О фильме «Экзамен» и о постановке задач

exam-2009

Начнем с той очевидности, которая, что называется, бьёт в глаза. Весь фильм1 герои заняты поиском вопроса, поиском задачи, которую им нужно решить. Эти условия напоминают или даже отсылают к тем, которые французский философ Жиль Делёз ставил перед философским изысканием: вопрос следует правильно поставить, выверить его составляющие, так, чтобы у нас получилось блюдо, а не мешанина из того, что плохо или вовсе не сочетаемо.2 Нам нужен вопрос — вот первоочевидность, вокруг которой вращается фильм. Разворот вопроса зависит от частных условий проявления, он локален и связан с манифестацией — с моим желанием так или иначе трактовать существо дела, уводить его в свою сторону. Концепты (используемые понятийные построения) отягощены вопросом, который может оставаться как личным, так и безличным, причем в двух смыслах.

Личные вопросы сводятся к наворачиванию спиралей вокруг: «Чего же я хочу?» Смотреть за пределы желания, складывать его из обстоятельств3 — это всегда уже дело персон, которые принадлежат истории, своей истории, истории проблемного поля. Это обращение за пределы данной манифестации, излюбленный прием патриотической риторики: «Вспомним подвиги отцов!» Мы видим эту соблазнительную вязь: Платон-Аристотель-Декарт-Кант-Гуссерль… Все они ведут общее расследование концептов сущего, сознания, мышления, Я.

Едва речь заходит дальше личных пожеланий и собственного намерения, она упирается в фигуру этого собственника. Нейтральное желание исследователя — желание различать, добиваться ясности, обращенное к теме личности исследователя (ведь, например, исследуется не только, «что такое Я», но — «кем Я могу быть», не только «ложное сознание», но хитрости и подмены, используемые буржуа) — позволяет обратиться к нарративу, выверить и оценить обстоятельства уже чьей-то жизни, а значит и возможных изменений. В цепях перерождений (…Кант-Гегель-Гуссерль…) мы должны найти мыслителя, Прометея, шанс для проявления мысли. Так и говорят — у всех есть своя маленькая философия, своё мировоззрение. Передо мною есть необъятное множество — мир, и мне нужно выбрать позицию, с которой смотреть на него, причем так, чтобы обладать для себя правом и потребностью действия. Для этого есть «Экзамен». Передо мною чистый лист, на котором нет задания — и…

exam

Здесь я хотел бы привести различие между уровнями развития вопроса, попутно демонстрируя эволюционный ход мысли. Я располагаю уровни развития по их отношению к вопросу, прослеживая где же обретается «личностное» в рамках со-участия в задаче4. В начале фильма персонажи грызут свои карандаши, мнут листочки, с них капает пот трудолюбия: «Чего от меня хотят?!» И это первый уровень, когда все еще уверены, что в них есть что-то такое, за что их могут выбрать. У них есть смутное понимание собственной личности, ещё не различенной во взаимодействии с другими личностями — это скорее суб-личность. До того, как происходит столкновение, выяснение отношений, мы имеем своеобразный зоопарк смутного: эти движения, позы, характеры — это мои конкуренты. Они способны разрешить эту задачу, при этом я не знаю ни самой задачи, ни этих людей — чем же тогда я лучше слепого пятна, которое всегда избегает столкновения и выяснения отношений?

Есть нечто очень меткое в высказывании «выяснять отношения». Ведь действительно, чем лучше обозначена роль, чем больше багаж ее истории — тем больше связей можно установить. Раньше других расстаётся со своей позицией парень (тот, что рвет листок дамы-соперницы), начинающий игру за выживание. Он решает: этот не подходит для работы в корпорации, поскольку не выдерживает эмоционального накала испытания, эту я сам могу выгнать, и так далее. Он является катализатором выяснения отношений.

На втором уровне этого духовного метрополитена таятся уже не «эти люди» или субличности, а идентификации5. Быть может, чтобы понять вопрос, надо уже занимать определенную позицию — быть негром, которого изберут на работу в компании за его расовые качества, или же хитрецом, который способен быть по-настоящему безжалостным.

По ходу фильма выясняется, что для решения задачи необходимо её собрать: из идентификаций, из подручного материала (зачем нам эти листки для ответа, если на них ничего не написано? Зачем здесь лампы? Охранник — почему с ним нельзя разговаривать?), из отношений между людьми (связывающие нас отношения и есть сокровенное «личное»), которые также могут быть вовсе не теми, кем являются, они могут быть тем самым. Это уже вопрос третьего члена — интерпретанты, точнее — сам вопрос здесь переходит к интерпретанте (в терминах Чарльза Сандерса Пирса6).

Мы очень любим давать ответы, но у выверенного и своевременного вопроса есть своя красота. Именно третий уровень мне мыслится близким к тому, чтобы быть уровнем самосознания. Как мы видим, до конца испытания доходит героиня, промолчавшая большую часть фильма. Эта подлинная монахиня обитает на третьем уровне, на той высоте, с которой даётся весь комплекс условий и действующих лиц. Итак, нам недостаточно всего разнообразия реального (участников, комнаты) и мыслимого, воображаемого по поводу него (догадки о том, кто устроил испытание, попытки понять их действительное желание, его каркас). Важно осознание следующего факта: задачу ты выбираешь сам.7

Передо мною чистый лист, на котором нет задания — и …

Передо мною чистый лист, на котором нет задания — и… мне надо его сформулировать. Причём не важно, поймёшь ты суть или нет, дойдёшь ли до конца, главное — дать ответ. Никакого предписанного мне вопроса, темы и задачи нет. С одной стороны, нечего открывать и исследовать, а с другой — задача прячется не в самом испытании, но в последствиях: как будет развивать корпорацию героиня, когда победит? Это проблематика надличностного уровня: свободный от собственного мнения и желания ответ — спонтанность, и задача, которую нужно понять и выбрать (как говорит Сартр — каждый раз, решаясь на что-то, я решаюсь заново). Героиня отвечает «нет», что сразу означает следующее.

