Западная философия, доминирующая в большинстве стран мира, условно делится на две основные традиции — континентальную и аналитическую. Условно, поскольку эти ярлыки могут ввести читателя в заблуждение, ведь последователи «континентальной» философии встречаются повсеместно, от Британии до Ирана и Японии, а «аналитическая» отнюдь не сводится к анализу. Если помнить об этих оговорках, деление можно использовать как рабочее.
Может ли аналитическая философия быть полезна интегральному предприятию и мыслителям, обладающим интегральным сознанием?
Континентальная философия восходит к немецкому идеализму и представлена, но не ограничивается такими школами, как феноменология, экзистенциализм и (пост)структурализм. Ницще, Бергсон, Хайдеггер, Сартр, Деррида, Фуко и многие другие почтенные люди — типичные континентальные философы. В России больше известна именно эта традиция, отличающаяся широтой рассматриваемых проблем, вниманием к истории, литературностью и общей «гуманитарностью».
В англоязычном же мире на протяжении около сотни лет синонимом философии остается преимущественно аналитическая традиция, основателями которой считаются Фреге, Мор и Рассел. К ней принадлежат и почти все философы науки, включая вспоминаемых к месту и не к месту Поппера и Куна. Она делает упор на ясности изложения, строгости аргументов, логике и формальном анализе. За счет подобного наукообразия аналитическая философия легко находит язык с естественными науками и является эталоном академической философии. В классическом виде ей свойственен натурализм, антиметафизическая направленность, игнорирование истории мысли и других стилей философствования.
Из всеми попираемой и отправленной на свалку дисциплины метафизика превратилась в царицу философии, и наиболее популярную специализацию у аналитических философов
Нетрудно догадаться, что интегральные авторы гораздо свободнее взаимодействуют с «континентальными», чем с «аналитическими». К примеру, в «Сексе, экологии, духовности» Кен Уилбер упоминает первых едва ли не в сто раз чаще, чем вторых! Вопрос, однако, в том, может ли аналитическая философия быть полезна интегральному предприятию и мыслителям, обладающим интегральным сознанием?
Хотя ее границы размываются год от года, аналитическая философия отнюдь не торопится сдавать свои позиции и, по всей видимости, в среднесрочном будущем останется позицией по умолчанию среди философов англоязычных стран, а возможно завоюет и новые территории (Германию, Японию, Латинскую Америку). Учитывая это обстоятельство, знакомство с ней необходимо, хотя бы как условие продуктивной коммуникации с мейнстримным дискурсом.
Еще важнее, что за несколько последних десятилетий в аналитической философии произошли изменения, тянущие на революцию. Из всеми попираемой и отправленной на свалку дисциплины метафизика превратилась в царицу философии, и наиболее популярную специализацию у аналитических философов. Атеизм потерпел серьезные поражения, тогда как философия религии стала процветающей областью, а вопрос существования и сущности Бога вновь оказался одной из самых актуальных тем. Безусловное господство материализма было подорвано блестящими работами мыслителей, защищающих альтернативные позиции, от нейтрального монизма до панпсихизма, и число их сторонников продолжает увеличиваться. Произошло «переоткрытие» истории и принятие аналитической философией мыслителей прошлого, от Фомы Аквинского до Гегеля. Ныне можно наблюдать признание незападных традиций — на глазах появляются многочисленные работы, обращающиеся к буддийской мысли, индийским теориям личности и сознания и т. д. Меняется, становясь более щедрым и инклюзивным, и сам стиль философствования.
В сети редукции, ловушку формализма, иллюзию ясности попадают даже лучшие аналитические философы, в обычной жизни искренне обращенные к духу, божественному и человеческому
Эти тенденции можно приветствовать. Однако, похоже, что аналитическая философия имеет не только методологические, но и экзистенциальные границы, препятствующие раскрытию высших уровней сознания и принятию трансперсонального и духовного опыта. Она хороша, даже очень хороша для того, чтобы проверить наши теории на согласованность, детально расписать аргументы, просчитать до логического конца вводимые предпосылки и, конечно, для того, чтобы впечатлить других аналитических философов и культивировать логико-математический интеллект. Когда же она сталкивается с вопросами, не поддающимися формализации, и выводами, лежащими далеко за пределами не то, что логики — слов, то делается инструментом беспощадной редукции, буквально принуждающим к полному отказу от качественной стороны опыта и бытия.
В сети редукции, ловушку формализма, иллюзию ясности попадают даже лучшие аналитические философы, в обычной жизни искренне обращенные к духу, божественному и человеческому. Обладая гениальным умом, способным оперировать сложнейшими аргументами и логическими системами, они замирают лишь приблизившись к черте, за которой и начинается реальность. Лучшие из них пишут книги о достоверности мистических озарений, но никогда не пытаются прикоснуться к ним. Или рассуждают о любви, сводя разговор к мысленным экспериментам и разбору аргументов. Тысячи умнейших людей, чья работа должна состоять в том, чтобы открывать новые рубежи сознания, выясняя как далеко может дотянуться человеческий разум, предпочитают всю свою жизнь ходить по истоптанным тропам, от дома до университета, от квантора до предиката.
Первые поколения аналитических философов верили, что приняв формальные методы, не терпящие неопределенности, они смогут решить философские вопросы, дать ответы настолько убедительные, что с ними согласятся все. Сегодня на каждый вопрос предложено множество противоположных ответов, и каждый ответ обладает совершенным логическим подспорьем, одновременно с непреодолимыми изъянами и возражениями. Есть немалая ирония в том, что аналитическая философия на своем примере и лучше, чем кто-либо еще, показала ограниченность здравого смысла, логики, формального анализа — и именно в этом ее непреходящее достижение.
Ирония в том, что аналитическая философия на своем примере показала ограниченность здравого смысла, логики, формального анализа — и именно в этом ее непреходящее достижение
Интегральным философам стоит изучать аналитическую традицию, уметь воспринимать ее туннель реальности и применять соответствующий стиль философствования, когда это имеет смысл. Но сомнительно, что найдется проблема, важная для интегральной мысли, в отношении которой аналитическая перспектива способна получить приоритет. Будущее интегральной философии связано с формами, возникающими на самом краю эволюции сознания, для выражения которых еще предстоит найти язык, в чем, вероятно, и состоит первичная задача интегральных философов.
