства по-прежнему случаются, — это на удивление распространённая тема на пути. Половина всех, с кем я беседовал об их духовной жизни, описывали существенные предательства в той или иной форме. Прохождение через врата предательства беспощадно — это болезненное разрушение иллюзий и невинности. Оно действует как незваная инициация в сложную истину человеческой природы и теней, которые отбрасывает свет. Горе и уроки духовного предательства могут длиться годами.

Одна женщина получила урок предательства в своём йога-ашраме, после того как потеряла ребёнка в результате выкидыша. С разбитым сердцем она спросила своего гуру, не мог ли строгий режим физической активности, принятый в ашраме, в сочетании с летней жарой внести вклад в её выкидыш. Разгневавшись, что кто-то сомневается в его учениях йоги, мастер заставил её встать перед сотнями учеников и объявил: «Она раздвинула ноги перед своим мужем, а теперь хочет обвинить йогу в потере своего ребёнка. Может быть, она просто не годится для того, чтобы быть матерью». Этот момент уничтожил годы безусловной веры. Она покинула ашрам. Долгий процесс горевания, гнева, рефлексии и внутренней работы привёл её к пониманию того, что величайшим предательством был её отказ от собственного авторитета.

В 1993 году на первом крупном собрании американских буддийских учителей, которое посетили 120 буддийских лидеров, несколько учителей обратились к собравшимся с просьбой рассказать о случаях злоупотреблений властью и предательств, пообещав полную безопасность такого признания. Поскольку подобные случаи долгое время оставались табуированной темой, масштаб боли оказался поразительным, и было пролито много слёз. В одних случаях попытки исцеления и прощения продолжались годами, а в других исцеление так и не было завершено. В конечном счёте сильнее всего шокирует и пробуждает нас не предательство учителей, а нарастающее осознание того, как мы сами предаём себя. Мы притворяемся, что не видим тени, даже когда она оказывается прямо у нас перед глазами. Из-за собственных нужд и идеализма мы отказываемся от мудрости своего сердца, от своей истинной природы.

От момента раскрытия истины и горя до отпускания и прощения нам нужны поддержка духовных друзей и сила практики. Нам нужно обнаружить собственный авторитет и величие собственного сердца. «Будьте светильниками для самих себя, сами станьте светом», — таковы были последние слова Будды. Ни один учитель или внешний авторитет не может дать нам истину или отнять её у нас. В конце концов мы обнаружим, что наше сердце содержит простую истину и непоколебимое сострадание, которые мы всегда искали.

Само предательство становится учителем. Мы должны склониться перед предательством, поскольку оно возвращает нас к истине. Для этого мы должны узнать различающую мудрость, говорить честно, исследовать свои идеалы и недостатки, изо всех сил постараться простить. Мало какие уроки так же насыщены, как это учение.

Когда в 1994 году развалилось сообщество Крипалу-йоги, созданное йогином Амритом Десаи, его учеников охватило чувство огромного предательства. Публичное разоблачение тайных связей мастера, а также манипуляции властью и деньгами на протяжении двадцати лет разрушили иллюзии многих учеников. Однако поскольку Амрит Десаи также был творческим и мудрым учителем, ученики смогли использовать те самые практики, которым он их учил, — практики исследования, баланса и сострадания — для работы со своей потерей. После нескольких месяцев сложных встреч и совещаний мастера попросили уйти, а ученики остались работать со своими замешательством и отчаянием. В прошедшие после этого годы сообщество построило себя заново, посвятив себя принципам йоги и здоровой духовности, которым их научил кризис предательства. Мастер также утверждает, что извлёк из этого процесса важный урок.

Мастер дзен Догэн сказал, что жизнь мастера дзен — одна сплошная ошибка, то есть возможность учиться, один промах за другим. Предательство и злоупотребление властью знакомят нас с провалами, являющимися частью территории человеческого существования. В результате, вне зависимости от того, уйдём мы из проблемного сообщества или останемся в нём, нам потребуется по-настоящему научиться практике мудрости и сострадания.

Когда напоказ выставляется грязное бельё, давайте не будем торопиться с осуждением. Безличные силы идеализма и раздутого эго, глубина иллюзии и страха, тонкости самообмана и амбиций — всё это части человеческой природы. Греческая драма, индийские веды, мифы африканских племён и коаны дзен бьются над пониманием этих сил, с древних времён определявших человеческую долю. Верить в духовную жизнь без тени, без визитов Мары, — словно представлять себе небо, на котором солнце всегда в зените.

В Индии есть поговорка, что даже девяностолетний святой не может быть в полной безопасности. Покуда мы живы, мы уязвимы. Великий мастер дзен Хуэйнэн напоминает нам, насколько быстро может меняться ум:

С точки зрения природы будды между грешником и святым нет разницы… Одна просветлённая мысль — и мы будды, одна глупая мысль — и мы вновь становимся обычными людьми.

Попытки разобраться в грязном белье духовной практики лучше всего рассматривать как приглашение к истине. Подобно тому как пробуждение может уступить заблуждению, понимание и искупление могут вновь возникнуть в один миг, даже если мы совершенно сбились с пути. В миг истины мы можем примириться с тем, что было разрушено, можем начать залечивать раны предательства. В миг истины мы можем признать, что потерялись, и теперь можем начать исправлять ситуацию. Из наших ошибок и слабостей возникают самые глубинные уроки. Свобода ожидает нас в сердечной беседе, в мгновении молчания, когда мы подводим итоги, и даже на смертном одре. Признавая собственные и чужие страдания и предательства, мы можем по-настоящему пробудиться к великому сердцу сострадания.