Во-первых, вопрос и ответ являются чистыми формами, и в этом смысле героиня может сказать и «да», и «нет», и что угодно — лишь бы был какой-то ответ (это процедура принятия ответственности) для какого-то вопроса.

Во-вторых, для понимания задачи, для пониманя того, о чём же нас спрашивают, мы не должны углубляться в вопрос и марать листочек — все лежит на поверхности8, и углубление является скорее последствием рефлексии над ответом, которая провоцирует вопрос.

И наконец, героиня всё-таки является монахиней, а не чем-то «вне ума», абсолютным просветленным существом. Она не провоцирует дальнейшую игру условий (можно было сказать «нет», но иметь в виду другой вопрос — и совсем уйти с испытания), её ответ оказывается не только формальным, но и содержательным — она отрекается от своих возможностей во благо живых существ, хотя и говорит: «я ещё не согласилась». Ситуация абсурда (например, героиню бы застрелили после правильного ответа) скорее бы довела бы фильм до выводов, представленных в этой статье: вопрос и ответ свободны от человека. В терминах уличного надличностного: гуляй, дорогой, пока не найдешь свой вопрос и ответ.

  1. Фильм «Экзамен», режиссёр  Стюарт Хэзелдайн. 2009 год, Великобритания.
  2. Здесь уместно отослать к его собственному «трактату о методе» — «Qu’est-ce que laphilosophie?». Les Editions de Minuit, 1991. Рус. перевод С.Н.Зенкина, 1998.
  3. Таковыми являются, например, табу. Хотя запрет и является (с позиции «Я») чем-то отрицательным, сам же запрет оказывается позитивным, только с другой позиции. Во-первых, запрещать можно, лишь обладая устойчивым перечнем желаемого. Пример из музыки: любой строгий учитель уже знает, как реализуется партитура, какая постановка рук должна быть при игре на инструменте. Запрет подразумевает сохранение, но не расширение. Во-вторых, намекая на традицию и её сохранение, табу является рабочим материалом: здесь нужна как раз позиция Творца или же скульптора — того, который отсекает лишнее, чтобы освободить материал для собственного видЕния. Табу показывает, как мы хотим его преодолеть, чтобы использовать сами ограничения. Мы справляемся с заданиями строгого учителя, у нас поставлены руки, и нам известны традиции исполнения: мы не прекращаем играть, выражать себя, просто желание живет уже другим «Я», другой жизнью, где первоначальное табу превращено (через привычку) в желаемое.
  4. Здесь мы наследуем Делёзу: индивид или личность образуется у него лишь после сингулярности, которой награждает событие. Тело — смесь, которой мы награждены в силу стечения обстоятельств, а личность мы определяем, решая, что же действительно имеет для нас значение и вес. Сначала трансцендентальная возможность некоторого единичного смысла, затем — тело и личность, моё переживание и моё осмысление тех обстоятельств, которые сложились около данного события — Делёз Ж. Логика смысла: Пер. с фр.- Фуко М. Д 29 Theatrum philosophicum: Пер. с фр.-М.: «Раритет», Екатеринбург: «Деловая книга», 1998. — 480 с. Интересующие нас серии — 16 и 17.
  5. Отсюда самосознание выводил символический интеракционизм — из рассмотрения своих действий в стратегемах общественных взаимоотношений. «Я знаю себя» = понимаю своё место в этих взаимоотношениях, возможные последствия моих действий для другого — Гофман И. «Представление себя другим в повседневной жизни». Москва: КАНОН-пресс-Ц, 2000, 304 с.
  6. Интерпретанта — это третье между означаемым и означающим, это контекст, суждение, закон и так далее. Когда наличествует связь между двумя знаками, третье — это то, что соединяет их, являясь проводником. Более подробно (в то же время, в сжатой форме) о Пирсе и видах знаков можно прочитать здесь.
  7. Здесь резонирует герой фильма братьев Коэнов «Старикам тут не место», наёмный убийца Антон Чигур. Он несколько раз намекает на то, что хотя решение убивать или нет за него принимает монетка, в принципе, эта монетка — лишь символический жест. Такой жест сохраняет за собой решение, решимость поступать так или иначе. Суть не в прихоти Судьбы, а в том, что считать Судьбой. Суть в том, чтобы продублировать мотивированное действие, придать понятию Воля плотность и оградить ее от посягательств желания и всего «личностного»; так уж сложилось, что — «орёл».
  8. Поэтому-то Делёз предостерегает от того, чтобы облечь задачу в одно конкретное предложение. Это комплекс условий, понятий, серий. Решение лишь развивает вопросы, благодаря задаче возможна любая манифестация личностного.

Автор: Соложенкин Борис

Аспирант (PhD), интересуется темами антропологии, сознания и самосознания. Изучает различные астрологические методики и их прогностический потенциал. Практик дзогчен. Для души — игра на ситаре.